Не останавливаясь, великолепный оратор и неплохой актер, Иван IV Васильевич поклонился во все стороны и обратился непосредственно к народу: «…Нельзя исправить минувшего зла; могу только впредь спасать вас от притеснений и грабительств. Забудьте, чего уж нет и не будет! оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия вам и защитник».
Очень жаль, что, исследуя все перипетии опричнины, так далеко зашедшей, историки не так много внимания уделяют этой пламенной речи: она могла подсказать ответ на вопрос, почему же опричнина так долго жила, подтачивая не только опорный стержень страны Рюриковичей, то есть ликвидируя самих Рюриковичей, но и ослабляя государственный иммунитет страны Московии.
Чтобы все поставить на свои места, Иван IV в тот же день резко возвысил Алексея Адашева, доверив ему (опять же принародно) принимать челобитные от народа. «Ты не знатен и не богат, но добродетелен. Ставлю тебя на место высокое не по твоему желанию, но в помощь душе моей, которая стремится к таким людям, да утолите ее скорбь о несчастных, коих судьба мне вверила Богом! Не бойся ни сильных, ни славных, когда они, похитив честь, беззаконствуют. Да не обманут тебя и ложные слезы бедного, когда он в зависти клевещет на богатого! Все рачительно испытывай и доноси мне истину, страшася единственно суда Божия!»[111]
Это был, конечно же, спектакль. Но смысл его был для многих зловещ. Только они не догадывались об этом, и хорошо. Потому что не каждый доживет до будущего, наверняка зная, каким оно будет для него страшным. Сердце не выдержит от ожидания пыток…
Впрочем, до опричнины было еще далеко, еще только начиналась эпоха побед Ивана IV Грозного, для которых тот спектакль тоже сыграл выдающуюся роль: зрители, оросив слезами умиления и радости площадь на лобном месте, разъехались по своим городам, рассказали там об увиденном и пережитом, и народ наконец-то понял, что на Руси появился настоящий царь-батюшка, справедливый и добрый, готовый постоять за правду, за своих сограждан.
Еще в 1545 году[112], а по мнению некоторых ученых, в 1547 году[113]на территорию Казанского ханства было отправлено войско С. М. Пункова-Микулинского. Оно продвигалось на восток через Владимир и Нижний Новгород. Этот поход прошел в целом неудачно из-за плохой организации снабжения. Полководец вынужден был повернуть назад. После описанных событий весны-лета в Москве, резкой перемены в Иване IV Васильевиче, а также его знаменательной речи на лобной площади, отношение к военному делу во дворце, да и в народе изменилось. В 1550 году был организован второй поход на Казань. Русские окружили мощную крепость, но, неопытные, взять ее не смогли. Иван IV снял осаду, ушел в Москву, но повелел построить в двадцати пяти километрах от столицы ханства на левом берегу Волги крепость Свияжск. Это был великолепный стратегический ход в войне с Казанским ханством. Когда-то отец Ивана IV великий князь Василий III Иванович основал неподалеку от Казани город Васильсурск, ставший, если так можно сказать, экономической опорой в борьбе с беспокойным восточным соседом. Сын пошел дальше отца. Крепость Свияжск, с одной стороны, сковала действия казанцев, с другой стороны, явилась военной опорой русских в этом регионе. Кроме того, крепость Свияжск угомонила местные народы, черемисов, мордву, чувашей, которые иной раз весьма активно противодействовали русским, мешали им в борьбе с казанским ханством.
Конечно же, идею основания крепости под боком Казани царь Иван IV мог позаимствовать у приближенных, например, у того же Алексея Адашева, но даже этот факт не умаляет его заслуги в столь важном для Руси деле. Следует напомнить, что с точки зрения военного искусства данный шаг руских, то есть создание «базы осады», намного опередил теоретическую военную мысль. Лишь во второй половине XVII века французский инженер Вобан, обосновал необходимость такой базы[114]. Данный факт говорит о полководческом даровании русского царя, о его стратегической хватке.
После второго похода на Казань Иван IV Васильевич вплотную занялся важными государственными делами. В 1550 году он созвал в Москве первый Земский собор. На нем был исправлен Судебник 1497 года и утвержден Судебник 1550 года, явившийся юридической опорой задуманного царем и его ближайшими советниками крупнейшего внутреннего переустройства в Русском государстве. Кратко о самой сути этого переустройства пишет С. Ф. Платонов: «Так как примитивная система кормлений не могла удовлетворять требованиям времени, росту государства и усложнению общественного порядка, то ее решено было заменить иными формами управления. До отмены кормления в данном месте кормленщиков ставили под контроль общественных выборных, а затем и совсем заменили их органами самоуправления. Самоуправление при этом получало два вида:
1) введению выборных людей передавались суд и полиция в округе («губе»). Так бывало обыкновенно в тех местах, где население имело разнословный характер. В губные старосты выбирались обыкновенно служилые люди, и им в помощь давались выборные же целовальники (то есть присяжные) и дьяк, составлявшие особое присутствие, «губную избу». Избирали вместе все классы населения.
