Наработались османы лопатами и, будто бы понравилось им это дело, решили они огромный вал соорудить, выше Азова, чтобы оттуда по городу из пушек палить да из пищалей. Быстро рос вал земляной, приближался к стенам. Нравилось это дело туркам. Русским – совсем не нравилось. Три дня смотрели они на дело рук турецких, на четвертый Наум Васильев послал казаков в бой. В лобовой атаке побеждает смелый. Но то была даже не смелость. Слишком много лбов турецких, слишком мало – русских. Османы поверить не могли, что такое может быть, что противник осмелится их атаковать! Русским, однако, делать было нечего. Их большое количество турецких лбов не напугало – им очень нужен был турецкий порох. С иконой Иоанна Предтечи, покровителя донских казаков, с яростным криком «С нами Бог!» ринулись они в атаку, опрокинули с рукотворного холма неприятеля, захватили 16 знамен, 28 бочек пороха и в спешном порядке отошли назад. Турки лишь за головы схватились: у них ведь тоже Бог есть, да что-то на этот раз он другими делами занимался…
А русские, не медля ни секунды, отнесли аккуратно бочки с порохом в подкоп – под земляной вал. Турки не успели очухаться от казацкой дерзости, собрались на валу продолжать работы и подбирать-хоронить убитых, как раздался страшный взрыв! Турецким же порохом сгубило многие тысячи турков, а тысячу пятьсот янычар подбросило в воздух и живыми (!) отнесло взрывной волной в город.
Турецкий полководец упорный был человек. Он приказал соорудить с противоположной от разрушенного вала стороны громадный холм, шириною в два броска камня (это около 150 метров будет по современному исчислению), а длиною в три лучных стрельбища (а это и в километр потянет, если не больше!). Со злостью и невиданным даже для турок упрямством принялись чужеземцы за дело, соорудили гору, установили на ней пушки, привели на вершину пехотинцев с ружьями, и 16 дней и ночей бомбили и расстреливали турки Азов, не прекращая канонаду ни на минуту. Разрушили они в городе все дома и здания, церковь Иоанна Предтечи, крепостные стены… Казалось, ни единой души не должно было остаться здесь в живых. Нет. Все казаки Наума Васильева были живы. Они сделали подкопы под турецкую гору, соорудили под землей прекрасные покои и, слушая жестокую канонаду, продолжали копать, копать: 28 подкопов провели они под табор турецкий! Ну очень трудолюбивые казачки.
Ночью, когда часть турецкого войска палила по городу из пушек и ружей, а часть отдыхала, русские напали из подкопов на сонные таборы и нанесли врагу жесточайшее поражение.
Турецкий полководец терял людей, но не терял самообладания. Даже после ночной атаки он остался с виду спокойным. Паша решил отказаться от «наземной войны», попытался победить казаков их же оружием, приказал провести от своих таборов семь подкопов в сторону Азова. Но казаки подземное дело знали лучше, ориентировались под землей как кроты. Догадавшись о намерениях врага, они дали возможность врагу повозиться в глубинах земли, прокопать ходы, но как только турки приготовились атаковать и собрались в подкопах, опять раздался очередной взрыв, похоронивший очень много живой силы противника. Паша отказался от подземных промыслов. Людей у него было еще достаточно, и он продолжал штурмовать Азов.
Ядрами, «огнем чиненными», бомбили турки город – выстояли казаки, прячась в ямах. Паша решил измором взять отряд Васильева. Ясным утром от отправил в бой 10 тысяч бойцов. Весь день шел бой. Вечером следующие 10 тысяч солдат сменили своих уставших товарищей по оружию. Ночью в атаку пошли еще 10 тысяч янычар.
То было испытанное средство! Сколько раз огромные армии, таким-то образом организованные, буквально сводили с ума упрямцев. Бессонница, недоедание, усталость, раны – и бой, бой, бой… Можно выдержать день, два, три, три с половиной. Кто-то выдерживал чуть больше, кто-то – чуть меньше, но сдавались после такой карусели практически все. До битвы под Азовом. Наум Васильев сделал все, что мог. Ни один царь не осмелился бы потребовать от него большего. Ни один, даже самый жестокий повелитель не решился бы сурово наказать отважных бойцов, если бы Васильев и все его казаки подняли белый флаг и сдались на милость победителя. Впрочем, о милости в отряде Васильева не думали. Казаки отбивали атаку за атакой, ни на что уже не надеясь. Состояние, очень близкое к сумасшествию. И они бы все сошли с ума, если бы врагу удалось взять верх. Но отлетали раз за разом турки; стояли полусонные, изможденные казаки. И не было у турок ни одного шанса победить, а у русских – выстоять!
У казаков был лишь шанс один – умереть. Или вновь, вместе с Богом пойти в отчаянную атаку.
С чудотворными иконами Иоанна Предтечи и Николая Угодника полуживые от усталости воины пошли в атаку. «С нами Бог!» С ними был Бог, с ними была великая сила людей несгибаемых, могучих духом. Таким только и помогает в подобных ситуациях Бог.
