Учитывая довольно ограниченный период съемок — в среднем около четырех часов за один подход, — можно усомниться в том, смогла ли хотя бы одна камера запечатлеть кошачью охоту. К тому же съемка велась вскоре после того, как кошки испытали серьезный шок: сначала за ними гнались собаки, потом их поймали и они оказались в руках у исследователей.
Как бы не так! Двадцать одна из двадцати трех видеозаписей содержала сцены охоты: всего сто один эпизод, двадцать три из которых закончились успехом. Самой популярной добычей оказались лягушки, на которых пришлось около половины всех трофеев, далее было еще шесть грызунов, три ящерицы, две змеи, две перепелки, гнездо с птичьими яйцами и саранча.
На самом деле лягушек вряд ли правильно называть «популярной» добычей, поскольку половина из них так и не была съедена. У многих австралийских лягушек в качестве механизма защиты выделяется ядовитый кожный секрет, поэтому кошки, вероятнее всего, пожалели о своем выборе. На одной из видеозаписей действительно есть момент, где охотница хватает лягушку и тут же отпускает ее, принимаясь совершать ртом неестественные движения, как это обычно делают и кошки, и дети, когда, попробовав что-нибудь отвратное на вкус, пытаются избавиться от неприятных ощущений на языке.
Главным предметом исследования были охотничьи успехи кошек. Сведения, полученные при помощи GPS-устройств, показали, что кошки предпочитают открытые пространства. Не оттого ли, что на них легче охотиться? Ответом было звучное «да!». На открытых участках удача сопутствовала кошкам в четыре раза чаще, чем в густых зарослях травы или среди груды камней. В первом случае шансы на успех достигали 70 %, а во втором только 17 %.
Некоторые из видеоматериалов иллюстрируют эту разницу. В одном из них кошка идет по открытой местности. Внезапно откуда-то слева выбегает скальная крыса. Дальше изображение размазано. Сложно сказать, что случилось: возможно, кошка вцепилась в грызуна когтями (как и в случае с материалами Лойд, я с трудом разбираю, что происходит на видеозаписи, когда все в кадре начинает хаотично подпрыгивать и раскачиваться). Как бы там ни было, через мгновение крыса уже у кошки в зубах.
Сравните этот успех с охотой в густой траве: что-то вихрем вырывается из зарослей — после пятого просмотра я решаю, что это, должно быть, птица, — кошка задирает голову и смотрит вслед. В нескольких других эпизодах кошки пристально всматриваются в пышную растительность. Там явно кто-то есть: кошка пытается подобраться к добыче то с одной, то с другой стороны, но, так ничего и не поймав, уходит восвояси голодной.
И все же потенциальным жертвам не всегда удается спрятаться в густых зарослях. Некоторые из них для этого слишком крупны. На одной из видеозаписей кошка хватает порядочных размеров змею — слишком крупную для того, чтобы затеряться в зарослях, — и вытаскивает ее из травы. И тут нас ждет большой сюрприз. Это не просто змея. Это западная коричневая змея[153], одна из самых ядовитых змей Австралии, укус которой в равной степени смертелен и для человека, и для кошки! Ну и что же? Кошка быстро с ней разделывается, потом еще минут десять отгрызает ей голову и только после этого съедает все остальное.
Правда, кошки не всегда поступают со змеями подобным образом. На другой видеозаписи кошка ловит гораздо менее ядовитую лопатоносую змею. На этот раз никакого особого обращения, никакого обезглавливания. Все происходит молниеносно: хвост змеи еще извивается, когда она исчезает у кошки в глотке. Конечно, рискованно делать выводы на основе всего двух свидетельств, но, похоже, Felis catus в ходе эволюции или же посредством опыта научились отличать опасную добычу от неопасной и действовать соответственно. Неплохо для вида, который появился в Австралии только два столетия назад!
В целом 32 зверька, пойманные австралийскими кошками за 89 часов видеонаблюдения, — это примерно 0,36 жертвы в час или 8,2 жертвы в сутки. Конечно, добыча во всех случаях мелкая, но это все равно много! Не забывайте, что по сравнению с ними кошки из Джорджии, которые также охотятся на мелкую живность, в среднем ловят всего по 2,5 зверька в неделю. Это в 25 раз меньше![154]
Объясняется это так же просто, как и более компактные размеры индивидуальных ареалов или сниженная активность наших питомцев: дома их всегда ждет полная миска кошачьего корма. Им незачем чрезмерно изнурять себя охотой — разве что изредка, для аппетита.
Хотя, быть может, причина вовсе не в полной миске, а в образе жизни. А вдруг одичавшие кошки охотятся не потому, что голодны, а потому, что в этом суть их вольной жизни: выставьте свою питомицу за дверь, и, вероятно, инстинкты возьмут верх, и она примется выслеживать добычу независимо от того, насколько полон ее живот.
В теории выяснить действительную причину такого поведения довольно просто: достаточно держать кошку все время на улице и при этом обильно ее кормить. По сути, этот эксперимент уже проводится везде, где люди обеспечивают пищей бездомных кошек.