2) Велению выборных людей передавались не только суд и полиция, но и финансовое управление: сбор податей и ведение общественного хозяйства. Так бывало обыкновенно в уездах и волостях со сплошным тяглым населением, где издавна для податного самоуправления существовали земские старосты. Когда этим старостам передавались функции и губного института (или, что то же самое, наместничьи), то получалась наиболее полная форма самоуправления, обнимавшая все стороны земской жизни. Представители такого самоуправления назывались разно: излюбленные старосты, излюбленные головы, земские судьи. Отмена кормлений в принципе была решена около 1555 года, и всем волостям и городам предоставлено было переходить к новому порядку самоуправления…»[115]
Уже из этого отрывка ясно, что основной удар реформы Ивана IV Васильевича был направлен на князей и бояр, которые после разгрома удельного княжения еще пользовались огромной властью и в Москве, и, особенно, в городах, куда царь мог направить их наместниками. Теперь же значение бояр и князей в органах власти резко снижалось, и понравиться им это не могло. Конфликт между царем и боярами назревал, но начиная именно с Земского собора 1550 года, в котором принимало участие много бояр и князей, Иван IV Васильевич прочно удерживал инициативу в своих руках, не давал боярам возможности повести против него борьбу широким фронтом.
Иван IV Васильевич большое внимание уделял военной реорганизации. В 1550 году было выделено из «детей боярских» 1071 человек «лучших» слуг. Их разместили на московской земле в радиусе 60-70 километров от столицы, и эта «избранная тысяча» стала основным поставщиком командного состава русского войска. Чуть позже, после взятия Казани, в 1555 году, вышло уложение о службе. В нем военная служба вотчинников и дворян объявлялась обязательной и наследственной. За несение военной службы дворяне и вотчинники получали надел размером от 150 до 3 тысяч га, а также жалование от 4 до 1200 рублей, выдаваемое перед очередным походом либо перед каждым третьим годом службы. Вотчинники и дворяне обязаны были поставлять в войско одного воина в доспехах и на коне за каждые 50 га выделенной земли. За перевыполнение этой нормы полагалось денежное вознаграждение, за уклонение от службы виновные несли строгое наказание. В полном смысле слова считать создаваемое Иваном IV Васильевичем войско регулярным, конечно же, нельзя, но, учитывая временные условия, вполне можно предположить, что поставляемый вотчинником или дворянином воин отвечал необходимым качествам и требованиям военной жизни и по своей подготовке мало чем отличался от тех, кто постоянно находился в дружинах князей. (Речь здесь не идет о пушкарях, пищальниках, позднее – стрельцах.) Выделенный надел, поместье, являлось, как и служба, наследственными. С пятнадцатилетнего возраста дворянина зачисляли в служилые списки, в «десятню», регулярно проводились смотры… Подобная организация военного дела позволила Ивану IV Васильевичу иметь до 50 тысяч хорошо подготовленной, способной быстро собраться в установленном месте поместной дворянской конницы, которая составляла костяк русского войска…
После завершения работы Земского собора в Москве в феврале 1551 года царь созвал так называемый Стоглавый собор (собор слуг Божиих), на котором присутствовали в том числе и бояре. Собор разработал сборник церковных правовых норм из ста глав.
Закончив организационные дела, Иван IV занялся подготовкой нового похода на Казань. С точки зрения военного искусства он был организован блестяще: с учетом всех имеющихся средств, а также противников (русские приняли ряд мер предосторожности на южных подступах к Москве, опасаясь активных действий Крымского хана Девлет-Гирея).
16 июня войско Ивана IV выступило в поход. Предпринятая Девлет-Гиреем попытка прорваться к Москве закончилась неудачей под Тулой. 13 августа русские были уже в Свияжске. Здесь они отдохнули четыре дня, затем форсировали Волгу, 23 августа обложили город со всех сторон плотным кольцом, а 2 октября пошли на штурм.
О перипетиях этой войны, этого отчаянного штурма хорошо известно. Казань пала. Иван IV одержал свою первую военную победу.
И сразу же после взятия Казани между боярами и царем вспыхнула ссора. Казалось, причин для споров и разногласий быть не должно. Казанский хан Едигер признал себя побежденным и даже захотел креститься. Победители отнеслись к побежденным милостиво, племена черемисов и чувашей, обитавшие в земле казанской, тоже покорились Ивану IV, обещали платить Москве ежегодный ясак. Победа! Можно спокойно отправляться в столицу, там дел у царя было много. Но бояре, не доверяя побежденным, уговорили Ивана IV остаться в Казани до весны с тем, чтобы навести порядок в завоеванном ханстве, на территории которого проживало много небольших, но воинственных народов, в любую минуту готовых взяться за оружие и своим примером по