Неслучайно, говоря о создании музыкальных произведений, люди, говорящие на разных языках, используют глаголы с общим значением составлять, соединять части, компоновать. В музыке господствует синтагматика и по числу уровней своего языка музыка превосходит поэзию. «Музыка» суммирует совершенно несоединимые реалии, которые, быть может, никогда не были в соприкосновении. Так случилось в двадцатые годы XX века, импровизация литературная шла параллельно с импровизациями блюзовых ансамблей и негритянских оркестров. И в искусстве, и в музыке, и в литературе мы видим печаль и слышим мелодию печали, зовущую в забытье, в желание отгородиться от реального времени.
Пьер Мак Орлан. Жизнь и творчество
За круглым столом академии Гонкуров Пьер Мак Орлан оказался в 1950 году. Его окружали замечательные авторы, отдельные из которых были его друзьями — Андре Дотель, Франсис Карко, Ролан Доржелес. Лишенный тщеславия, но чувствительный к доброму отношению, Пьер Мак Орлан имел широкий круг знакомств, как среди людей своего поколения, так и среди тех, кто был старше него. Это, например, издатель Гастон Галлимар, поэт Гийом Аполлинер, художник Пабло Пикассо, певец Аристид Брюан, кинорежиссер Марсель Карне, композитор Эрик Сати и многие другие, ярко представляющие свою страну и свою эпоху. Судьба и провидение сближали и перекрещивали пути этих людей, с первого взгляда, далеких, но очень близких в творчестве и в жизни в искусстве.
Начало XX века во Франции— это время, меняющее, как в калейдоскопе, картины «прекрасной эпохи» (бель эпок) на декоративный модерн (ар деко), импрессионизма на кубизм, дадаизма на сюрреализм. Постоянно обновляющееся и провокативное с позиций революционеров от искусства движение вперед отменяет в живописи литературу, историю, географию. Сюжет как таковой играет не большую роль, чем название произведения. В пластических искусствах смотрят теперь на форму и иногда на цвет. Пикассо розового и голубого периода, по признанию Мак Орлана, очень соответствовал его юношеским настроениям. Жизнь впроголодь, в нищете и холоде на Монмартре, приобрела после знакомства с картинами художника определенные цвета, перестала быть простой, черно-белой. Выбросив однажды в окно на монмартрскую улицу старую дымившую железную печку, Мак Орлан неожиданно привлек к себе внимание художников, живших в знаменитом Бато Лавуар, в их числе были Морис Вламинк, Андре Дерен и Пабло Пикассо. Горящие, как угли, глаза последнего (сравнение здесь больше его значения) понуждали Мак Орлана к страсти, ритму и энергии. Тем более что однажды Пикассо оставил Мак Орлану свое ателье. Их роднило и то, что оба рисовали на стенах, и их фрески для потомков оказались навсегда утраченными: стены ломали и перекрашивали. Непосредственным соседом Мак Орлана некоторое время был Гийом Аполлинер, с которым он дружил, и они часто за беседой обедали вместе.
Пьер Мак Орлан, псевдоним Пьера Дюмарше, родился в 1882 году в Перроне на Сомме (Пикардия), где его отец, лейтенант от инфантерии Эдмонд Дюмарше, служил в гарнизоне. Его мать умерла, когда писателю еще не было четырех лет. Воспитанием будущего писателя занималась сестра матери Эмма Артюс и ее муж Ипполит Ферран, выпускник парижской Эколь Нормаль, работавший инспектором академии в Орлеане, антиклерикал и защитник светского образования. Пьер и его брат Жан, которых отец фактически бросил, учились в этом городе под присмотром дяди в лицее Потье. Оба брата мечтали стать художниками. Однако как только Пьер получил аттестат, Ипполит Ферран тотчас же решил сделать его, как он сам, учителем, для чего отправил племянника учиться в руанскую Эколь Нормаль.
Андре Моруа в 1928 году в превосходной книжке «Руан» рассказал о своих годах учения в известном лицее этого города, где занятия вел будущий знаменитый философ Ален (Огюст-Эмманюэль Шартье, 1868–1951), печатавший в «Депеш де Руан» свои еженедельные «Мысли». Ален говорил на разные и как будто незначительные темы — о празднике Рождества, о поэзии, о соборе. Однако, читая его короткие заметки, руанцы находили такие идеи, которые никогда прежде не приходили им в голову: «Кто только не насмехался над старомодным учителем риторики, говорившим «Господа, как же это красиво!», однако я считаю, следует различать автора и современную ему историю, что сейчас обычно не делается. Поскольку назначение культуры— познание человеческой природы, явления насущного и сложного, необходимо понимать, в какие условия мы поставлены. Учеба коротка, а опыт долог».232
Мак Орлан предпочел опыт. После года обучения в руанской Эколь нормаль, нетерпеливый юноша поступает на работу в ту самую газету «Депеш де Руан», которую Ален прославил своими еженедельными сентенциями. Заходя ежедневно в «Альбион бар», находившийся в квартале, где гуляют матросы, Мак Орлан учится играть на аккордеоне, совсем не уважаемом тогда даже в артистической среде, народном инструменте. Одновременно он сочиняет слова для песен и сам пытается петь. Четыре года подряд будущий писатель работает то корректором, то типографом, пишет для своего удовольствия картины, украшает фресками харчевни за возможность иногда там бесплатно поужинать, встречается с подружками и заводит друзей. Позже в книге «Города», он скажет: «К концу 1901 года я вступил на руанскую улицу Повозок так, как проникает вечерняя тень в квартиру-студию. Наступили сумерки. На улице благодаря сильному ветру смешались два запаха: бочкового сидра и пароходного дыма английского грузового судна, стоящего на якоре у Парижской набережной возле самого входа на улицу Виконтов. Моросил мелкий дождь, так чудесно аккомпанирующий образам будущего, которые я рисовал себе в вображении».233 (Перевод. — О. Т.)