Если кошки из уличных колоний охотятся лишь для того, чтобы реализовать свою естественную потребность, то результаты охоты будут такими же, как и у их родственников из Австралии. Если же хищничество вызвано голодом, то они будут охотиться наравне с откормленными домашними кошками.
Еще нигде кошки не подвергались такому тщательному изучению, как на острове Джекилл в Джорджии. Когда-то это место было домом богатейших людей мира, а теперь тут расположен парк отдыха с толпами туристов, богатой дикой природой и… девятью колониями кошек. Кто же может исследовать поведение этих кошек лучше, чем Соня Эрнандес и ее коллеги с миниатюрными камерами?
Один из местных жителей, уставший от сонмищ этих бродяг, среди которых, по его словам, встречались «самые злобные и нездоровые особи из тех, что нам доводилось видеть», организовал программу по отлову, стерилизации и возвращению кошек в природу. Больных кошек изолировали и вылечили, кого-то из них пристроили в добрые руки, других стерилизовали и отпустили на волю, после чего размеры колоний резко сократились. Кроме того, были организованы площадки для кормления кошек, чтобы тем самым поддерживать их здоровье и, полагаю, сократить ущерб, который они наносят местной фауне (при этом смотрители колоний отмечали роль кошек в «контроле за избыточной численностью… змей» как одну из причин сохранить популяцию).
Эрнандес знала о колониях острова Джекилл, которые живут рядом с площадками для кормления, и считала, что они станут подходящим объектом для ее следующего научного проекта с использованием миниатюрных видеокамер. Она направила запрос в администрацию острова Джекилл и быстро получила разрешение провести исследование: глава отдела по охране окружающей среды — и выпускник факультета, где работала Эрнандес, — тоже хотел побольше узнать об этих кошках.
Целью нового проекта Эрнандес было выяснить, как кошки, прошедшие через программу по отлову, стерилизации и возвращению в природу, отличаются от домашних питомцев по своему поведению и воздействию, которое они оказывают на окружающую среду. Еще одной задачей было понаблюдать, как кошки, постоянно живущие на воле, взаимодействуют с богатой и многообразной природой острова.
В организационном плане работать с колониями легче, чем иметь дело с одичавшими кошками. Для их поиска не нужны специально обученные собаки: каждое утро они как по расписанию появляются на площадках, где их кормят. И все же большинство из этих кошек выросло в дикой природе, поэтому просто так подойти и надеть на них ошейник не получится. Они привыкли к двум смотрителям, но присутствие незнакомого человека cпугнет их. Поэтому сначала было решено, что смотрители сами наденут на кошек ошейники с камерами. Но и это оказалось невозможно по целому ряду причин. Тогда Эрнандес поручила ведение проекта Александре Ньютон Макнил, которая только что окончила Университет Джорджии, получив степень бакалавра сразу по двум дисциплинам: «биология дикой природы» и «промышленное рыболовство».
Как и следовало ожидать, сначала кошки не хотели иметь с Макнил ничего общего. Шесть месяцев подряд она сопровождала смотрителей во время ежедневных обходов, чтобы кошки привыкли к ее присутствию. В конечном счете она могла подойти к ним вплотную и даже почесать за ушком, пока рассыпáла перед ними корм.
Пришло время надевать на них камеры. Молниеносным движением одной руки она хватала кошку за шкирку, а второй быстро надевала ей через голову регулируемый ошейник. Камера оказывалась на месте еще до того, как кошка успевала понять, что происходит, и Макнил удалось полностью избежать укусов[155]. Иногда кошки убегали на пару минут, но потом возвращались и доедали корм, а иногда они оставались невозмутимы и тут же принимались жевать дальше.
Для невосприимчивых к разного рода хитростям кошек у Макнил в запасе была еще одна уловка, хорошо знакомая большинству владельцев этих животных: консервная банка с кормом! Как и любая известная мне кошка, бродяги с Джекилла быстро научились реагировать на характерный металлический скрежет. «Едва заслышав звук открывающейся жестянки, они сразу же мчались ко мне из леса», — вспоминает Макнил. Только самые осторожные кошки могли устоять перед соблазнительными кусочками в желе или паштетом.
Снять с кошки камеру спустя сутки после того, как ее надели, бывало сложнее. По словам Макнил, кошки ее запоминали: «Вчера эта дама схватила меня и нацепила мне на шею камеру. Что-то мне совсем не хочется к ней подходить». Но в конце концов они все же позволяли ей приблизиться и снять с них устройство.
Иногда случалось, что на следующий день кошки возвращались на площадку без камеры. Не только владельцы питомцев, но и исследователи используют саморасстегивающиеся ошейники; если животное за что-нибудь зацепится, пусть уж лучше ошейник расстегнется, чем причинит ему вред. По этой причине камеры были снабжены радиопередатчиками. Если кошка приходила без ошейника, Макнил обычно не составляло труда отыскать камеру, поймав радиосигнал при помощи антенны и старого доброго приемника.