То была удивительная борьба людей и чумы! Она погубила много талантливых и гениальных людей, но она не смогла одолеть людей сильных. Да, то был естественный отбор, как бы это ни звучало кощунственно, жестоко.
Все великие свершения народов Европы XIV–XV веков стали возможны еще и потому, что… была чума. Она не являлась причиной и даже поводом для великих свершений, она, если так можно выразиться, стала сопутствующим фактором человеческих побед. Чума сделала человека сильнее, хотя сила эта проявлялась в самых разных, диаметрально противоположных личностных качествах: люди стали одновременно жестче, злее и нежнее, даже плаксивее (вспомним мастифов первых конкистадоров и отчаянные слезы Кортеса), организованнее и беспощаднее, целеустремленнее и отчаяннее, но прежде всего человек после нашествия чумы стал чуточку неравнодушнее к миру, к себе, к близким, к своим идеалам, низменным и высоким…
Только такие люди (в Европе их во второй половине XV века было больше, чем в других точках земного шара) могли открывать америки, индии, сибири, острова морей и океанов… Равнодушным такие подвиги не по плечу. Чума сделала людей чуточку неравнодушнее. И это качество, быстро растворяющееся во времени, досталось Ивану III и другим царям русского государства.
Богатое наследство, ничего не скажешь.
Но далеко не все государственные деятели, получая от судьбы подобные подарки, с достоинством использовали их во благо себе и своим подданным.
Как же распорядился столь крупным наследством Иван III Васильевич, в 1462 году представлявший собой уже опытного политика и военачальника?
Поначалу он действовал осторожно, хотя первые его самостоятельные шаги могли подсказать даже очень равнодушному к политике человеку, что Иван III Васильевич будет продолжать политику Даниила Александровича – Ивана Калиты – Дмитрия Ивановича – Василия Темного, то есть политику Москвы.
В 1463 году он, используя дипломатический дар дьяка Алексея Полуэктова, присоединил к Московскому государству город Ярославль. Сделать это было совсем не трудно. Ярославские князья не оказали практически никакого сопротивления. Начинал Иван III с самого легкого. В том же году, уже зная стратегическую линию внутренней политики основных своих соперников и, главное, очередность, с которой они будут выходить с ним на бой, он заключил с сильным князем тверским мир, затем женил князя рязанского на своей дочери, признал его самостоятельным князем. Так ведут себя опытные поединщики, когда судьба выводит их на поле боя сразу с несколькими противниками. Нейтрализуя с помощью всевозможных маневров самых сильных из них, они наносят удары по слабым, выводят их из смертельной игры по очереди. Конечно же, выиграть такой бой могут только исключительно одаренные поединщики, прекрасно чувствующие расклад сил в каждый момент, усыпляя сильного, убивая слабого, держа в нервном напряжении равного. Сложное искусство! Иван III Васильевич владел им в совершенстве.
В 1463-1464 годах он, «проявив уважение к старине», дал Пскову того наместника, которого хотели горожане, обиженные действиями ставленника Москвы. Но, когда, возгордившиеся, они захотели получить большее, то есть отложиться от новгородского владыки и создать свою самостоятельную епископию, Иван III неожиданно проявил жесткость, не пошел на поводу у расхрабрившихся псковичей, повелел, «уважая старину», оставить все как было. Слишком много самостоятельности давать Пскову не стоило. И старина тут не причем. Тут под боком Ливонский орден, Литва, Дания, ганзейские купцы, шведы… Самостоятельность и тяга людей к ней похвальны, но только не в приграничных землях и не в стране, выруливавшей по дороге истории на колею единодержавия.
Новгородцы, обрадованные решением великого князя, попросили у него войско для наказания псковичей. Иван III отругал их за эту инициативу. Подобные вопросы в централизованном государстве являются прерогативой монарха. Иван III очень тонко чувствовал возможности, способы и средства достижения каких-либо целей, плюсы и минусы единодержавия.
В 1467 году на Русь опять наведалась чума. Народ встретил ее «с унынием и страхом». Подустали люди от этой коварной и жадной до человеческой крови злодейки. Народу она погубила великое множество, более 250 тысяч человек. А тут еще внезапно умерла любимая жена Ивана III великая княгиня Мария. Если верить источникам, то ее погубила не чума, но яд (тело несчастной «невероятно» раздуло). Сын Василия Темного очень переживал. Он не поверил в то, что княгиню отравили, но от этого ему легче не стало.
А тут еще проявил характер митрополит Феодосий. Не нравилось ему, как опустились нравы в быстрорастущих числом монастырях, как вели себя в них монахи. Он честно бился с растлением нравов. «Еженедельно собирал он священнослужителей, учил, вдовых постригал в монахини, распутных лишал сана и наказывал без милосердия. Следствием было, что многие церкви опустели без священников». На Феодосия возроптали священнослужители и верующие. Он прекратил борьбу, ушел в Чудовский монастырь, взял к себе в келью прокаженного и ухаживал за ним до последних дней своей жизни. Феодосий ежедневно снимал с прокаженного струпья и, видимо, думал, что тем самым он снимает с людских душ их заблуждения и грехи.
