Хозяйка, пожилая и шумная, в косынке, повязанной по самые брови, в большущем переднике и домашних тапочках, отчаянно жестикулируя, вкусно и колоритно рассказывает нашим друзьям о блюдах. Советует кролика, тушенного в вине и горных травах, при этом шумно причмокивает и, сложив три пальца, несколько раз их громко целует – сказка, фантастика! Монастырский рецепт пятнадцатого века!
– Гарнир? – удивляется хозяйка. – Вам нужен гарнир?
Да, моему мужу нужен гарнир, он так привык.
– Спагетти? – уточняет она и, кажется, начинает нас презирать.
Муж просит картошку. Ну что поделать, привычка – вторая натура. Тушеное мясо он привык есть с гарниром. А картошка всегда лучший гарнир.
– Хорошо, – разочарованно соглашается хозяйка и куда-то уходит – не в ресторанчик, не внутрь, а куда-то вниз по улице. Заметьте, в тапках и переднике.
Мы переглядываемся. Смущенно ждем развития событий.
Минут через десять она возвращается с сеткой картошки и пропадает в недрах таверны.
До нас доходит – наша милая хозяйка ходила в овощную лавку за картошкой для моего мужа. Ничего себе, а?
Нет, понятно – здесь все рядом, все на расстоянии вытянутой руки, здесь все друг друга знают. И все-таки мы очень тронуты.
Через полчаса мы едим великолепного кролика с тонко порезанной, с хрустящей корочкой настоящей домашней картошкой.
Улица центральная, торговая, проходная. Мимо нас снуют люди, в основном деловой местный народ – городок не туристический, приезжих мало – словом, толп нет. Зато это настоящая, живая, провинциальная, истинная Италия, как она есть, с поварихой в домашних тапочках, с домашним вином, с тирамису, сделанным при нас, с домашним печеньем с миндалем, испеченным этим же утром, с густым черным кофе и запахом белых грибов в плетеной корзине, стоящей у входа в таверну.
Это небольшое путешествие из тех, которые запоминаются на всю жизнь. Как и людская теплота, и отзывчивость, и желание сделать добро – спасибо, Вика и Женечка! И дай вам бог.
Что я горячо полюбила в Италии – это десерт семифредо. Нечто вроде мороженого с различными наполнителями – фруктами, орехами, ягодами, шоколадом. Переводится это название как «полухолодный» или «полузамороженный», хотя заморожен десерт полностью. В семифредо, в отличие от мороженого (джелато), входят взбитые яйца, белки и желтки взбиваются по отдельности. Примитивно – семифредо смесь мороженого и безе. По консистенции напоминает замороженный мусс. Это что-то необыкновенное!
Ну почему все вкусное или вредно, или ужасно калорийное?
Ну и, конечно, мой фаворит – ризотто с грибами и морепродуктами. Рис в ризотто отваривают на мясном бульоне, он получается немного разваренный, похож на тот, что в рисовой каше, и уж никак не родственник знаменитому рассыпчатому рису в узбекском плове.
Как сказала моя подруга, много лет живущая в Италии:
– Знаешь, что главное в ризотто? Крепкий и наваристый бульон. А из чего получается крепкий и наваристый бульон? Правильно – из куска хорошего мяса, и непременно с костью.
Я усвоила.
И повторю – еда в Италии лично для меня дело вторичное и побочное.
Главное – сама страна. Моя любовь навсегда.
Австрия
Австрия прекрасна без оговорок. Австрия – это королева, сановная принцесса, статная красавица в жемчужных шелковых одеждах с бриллиантовой тиарой на золотистых, вьющихся волосах. Австрия строга и не кокетлива – ей незачем кокетничать, она знает себе цену. Ей нечего заигрывать – она и так королева.
Вена – королева Австрии. Она горда, высокомерна и даже надменна – имеет право. Вена обладает блестящим вкусом.
В этом городе все было вкусно. Маленький отельчик в центре, завтрак в милейшей гостиной со старинной хрустальной люстрой с чуть мутноватыми от времени подвесками, кружевными скатертями, венскими стульями. Изящная посуда, никакого современного ширпотреба. Замечательный кофе в тончайших, красивейших чашках, густые, желтоватые сливки в изящном молочнике. Тонко нарезанные сыр и ветчина, копченая колбаса и круассаны.
Из австрийских блюд в фавориты попали знаменитый суп из говядины тафельшпиц и венский шницель.
Как в любой европейской столице, в Вене полно кафе и ресторанов с национальной кухней – азиатской, китайской, японской, вьетнамской. Есть среди них шикарные и дорогие, есть и попроще, на любой кошелек.
Прекрасны кофейни в Старом городе. Выбор пирожных – глаза разбегаются.
Пару слов о знаменитой кофейне «Захер». Одноименный торт у всех на слуху. Он немного похож на известную нам «Прагу» и все-таки другой. Да, он тоже шоколадный, из нескольких коржей. Но в отличие от «Праги» «Захер» пропитан абрикосовым джемом. Разумеется, и мы в знаменитой кофейне отметились – она прекрасна. Попробовали и торт. Честно? Ожидали большего. Нет, ничего плохого, все вкусно. Но чтобы так громко об этом говорить… Или мы чего-то не поняли?
