Она пожала плечами:
– Я догадалась, что все из-за погоды.
– Умница, я и не сомневался.
Даже если он осознал, что противоречит сам себе, то не подал виду.
Я посмотрела по сторонам:
– А ты не преувеличивал. Ну и помойка!
Мама залилась краской:
– Софи!
– Что? Ты сама сказала, здесь плохо пахнет.
Мэтти хмыкнул:
– Устами младенца… Квартира – кошмар. Как место преступления.
Я снова заметила, как он всегда встает на мою сторону, даже когда ему это не выгодно. Тогда это казалось мне знаком любви, и только потом, когда я избавилась от детской доверчивости, до меня дошло, что дело было в другом.
Он не врал о беспорядке – в квартире как будто и вправду произошло что-то плохое. На диване свалена мятая одежда. Рядом валяются пустые бутылки из-под шампанского.
Я подняла поводок на толстой серебряной цепи с кожаной ручкой:
– Ты завел собаку?
Он аккуратно забрал у меня поводок и посмотрел на маму.
– Откуда это?
Я разволновалась, в животе словно лопались пузырьки лимонада. Я пританцовывала от счастья, улыбалась во весь рот:
– Ой, Мэтти! Это нам? Ты купил нам щенка? На Рождество?
Глазами искала, где спрятался черный влажный нос, прицокивала, подзывала. Мэтти, посмеиваясь, отрицательно покачал головой:
– Прости, тыковка. Это поводок от собаки моей мамы; раньше она держала собаку, бигля. Тот еще пройдоха: отвернешься от тарелки, а он уже съел твой обед. Маму это очень веселило, а мне было не до смеха.
Мэтти, как мы знали, был жаден до еды. Разрешить мне украсть хотя бы одну палочку картошки фри было невиданной щедростью с его стороны.
– Чем вас угостить, леди? У меня тут апельсиновый лимонад, кола…
Мама не дала ему договорить:
– И давно ты начал курить? – Она подняла и показала ему полупустую пачку «Мальборо».
Он повел плечами и покрутил головой:
– Сигареты – отличный повод завести разговор. Помогает расслабить собеседника.
– Твоих пациентов? – уточнила я.
Он ответил улыбкой:
– А кого еще?
Мама стояла в замешательстве, как будто решала в уме сложное уравнение. Мэтти приступил к уборке. Я воспользовалась возможностью осмотреть комнату.
– Вот круто!
На стуле висел бинокль. Я приставила его к глазам. Картинка была размытой; бинокль был настроен так, чтобы рассматривать что-то вблизи, а не вдалеке.
Мэтти ухватил меня за нос, взял бинокль и убрал в выдвижной ящик.
– Давай тоже купим, мам? Я буду как Шпионка Гарриет[17].
Я как раз читала книжку о ее приключениях.
– Мам?
Она что-то взвешивала на руке. У нее было странное выражение лица, и я ощутила, как у меня забился пульс. В воздухе повисло напряжение.
– Что такое, Эми?
Слова Мэтти прозвучали непринужденно, но чувствовалось, что за ними кроется беспокойство. Так говорят дети, когда понимают, что наказание неизбежно.
Мама медленно, как фокусник, разжала ладонь и продемонстрировала маленькую круглую золотую сережку. Посмотрела на пустые бутылки, смятую одежду.
– У тебя здесь была женщина, Мэтти?
Она говорила напряженно, подозрительно прищурив глаза.
Кровь прилила к щекам, в животе открылась зияющая пропасть. Мэтти никогда бы нам не изменил. Да?
Он зашелся смехом и назвал ее зайчишкой-глупышкой.
– Ты серьезно?
– Это точно не моя сережка.
Я сложила в голове пазл и немного успокоилась.
– Это маме, правда? Раз уж ты не купил щенка.
– Для твоей мамы я приготовил кое-что другое. – Он игриво посмотрел на нее, она не ответила на его призывный взгляд. – Кстати, о подарках… – Мэтти порылся в спортивных сумках и вытащил кубик Рубика. – Лови!
Я не успела среагировать, как кубик попал мне в лицо.
– Прости, тыковка… Больно?
Веко пульсировало, но я ответила, что нет.
– Точно? Глаз покраснел.
– Ты же не специально.
– Я все еще жду ответа. Откуда эта сережка? – чеканя слова, повторила мама.
– Моей мамы, как и поводок.
– Как много ее вещей перекочевало в твой чемодан… Ты вообще ездил в Ирландию?
– Конечно, ездил.
– Телефон выключен, а в квартире полно пустых бутылок…
– Люблю себя побаловать. В чем дело, Амелия-Роуз?
Ее плечи обмякли и, раскрыв руки, мама шагнула ему навстречу:
– Просто скажи мне правду, Мэтти.
– Это правда.
– Неужели ты думаешь, я поверю, что ты пил шампанское в одиночестве, а материна сережка случайно оказалась в твоем багаже?
– Я не ожидаю, что ты поверишь. Но что тогда ты здесь делаешь, если так плохо обо мне думаешь?
Много лет спустя мама вспоминала: «В его голосе звучала такая горечь, что я почти купилась».
Из блога MattyMania.com
Мэтти Мелгрен НЕВИНОВЕН!
Нужны доказательства? Пожалуйста.