Руан— это город, заложивший основы личности Мак Орлана, именно там он, сначала, по мнению друзей, а потом критиков, ощутил свое призвание. И, хотя потом художник полюбит Гавр и Онфлер, Брест и Гамбург, Дюнкерк и Лондон, но в душе останется верным городу своей юности. Есть, по мысли писателя, изложенной им в «Руководстве для настоящего искателя приключений» (1928), некоторые географические места, от которых так и веет приключениями, есть также города у воды, чья специфика весьма благотворна. Само название этих городов вызывает в уме пассивных искателей приключений щемящий отзвук. В очерке «Руан, или маленькие удовольствия больших городов», написанном Мак Орланом в период между двумя войнами и вошедшем потом в сборник «Набережная отъездов» (1999), он напишет об этом городе с чувством ностальгии, с пониманием его истории, места в жизни Франции и любовью к ее жителям. Время, запечатленное в очерке, кажется немного грустным, как будто автор явственно предощущает повторение общеевропейской войны. «Нас было шестеро, живших в Руане, в самом его центре. Руан Андре Моруа для нас не существовал. Бесполезно специально подчеркивать, что я после первого своего пребывания там не возвращался в этот город целых тридцать лет»? (Перевод. — О. Т.) В своём описании Руана Мак Орлан рассказывает не о соборах и театрах, не об особняках и великих людях, а об атмосфере больших и маленьких кабаков в районе порта, о разговорах с подвыпившими моряками и докерами, клошарами и цыганками, девицами всех мастей и достатка. Позднее Рэмон Кено назовёт эту «публику» из публицистики и произведений писателя «основными героями его личной мифологии», то есть истинными героями романов. Про руанскую улицу Повозок Мак Орлан в 1927234235году даже издаст отдельную книгу, посвящённую Илье Эренбургу, как «свидетельство глубокой симпатии к литератору и его дружеских чувств». Французский писатель, вероятно, встречался с И. Эренбургом на Монмартре, потому что в книжке о руанской улице Повозок он напишет, что у него и его друзей не было для встреч такого специального, красивого места, как в Париже литературное кафе «Ротонда». Друзья-художники и литераторы встречались где только могли, но чаще всего заглядывали в небольшой ресторанчик «Парижанка», где Нелли д’Аркур, маленькая остроумная блондинка, выставляла свою утонченность аристократки из мира удовольствий. Её облик нравится Мак Орлану, потому что напоминает о диккенсовской Нелл из любимой книги детства «Лавка древностей», хорошенькой девочке, живущей со своим старым дедом. Она часто слоняется по тёмным, скрывающим преступления улицам Лондона, и любит стоять на берегу моря, где долго вглядывается в морскую даль. Тоненькая, хрупкая Нелли однажды в море, на барке, дрожа от страха, поёт всю ночь для подвыпивших матросов красивые песни. Облик Нелли из «Парижанки» напоминает также других любимых героинь Мак Орлана, например, Нелли из «Набережной Туманов».
Роман «Набережная туманов» вышел в 1927 году. Книга не столько рассказала современникам что-то новое о них самих или об исторических событиях десятых годов, сколько наметила некую атмосферу, обозначила напряженное ожидание грядущего, какое-то общее беспокойство. Встретившись ночью на Монмартре в холодном заснеженном Париже трое персонажей решили обогреться в заведении Фредерика. Кроме них, там не было никаких посетителей. Бездомный бакалавр Жан Раб, немец-художник Мишель Кросс, солдат сбежавший из колониальных войск и бродяжка-неудачница Нелли. К ним присоединяется совершивший в эту ночь убийство мясник Забель. Как могут быть связаны между собой случайные посетители? Никто из них ничего друг о друге не знает.
Подобное начало романа Мак Орлан впоследствии использовал не раз. В новелле «Три дороги» у него также встречаются трое незнакомых между собой мужчин, ищущих одну и ту же женщину, но с разной целью. Один, чтобы её убить, другой, чтобы потребовать долг, третий, чтобы на ней жениться. Аналогичная завязка рассказа у него используется и в «Перекрёстке трех ножей», где действие происходит сначала в Мексике в 1935 году, потом в Алжире 1938 года.