И тут резко, по-горски отчаянно, останавливаются побитые, видавшие виды «Жигули». Из машины вылезают пара абреков, суровых, насупленных, страшноватых. Не без трепета мы наблюдаем.
Таща в руках что-то объемное, завернутое в белую тряпку, люди с гор заходят на территорию рыночка. Ставят ношу на хлипкий, расшатанный деревянный прилавок. Не меняя выражение на лицах, сурово здороваются с торговками. И наконец открывают белую ткань. Мы видим два здоровенных эмалированных таза, в которых лежит что-то белое, круглое, явно съедобное. По рыночку плывет сладковатый молочный аромат. Сыр! Конечно же сыр, домашний рассольный сыр, как же нам повезло!
Мы пробуем – кусок нам отрезают щедрый, здоровенный, при этом никаких улыбок, заискиваний или уговоров купить.
– Как называется ваш чудесный сыр? – спрашиваю я.
– Мы адыги, – гордо вскинув подбородок, отвечает мужчина. – И сыр этот называется адыгейским.
Ну конечно! Теперь все понятно, как же я раньше не догадалась! Знаменитый адыгейский сыр, он и у нас бывает в продаже. Но разве можно сравнить тот, московский, магазинный, и этот, свежайший, нежнейший, плавающий в лужице рассола.
Мы берем полкруга – взяли бы больше, но в номере нет холодильника. Сыр надо съесть сегодня же, иначе он пропадет.
– Вы часто тут бываете? – спрашиваю я, не переставая нахваливать сыр.
– Редко. Почти не бываем. Своя семья большая, просто сделали много – ждали родню. А родня не приехала. – Кажется, он немного смущен.
Хотя что тут такого неловкого – продавать то, что ты сделал своими руками да еще и вложил душу?
– Мы не торговцы, – поясняет он, – мы крестьяне.
Мы благодарим гордых людей за радость и бежим за свежим хлебом.
Ах, какой это был обед! Свежий, еще теплый хлеб, который мы варварски – так вкуснее – ломаем руками, адыгейский сыр, нарезанный крупными ломтями, свежий, крепко посоленный огурец и крепкий сладкий кофе!
Это запомнилось навсегда.
Рынок в Барселоне, огромный, гудящий, как улей. Фруктовые ряды, мясные, колбасные. И рыбные – чудеса!
Но мы туристы, живем в отеле, готовить нам не на чем, нам точно не до этого, но как бы хотелось сварить гигантские креветки, или отварить осьминога, или нажарить свежайшей барабули! Но нет, мы лишь глазеем и с завистью наблюдаем за придирчиво-строгими хозяйками, выбирающими для семейного обеда рыбу, мясо и овощи.
Мы можем купить только тоненько нарезанный хамон или острую пряную колбасу, которые, разумеется, нам тут же дают попробовать.
На барселонском рынке полно туристов – и правильно, зрелище это яркое, колоритное, пестрое и остро пахнущее. Словом, театральное представление. Вот и шастают туристы, глазеют. А покупают в основном местные.
Огромное здание будапештского рынка похоже на вокзал. У входа толпятся цыгане – настоящие, таборные, в пестрых платках и юбках, гремящие золотыми браслетами, шумные, увешанные детьми. Что они делают здесь – гадают, попрошайничают или это обычные покупатели? Мы так и не поняли.
Рынок пахнет знаменитой венгерской паприкой, которой увешаны все прилавки. Красноватые, наверняка острые колбасы – в Венгрии любят острое.
Ой, мой любимый крыжовник! А рядом вишня, а чуть поодаль – красная смородина.
В общем, оторвалась я по полной.
Южные рынки – это отдельная песня.
Помню рынок в Геленджике. Времена не самые сытые, конец восьмидесятых. В магазинах шаром покати, в кафе длиннющие очереди, невкусно и грязновато.
Покупаем маринованные баклажаны – разрезанные вдоль, начиненные острым перцем, чесноком, морковью и зеленью. Стоят недешево, за два небольших баклажана выходит прилично. Но вкуснота такая, что только при виде громко глотаешь слюну.
Дома отвариваем картошку, поливаем ее ароматным рыночным маслом и режем баклажаны. И никакого мяса не надо и никакой колбасы! Как говорится – ум отъешь.
Тогда, в молодости, я не спросила рецепт у пожилой улыбчивой продавщицы-армянки. А позже, сколько ни пробовала – рецептов маринованных баклажанов море, – так вкусно не получалось.
Есть ли какой-то секрет, или нужен опыт – не знаю.
Большое потрясение – рынок в Ростове-на-Дону, шумный, многолюдный, разноликий.
Очередная командировка, май, лучшее время года, жары еще нет, но все зацветает, благоухает и дает надежду. Весна.
Ростов прекрасен! Нет ощущения провинции. Город богатый, и это сразу бросается в глаза. Прекрасные рестораны, хорошо одетая публика, дорогие машины. Все правильно, Ростов-папа.
А как нас встречают! Как с нами возятся, какие накрывают столы! Юг есть юг – широкий, ароматный, громкий и гостеприимный.
Но и расписание у меня жесткое – с утра интервью в лобби гостиницы, через час телевидение, едва успеваем глотнуть чашку кофе и спешим на радио. После этого встреча с менеджерами книжных магазинов. Вечером встреча с читателями. И так три дня подряд.
Свободного времени практически нет, устаю жутко, вечером падаю в кровать, но от перевозбуждения не могу уснуть. Девочки-сопровождающие беспокоятся, звонят и спрашивают, все ли в порядке и не пожелает ли моя душенька еще чего-нибудь. В общем, радушие, доброжелательность, забота и любовь.
