Заводчики будут с радостью хвататься за любую новую мутацию, что приведет к появлению пород с необычными расцветками, текстурой и окрасом шерсти. Почему бы не вывести кошку, у которой хвост загнут колечком, как у некоторых пород собак (если это не вредит ее здоровью)? Кто знает, какой признак войдет в моду среди любителей кошек?
Удивительно, но до сих пор селекционеры не уделяли должного внимания созданию разных по размеру кошачьих пород. Взгляните на многообразие собак: от трехкилограммовых чихуахуа до стокилограммовых английских мастиффов.
Признаться честно, я удивлен, что никто так и не вывел более крупной кошки. Мейн-куны существенно крупнее, чем их дикие предки, но даже им еще очень далеко до верхнего предела размеров кошачьих (амурские тигры достигают 650 килограммов; некоторые саблезубые кошки весили около полутонны). Более того, мейн-куны всегда были большими. Я не уверен, что за недавнее время они стали хотя бы чуточку крупнее. Единственная массивная порода, которая появилась за последние годы, — это саванна, унаследовавшая свой размер от сервалов. Возможно, заводчики неожиданно демонстрируют здравый смысл и не выводят крупных пород, которые могли бы представлять угрозу.
С другой стороны, за последнее время предпринимались попытки вывести небольшие породы кошек. Самой маленькой из признанных пород считается миниатюрная сингапурская кошка, у которой самцы весят около трех килограммов, а самки — не больше двух. Если верить интернету, то уменьшенный вариант персидской породы весит примерно столько же. И поскольку в Азии обитают дикие ржавые кошки с массой еще в два раза ниже, я вполне допускаю, что рано или поздно у нас появятся еще более миниатюрные кошачьи породы.
Но давайте отвлечемся от праздных размышлений о том, какие еще разновидности кошек нам хотелось бы вывести. Лучше поговорим о новой породе, которая нам по-настоящему нужна.
Специалист по поведению кошек Джон Брэдшоу знает, как решить проблему прогулок наших питомцев: надо вывести такую породу, которая не будет стремиться выйти из дома или поохотиться. Его доводы просты: кошки отличаются друг от друга своими охотничьими инстинктами, и эти расхождения отчасти имеют под собой генетическое основание. Нам остается всего лишь целенаправленно вывести кошек, которые могли бы спокойно обходиться без прогулок, а если бы и выходили из дома, то не проявляли бы интереса к ловле добычи. В результате мы получим породу кошек, безобидную для птиц.
Мне не встречались данные о том, что кошачьи породы отличаются друг от друга своим желанием ходить на прогулки. Но некоторые породы и правда активнее других, а это может быть связано с охотничьими повадками. Опрос, проведенный среди ветеринаров, о котором я уже упоминал в двенадцатой главе, говорит о том, что кошки отличаются друг от друга по уровню активности: от крайне энергичных абиссинцев и бенгалов до малоподвижных персов и рэгдоллов. Наверное, неслучайно точно такую же оценку получила и склонность кошек к охоте на птиц, хотя на этот раз бенгалы, что удивительно, уступили первенство своим беспородным собратьям. Похожие результаты были получены и в ходе исследования с участием 4000 кошек из Финляндии: почти две трети владельцев абиссинских, бенгальских и беспородных кошек утверждают, что их питомцы с удовольствием охотятся на мелкую живность, в то время как среди хозяев персов и рэгдоллов таких оказалось менее 40 %[171].
Такие отличия в поведении пород вовсе не результат целенаправленного отбора; скорее всего, эти особенности возникли под влиянием генов, которые стали предметом селекции по какой-то другой причине. Если бы селекционеры намеренно выбрали кошек, которые не проявляют интереса к прогулкам и охоте, то, конечно же, быстро вывели бы породу с такими характеристиками.
Это была бы поистине порода XXI века: приспособленная к жизни в городе, безобидная для окружающей среды, спокойная и уравновешенная.
Означает ли это, что вопрос о вреде, который наши питомцы наносят дикой природе, будет решен? Нет, и тому есть две причины. Во-первых, многим больше нравятся активные, энергичные кошки вроде бенгалов и абиссинцев, а тяга к прогулкам и склонность к охоте, вероятно, тесно связаны с общим уровнем активности. С точки зрения биологии эти признаки, должно быть, обусловлены одними и теми же генами. Когда признаки связаны генетически, сложно проводить селекцию по одному из них, полностью исключив при этом второй. Поэтому вывести породу кошек, которые были бы столь же энергичны, как бенгальские, но не стремились бы к прогулкам и охоте, — задача довольно сложная. Хотя я могу и ошибаться. Пять процентов участников финского исследования сказали, что их бенгальские кошки не любят охотиться на мелких животных. Занявшись их разведением, можно было бы вывести новую разновидность бенгалов, которые так же активны и энергичны, но не проявляют интереса к охоте.
Более серьезная проблема заключается в том, что далеко не у всех из нас живут породистые питомцы. Откуда люди чаще всего берут кошек? Как правило, отнюдь не из другого дома: в США подавляющее большинство домашних кошек стерилизованы. Чаще всего питомцами становятся бывшие бездомные кошки из уличных колоний.