До своего ареста Мэтти помог полиции раскрыть дело Кларенса Уолша, известного как Ночной Душитель, который ранее обращался к Мэтти как к психологу, когда в пожаре в их доме погибла его дочь Дьердре.
Еще интереснее то, что оба мужчины до своего приезда в Лондон в восьмидесятых годах, в семидесятых искали работу в Бостоне в американском штате Массачусетс. Однако мы не знаем, были ли они знакомы в то время.
Доподлинно известно, что у Уолша, как и у Тени, фетишем были ноги.
Доказывает ли это, что полиция арестовала не того? Что Мэтти, возможно, подставили?
Такой сценарий очень вероятен.
5 комментариев
Бренда725
Может быть, он выставил Уолша козлом отпущения? Признак вины, а не невиновности?
Шокоголик1975
Мэтти и Ночной Душитель встретились в 1970-х и могли сговориться…
СьювЛондоне
Кто поджег дом Уолша? Вот что хотелось бы узнать.
Мамаэнджи
Это одно из дел, которые так и останутся загадкой.
ТоммиБ
Не понимаю, при чем здесь ноги…
Глава 19
– Невозможно, – сказала мама Линде. – Других объяснений, откуда у него все эти вещи, быть не может.
Несмотря на все аргументы, она просто отказывалась верить в отсутствие тайной женщины у Мэтти.
Когда мама заводила о нем разговор, мне хотелось врезать кулаком по стене, хотя, если посмотреть на происходившее тогда с позиции взрослого, дело было в низком уровне доверия. Мама всегда в нем сомневалась. Она была воспитана в христианской семье, с неизменной Библией на прикроватном столике, и видела мир черно-белым, как ей внушили родители. Жаль, что об этом забывают, когда обвиняют ее в том, что она знала о злодействах Мэтти и ничего не делала.
Если кто и закрывал глаза на правду, так это я.
– Ты можешь от него отстать? Хоть раз поверить ему?
По ней было не догадаться, но после исчезновения на Рождество она очень боялась его снова оттолкнуть. Я боялась того же.
Мэтти вернулся, и я вспомнила, как пусто было на душе, когда он уехал, как я по нему тосковала. С ним наша квартира становилась Домом. С ним у нас была полноценная семья.
Отношения между нами тремя менялись – так незаметно движутся континенты, которые мы изучали на уроках географии. Я сблизилась с Мэтти и отдалилась от мамы; утро с горячим шоколадом на скамейке осталось далеко в прошлом.
Может, во мне начали буйствовать гормоны, и разобщение – первый признак приближающегося взросления. Или я просто пыталась удержать Мэтти. «Я на твоей стороне. Не уходи, пожалуйста».
В бессознательной попытке понравиться я рассказывала ему свои секреты, создавала особые доверительные отношения. Мы объединились в союз, а мама осталась за бортом.
Я впервые влюбилась. Красавчик-отличник Джоуи Питерсон не обращал на меня ровным счетом никакого внимания.
– На математике он сидит передо мной, и я весь урок разглядываю его затылок. Маме не рассказывай. Сам знаешь, какая она…
Мэтти постукал себя пальцем по носу.
– Слово скаута!
Скажи я такое Линде, она так спокойно не отреагировала бы. «Думаешь, мама никогда не влюблялась? Поговори с ней».
Ага.
– Ты же парень. Что мне делать? Признаться?
Мэтти отрицательно покачал головой:
– Ни в коем случае.
– Но…
Он откинулся на спинку дивана и закинул ногу на колено.
– Мужчины – охотники, тыковка. Им нравится самим схватить добычу. Подать им мясо на блюде – значит лишить самого интересного. – Он говорил медленно и убедительно. – Если хочешь ему понравиться, заставь его думать, что он тебя не волнует.
Я посмотрела на Мэтти как на сумасшедшего. Этот взгляд я хорошо натренировала за последнее время, как и сардоническое закатывание глаз.
Он улыбнулся и поднял брови:
– Поверь, парни любят сложные задачки.
Да уж, мама была не из простых, но не думаю, что Мэтти имел в виду такие сложности. За пару дней до этого я подслушала их телефонный разговор. От этой вредной привычки грех было отказываться.
Мама говорила, что не понимает его.
– Почему ты так себя ведешь?
– Как?
– Холодно.
– Я веду себя обычно, ты все выдумываешь.
– Ты не приехал на прошлых выходных.
– Говорю же, работал.
– И на позапрошлых…
– Издеваешься? У меня уже несколько недель работы по горло.
– Тем не менее, как я ни позвоню, ты спишь. Как тогда…
– Возьми себя в руки, Эми, и не говори ерунды.
– Ты вообще не звонишь.
Мэтти устало вздохнул:
– Ты сама звонишь так часто, что мне ничего не приходится делать.
Когда он пришел в гости, беседа проходила в том же духе.
– Принес вам угощение! Та-да! – сказал Мэтти, красивым жестом доставая из-за спины бутылку «Лоран-Перье». – Эми, ты когда-нибудь пила розовое шампанское?
Мама сощурила глаза, как делала, если сомневалась, что я действительно закончила домашнее задание.
– Нет, «Лоран-Перье» не пробовала. Оно стоит пятьдесят фунтов за бутылку.
– Значит, есть особый повод.