Атака казаков была неудержима. Турки отошли с большими потерями и… устали воевать. Не хватило им самой малости. Не хватило. Но почему? Продукты и боезапас в армии османов подошли к концу. Союзникам надоела эта возня. Устали за 93 дня осады и полководцы, и воины. Да и капризная осень спешила к Азову, и болеть стали янычары и союзники. Турецкий паша пытался уговорить русских сдаться, но гарнизон Азова упорно стоял на своем.
И враг ушел.
Казаки порадовались невиданному успеху, да недолго радовались они. Порох в крепости кончился, сами они устали и еле волочили ноги, крепость требовала денег и людей для ремонта. Что делать?
Отправились Наум Васильев, Федор Порошин и еще несколько казаков в Москву. В январе 1642 года собрался Земский собор, где и решался вопрос об Азове. Здесь же Федор Порошин написал свою «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков», рассказал все честь по чести. Не историком он был и не писателем, а лишь есаулом, но – правду написал. Земский собор, боясь серьезной войны с Турцией, отказался от Азова. Царь щедро наградил всех, кого привел в Москву Васильев. А Федора Порошина сослал почему-то в Сибирь.
Никто не знает, почему.
Может быть, потому что слово неосторожное сказал монарху есаул, недовольный решением собора? А может быть, за правду-матку, с которой Порошин поведал о величайшем подвиге русского воина, подвиге, оказавшемся не нужным ни царю, ни Отечеству?
В Сибирь отправили Порошина, мечтавшего после страшной битвы (как и многие его товарищи по оружию) о том, чтобы прожить остаток дней в монастырской келье, рядом с Богом. О такой жизни мечтают те, кому выпадают тяжкие испытания, и кто способен думать душою. Часто мечты подобных людей сбываются. Но Порошину в этом не повезло. В монастырь не попал – в Сибири свой век окончил…
Послу турецкого султана Чилибею объявили о воле Земского собора и царя всея Руси, казакам было приказано оставить Азов, а в 1643 году Михаил Федорович отправил в Константинополь послов. Они везли с собой богатые дары обиженному султану: меха сибирские, а русским героям две тысячи рублей жалованья, а также вино, продукты и сукно, чтобы казачки приоделись по случаю выхода из Азова.
Невеселые герои, народ ушлый, поделили по справедливости царские дары, и заодно перехватили людей с царской грамотой, в которой Михаил Федорович обзывал своих подданных ворами, говорил, что если турецкий султан повелит этих воров несчастных побить, то русский царь не будет из-за этого печалиться.
Прочитав грамоту, казаки поначалу гонор свой решили показать, собрались на сход, пошумели от обиды незаслуженной, задумали даже уйти с Дона на Яик, откуда можно было ходить в Персию, грабить богатые караваны. Царь, узнав об этом от верных людей, повелел укрепить крепость на Яике.
Со своими казаками он вел себя гораздо строже, чем с королями и султанами.
Азовская история ценна для русского государства тем, что она показала царю и Земскому собору слабость Османской империи, не осилившей пять тысяч человек, засевших в крепости. Конечно же, правы те, кто оспаривает указанные в «Азовском осадном сидении» цифры. Вряд ли турки и крымцы имели там 200 тысяч воинов (хотя такой вариант не исключается). Но даже если султан и хан послали под Азов в общей сложности 50 тысяч человек, даже если 40 тысяч, 30 тысяч, перевес у осаждающих был очень велик… На спад пошли дела у Османской империи. Но это не значит, что стратегически царь и Земский собор поступили неверно. Русское государство не могло вести долгую войну ни с одним серьезным противником. Порошин и все герои-казаки этого не понимали.
А царь, в свою очередь, и раздувшиеся от гордости, спеси и сибирских денег бояре не понимали, что пренебрежительное отношение к своим подданным, к казакам, обязательно породит в среде решительных, незаслуженно обижаемых вольных людей какого-нибудь Стеньку Разина (кстати сказать, ему во время Азовского осадного сидения было около десяти лет, очень впечатлительный возраст!).
В 1641 году у Михаила Федоровича, царя, успокоившегося от внутренних дрязг государства, отца счастливого семейства, появилась еще одна серьезная задача: задумал он выдать замуж дочь Ирину обязательно за какого-нибудь принца иностранного. Выбор его пал на двадцатидвухлетнего принца датского Вольдемара.
Король богатой Дании узнал об этом и обрадовался. Во-первых, ему давно уже хотелось сбагрить упрямца-сына, во-вторых, Русское государство представляло собой прекрасный рынок сбыта, через страну Московию можно было попасть в Персию… Сам Вольдемар большого интереса к женитьбе на Ирине не проявлял. Но в конце концов королю удалось уговорить его, и сын отправился в Москву.
И здесь началась комедия. Вольдемару предложили не только жену – Ирину, но – как главное условие женитьбы! – смену веры. А этого принц датский делать никак не хотел. Начались бесконечные переговоры, религиозные диспуты, взаимные обиды и даже попытки к бегству.