Этот молчаливый бунт, свойственный, впрочем, самым сильным священнослужителям разных эпох и народов, на жизнь страны и Москвы не оказал заметного влияния. Все в мире осталось по-прежнему: росло количество монастырей, народ пребывал в унынии и страхе, Иван III искал способ расшевелить людей очень сильных, неравнодушных к жизни, но жизнью придавленных. И он такой способ нашел.
Великий князь организовал осенью 1467 года поход крупного войска на Казань. Поход прошел неудачно. Русские люди давненько в крупные походы не хаживали. Казанский хан Ибрагим попытался ответить тем же, послал свой отряд на Русь, но Иван III, догадавшись о предстоящем ходе хана, укрепил пограничные русские города дружинами.
Через несколько месяцев, уже в 1468 году, великий князь московский снаряжает сразу три похода на восток. Дружина во главе с Семеном Романовичем прошла по Черемисской земле (Вятская область и часть современного Татарстана), прорвалась сквозь густые таежные леса, уже покрытые снегом, в богатую землю черемисов и занялась грабежом. Дружина Ивана Стриги-Оболенского выполняла задачу поскромнее, она отогнала казанцев, вторгшихся в костромскую землю. Дружина Даниила Холмского разгромила отряд налетчиков под Муромом. Затем отряды нижегородцев и муромцев сами отправились в Казанское ханство, пограбили там местное население, напустили страху.
Но все эти операции представляли собой своего рода разведку боем. Иван III подготовил крупное войско и сам возглавил его, отправился на Казань. В это время в Москву прибыл посол из Литвы, и великий князь вынужден был вернуться в столицу на переговоры.
Война с Казанским ханством закончилась убедительной победой русских в 1469 году, когда войско Ивана III подступило к столице ханства, вынудило Ибрагима признать поражение и «заключить мир на всей воле государя Московского».
Русские взяли огромный выкуп и, главное, вернули на родину всех пленных, которых казанцы захватили во всех войнах за предыдущие сорок лет.
Это был первый крупный успех великого князя, успех стратегически очень важный: он порадовал русских людей, снял с них оковы «уныния и страха», вселил уверенность в своих силах. Он должен был многому научить недругов и врагов Ивана III, который проявил в войне с Ибрагимом незаурядное терпение, талант организатора, волю и упорство. Иван III Васильевич в те годы еще не был грозным повелителем, грозность обычно приходит с победами, с осознанием собственного величия. У некоторых вождей это чувство появляется еще в утробе матери, но таковых мало, да и грозность их часто вредит не только согражданам, но и им самим. Это как оружие в руках неумелого, бестолкового человека. Бах – и выстрелил, и убил ненароком кого-нибудь, а то и себя самого.
Иван III Васильевич, еще не Грозный, но уже победитель, не успел порадоваться успеху, как из Новгорода пришли невеселые слухи о слишком вольных настроениях в городе. Вольница, вече, упрямое себялюбие, гордость, желание жить по старине, по законам предков – хорошие слова. Шестьсот лет Новгород, являясь неотъемлемой частью Русской земли, жил по своим внутренним законам, по законам вечевой республики, в которой сохранилось многое от тех далеких времен, когда, по словам Прокопия из Кесарии, племена славян и антов жили в народоправстве (демократии), где счастье и несчастье было делом общим. Знаменитый византийский историк жил в VI веке. Описывая быт народов Восточной Европы в книге «Война с готами», он сообщал, что эти племена (славяне и анты) выбирали на вече вождей, могли в любое время вновь собраться и скинуть вождя, проштрафившегося, не угодившего чем-нибудь людям, крикливым, авторитетным. Подобная практика бытовала в Новгороде и после пришествия на Русь варягов. Даже эти сильные и упорные в достижении своих целей люди не решились отменить вече в Новгороде. Впрочем, надо напомнить, что тинги в Скандинавских странах очень напоминали по своей сути вече славянских народов, отличаясь, пожалуй, лишь некоторой аристократичностью и организованностью.
Новгородцы по праву гордились своей вольницей и своими древними обычаями. Судьба долгое время хранила город и его вечевые устои. Ни сильные князья Киевской Руси, ни хаос великой распри, ни жестокая данная зависимость от Орды, ни нашествие чумы, ни частые в этих краях голодные годы не могли изменить отношение новгородцев к вечевому строю. И вдруг явилась на свет Божий Москва-град, стала собирать вокруг себя земли, княжества, менять в корне самою жизнь, устанавливать ненавистное новгородцам единодержавие – разве могли вечные поклонники вече с этим смириться?!
Дело в свои руки взяла женщина. Вдова посадника Исаака Борецкого, Марфа. Уже один этот факт говорил о многом. Со времен Ольги, жены Игоря, матери Святослава, Рюриковичи не подпускали женщин к делам управления государством, и те, казалось, на генетическом уровне должны были осознать свое место в обществе, не лезть туда, куда дорога им была закрыта