Давайте поговорим о том, как эти кошки эволюционируют. Задумайтесь, каких из них легче поймать, забрать домой и стерилизовать. Конечно же, самых общительных и готовых сблизиться с людьми.
А кто из них не дастся в руки? Кто останется жить на улице и передаст свои гены следующему поколению? Самые пугливые, испытывающие страх перед людьми и способные выживать без посторонней помощи. Это и есть естественный отбор! И он поощряет настороженное отношение к человеку. Отсюда следует, что бездомные кошки будут становиться более подозрительными и менее дружелюбными; они уж точно не утратят своей склонности к вольной жизни и охоте.
Существует всего одно исследование на эту тему, и оно свидетельствует в пользу этой гипотезы. Наблюдая за приплодом домашних кошек, ученые обнаружили, что котята, родившиеся от бездомных котов, менее дружелюбно расположены по отношению к людям, чем те, кто появился на свет от некастрированных домашних котов (выводы делались на основании того, как долго котенок мог просидеть на руках у хозяина). Это открытие указывает, что между бездомными и домашними котами есть генетические различия, которые делают уличных котов менее дружелюбными. Однако в этом исследовании речь идет лишь об очень небольшой группе кошек, и, насколько мне известно, в дальнейшем никаких попыток продолжить его не предпринималось. Вопрос о том, действительно ли бездомные кошки становятся менее дружелюбными в процессе эволюции, — важная тема для будущих исследований.
Недостаток исследований о влиянии естественного отбора на поведение бездомных кошек свидетельствует о более серьезной проблеме: у нас почти нет сведений о том, как эволюционируют кошки в уличных колониях. Это относится даже к Австралии, где кошки часто становятся объектом изучения. Несмотря на текущие масштабы исследовательской и природоохранной деятельности, похоже, мы все-таки кое-что упускаем из виду.
Можно предположить, что бездомные кошки эволюционируют в одном из двух направлений. В первом случае они возвращаются к образу жизни своих предков, теряя признаки одомашнивания. Нетрудно себе представить, что такие кошки заполняют ту же экологическую нишу, что и их североафриканские степные родственники, и стремятся назад к тому, от чего пришли.
Вместе с тем существует вероятность, что Felis catus прокладывает совершенно новый эволюционный путь. Одичавшие кошки нередко обитают там, где очень мало или же совсем нет крупных хищников. Посмотрите, как воспользовались таким преимуществом койоты: в отсутствие волков, которые держали их численность под контролем, они не только ощутимо расширили ареал обитания, но и стали заметно крупнее в размерах. Возможно, то же самое делают и одичавшие домашние кошки.
Только представьте себе разнообразие природных условий, в которых обитают австралийские кошки: пекло красных пустынь, холод и снега горных склонов, тропические леса и просторы саванн. Мне как эволюционному биологу первым делом пришла в голову мысль, что эти кошки, должно быть, адаптируются к различным условиям окружающей среды, в которых оказываются. Те из них, что населяют пустыни, научились справляться с жарой и дефицитом воды, а обитатели гор на юге континента приспособились к холодам и снегу. Каждый вид добычи требует своих охотничьих навыков, а каждый хищник — динго, тасманский дьявол или гигантский варан — своих способов спасения. Да и ходить по песку — вовсе не то же самое, что взбираться по галечным насыпям.
Достаточно мельком взглянуть на многочисленные виды малых кошек, обитающих в разных уголках мира, и мы увидим, как эти животные адаптируются к условиям окружающей среды: длиннохвостые кошки, или маргаи, спускаются с дерева вниз головой благодаря поворачивающейся на 180 градусов лодыжке, барханные коты ходят по пустыням благодаря шерсти на подушечках лап, а кошки-рыболовы превосходно чувствуют себя в воде благодаря перепонкам между пальцами — и это лишь несколько примеров. Несмотря на то что эволюция австралийских кошек насчитывает только сотни, а не миллионы лет, они тоже могли начать развиваться в каком-нибудь из этих направлений.
По большей части нам неизвестно, действительно ли с ними происходит нечто подобное. Никто не отслеживал то, как они физиологически адаптируются к жизни в разных климатических условиях, не измерял пропорции тела и другие анатомические характеристики. Особенности поведения, вызванные разными условиями среды обитания, а также необходимостью иметь дело с различными хищниками и добычей, тоже никем не изучались.
С уверенностью можно говорить только о том, что ни в Австралии, ни где бы то ни было еще у одичавших кошек нет таких выразительных особенностей, как у представителей некоторых пород. Мне ни разу не попадалась на глаза фотография одичавшей кошки с приплюснутой, как у перса, или вытянутой, как у современного сиамца, мордочкой. У них не бывает ни коротких лап, ни загнутых ушей, ни кудрявой шерсти. Вывод очевиден: если кого-нибудь из породистых кошек вдруг выгонят на улицу, они либо вскоре погибнут, либо естественный отбор воспрепятствует передаче их исключительных признаков последующим поколениям.