Ростовчане, спасибо!
И все-таки мы выкраиваем время для похода на рынок.
В рыбных рядах от разнообразия кружится голова. Рыба свежая, рыба вяленая, рыба копченая. От гигантских, метровых лещей до крошечных, неизвестных мне рыбок. Запахи сбивают с ног.
Ряды с раками – от маленьких, размером с указательный палец, до огромных, сантиметров по двадцать. Как не вспомнить Жванецкого: точно, по три и по пять. Темно-болотные и голубоватые раки шевелят усами и клешнями, а я лихорадочно думаю, как довезти их до Москвы. Понимаю, что невероятная глупость. Понимаю, но слушаю, как продавцы обещают «красиво и надежно» упаковать: «Шо, нам впервой, шо ли? Долетят ваши раки, не беспокойтесь, милая дамочка!»
Но «милая дамочка» беспокоится, и разум побеждает. Нет, раков я точно не повезу, а вот вяленую рыбу… Здесь никакая сила меня не может остановить! Самый деликатес – рыбец и шамайка, знаменитые ростовские специалитеты: голец, густера, бычки, белый амур, камбала, пеленгас – кефаль, лещ-чебак. Глаза разбегаются.
После попадаем в ряды солений и маринадов. Маринованные сливы и виноград, моченые, соленые и маринованные болгарские перцы и помидоры, огурчики разнообразных засолов. Все вкусно необыкновенно! Вот это мы точно захватим с собой!
Потом наступает время домашней армянской бастурмы – в Ростове большая армянская диаспора. В холле гостиницы прячем глаза – мы с такими пакетами, что смотрят на нас с нескрываемым удивлением. Но мы представляем минуты, когда всю эту роскошь достанем из чемоданов в Москве. И как обрадуются наши родные.
Подмосковные дачные рыночки. Маленькие, наспех сколоченные: пара прилавков из потемневших досок, такая же хилая, хлипкая крыша на четырех ногах. И бабулечки, главные героини подмосковных рынков.
Семечки в граненых стаканах, черные и белые. Репка, пучочки худой морковки с резными листиками-хвостиками, свеколка. Кучка мелких, в точечках яблок – настоящих, самых вкусных, из собственных садов: коричные, мельба, боровинка, китайка, антоновка. Нет их вкуснее.
Черная слива, терпкая, чуть горьковатая. Баночки с черноплодкой, ягодой полезной, но малопригодной. Стаканчики с красной и черной смородиной, с крыжовником – моей обожаемой и исчезающей ягодой, баночки с мелкой подмосковной вишней. И, конечно, картошка! Если повезет – синеглазка, вкусней ее нет. Чуть шершавая, розоватая, с темно-фиолетовыми точечками, будущими глазками. Подвядшие пучочки укропа и петрушки, пучки редиски, перевязанные суровыми нитками. Кучки огурчиков, мелких, в пупырышках, невероятно сладких или очень горьких, как повезет.
Что еще может преподнести край рискованного земледелия?
Чуть поодаль мужички с корзинами, в корзинах грибы. Бабок они сторонятся, как бы стесняются. Мужички смолят папироски и треплются за жизнь. В основном ругают тещ и политиков. На газете разложены кучки. Грибы малопородные: сыроежки с хрупкими и потому отломанными разноцветными шапочками, свинушки, лисички. В общем, ерунда, мелочь, это стоит копейки. Отдельно грибы благородные – быстро темнеющие на срезе красавцы-подосиновики – их еще называют красными, – подберезовики и, разумеется, белые, боровики. Вот тут цена другая. Но и гриб другой – он идет на все: на засолку и маринад, на жаркое, а главное – на суп. Грибной суп из белых – известный деликатес.
Отстояв пару часов и вдоволь начесав языками, грибники сникают и озираются – это вам не терпеливые бабульки, отлично проводящие время отдельно от кастрюль и внуков. Бабушкам здесь передых, отпуск, раздолье. А мужичкам хочется выпить. Продать все, к ядреной фене, и – в магазин, пока вредная и крикливая продавщица не закрылась на обеденный перерыв, чтоб ее, стерву.
И мужички уступают. Мелочь и чепуху – не торгуясь. С благородными – э-эх, посложнее, задумываются. Жалко отдавать за гроши такую красоту. Но в конце концов сдадутся, и это отлично знают хозяйки. Трубы-то горят! И дачницы, одетые в нарядные цветастые сарафаны или в небрежные треники с майкой, с довольной усмешкой забирают грибы.
Есть еще мужички с мелкой, сверкающей серебристой чешуей на солнце подмосковной рыбкой. Рыбка, конечно, мелюзга, ерунда, а не рыбка – плотвичка, карасики, быстрянка. Уважающий себя рыбак такую и не возьмет, стыдоба и позор. Но это те рыбаки, кому нужен рубчик, а лучше два – на бутылку портвейна хватит. Кучка – рубль, два или три.
Возни с этой рыбешкой! Поди почисти да выпотроши! Но когда пожаришь в кипящем масле, ничего нет вкуснее этих «сухариков». Вкуснее и слаще.
Подмосковные, дачные рыночки. Мое детство и молодость. Такого уже нет. Нет тех бабулек в белых платочках, они на деревенских погостах со скромными, покосившимися деревянными крестами – Марфы, Екатерины, Раисы, Зинаиды. Васильевны и Прокофьевны, Ивановны и Лексевны. Как нет и тех мужичков, что с грибами да рыбкой. Те тоже на том же погосте. Их мужья, братья, сватья и шурины. Их сыновья, этих бабулек. Рано ушедшие из-за вечной российской беды – горькой, бездумной, отчаянной пьянки.