«Захер» можно взять с собой, бывает он разных размеров, от маленького, на два кусочка, до большого, на семью. Тортики упакованы в достойную деревянную коробку, их вполне реально довезти в дальние страны. Как сувенир мы его привезли. Стоит он, кстати, прилично: понятное дело, «Захер» – это бренд. Но скажу вам откровенно – менее знаменитые, безо всяких громких имен, венские пирожные, ей-богу, ничуть не хуже, а может быть, и лучше знаменитого Захера.
Это мое личное мнение. Но на вкус и на цвет, как известно…
Америка
Америка – это все. В смысле, все кухни мира, от китайской и японской, которых здесь в избытке, до редких бирманских, тибетских, албанских. На все вкусы и на любой кошелек. На то она и Америка, страна эмигрантов, страна множества культур и традиций, другой такой нет, именно поэтому она уникальна.
Помню свой первый приезд в Америку. Конец восьмидесятых, Горбачев только-только открыл границы, и мы полетели к друзьям.
Первое потрясение – капучино, до этого я его не пила. Боже, как вкусно! Второе – китайские сладкие свиные ребрышки в дешевой забегаловке. Третье – испанский ресторан на Манхэттене, где я впервые попробовала лобстера. Четвертое – обязательное посещение знаменитого Брайтон-Бич, района на океане, где проживает русская диаспора.
Что вам сказать? Колоритное место.
А русские магазины, полные давно пропавших в СССР и почти забытых товаров? Напоминаю – конец восьмидесятых, в стране сложно с продуктами. Сложно – это очень и очень мягко сказано. В то время мы отоваривали талоны. А здесь на прилавках языковая колбаса, тамбовский окорок «со слезой», рокфор, бри, шоколадные конфеты, вкус которых давно позабыт. В общем, не культурный, но шок.
Там же, на Брайтон-Бич, русские рестораны: борщ, блины, пирожки, пельмени – полный ассортимент для тех, кому охота поностальгировать. А таких было немало. Да и вкусно там было, что говорить.
Там же, на Брайтон-Бич, продавались жареные пирожки – да, да, те самые, из нашего детства – здоровенные, помятые и влажные «лапти» с мясом, картошкой, капустой. Я, правда, немного скривилась. Кому было счастье – так это моей подруге! Закатывая от восторга глаза и аппетитно причмокивая, она лопала пирожки и вспоминала счастливое московское детство.
В Нью-Йорке я впервые попала в корейский ресторан. Перед нами не стол – плита, точнее стол-плита. Улыбчивая кореянка зажигает этот столик-плиту, приносит нарезку из мяса, рыбы и овощей, а дальше ты сам берешь эти кусочки палочками, кладешь на жаровню и готовишь до нужной тебе кондиции. Забавно, но все сосредоточены на процессе, публике не до общения.
Побывала я и в знаменитом русском ресторане «Самовар», месте, неразрывно связанном с Иосифом Бродским и другими деятелями русской культуры. Приезжающие в гости встречались именно там, в «Самоваре». Кухня в ресторане была русской – винегрет, селедочка, борщ. И все-таки мне показалось, шли туда не поесть, а пообщаться. Люди бывали там знаковые, и многих уж нет.
А вообще русские рестораны вызывали улыбку – народ там гулял, что называется, «до последнего». Гремела музыка, официанты носили подносы, заставленные едой, а наши бывшие соотечественники, отработав тяжелую неделю, от души зажигали и расслаблялись. А уж как танцевали под «Америкэн бой»! А какие там были наряды: вечерние платья с блестками, каблуки, бриллианты! Дамы сверкали, как новогодние елки.
Конечно, для меня это был шок – я приехала из голодной, талонной России, из полутемной, неосвещенной столицы. Я уж не говорю про далекие села и провинциальные города.
Да, наши доказывали. Доказывали, что жизнь удалась, что все сделали правильно. И, кажется, доказывали сами себе. А что? Имели право: гулять так гулять, кураж так кураж. Танцевать – так до упаду, пить – тоже. А работали они действительно много. Пахали, как кони, ну а в выходные сбрасывали накопленный стресс.
Попробовала я и знаменитый хот-дог. Тогда мне показалось это вкусным, как было бы нынче – не знаю.
Поразило меня еще одно заведение – платишь двадцать пять долларов и ешь, сколько хочешь. Ресторан так и назывался: All you can eat – «Съешь, сколько можешь». Это был ресторан морепродуктов. Крабы и устрицы, рыба и суши, закуски, супы, второе и сладкое. Выбираешь то, что любишь, ставишь на поднос. Не наелся? Иди по новой. Никто не смотрит, сколько и что ты берешь. Никто не считает. За свои двадцать пять долларов ты волен делать то, что ты хочешь.
Скажу вам честно – место для тех, кто может съесть очень много – по-простому, для обжор. Вот им там раздолье! Позже и в Москве появились подобные заведения. А вообще-то забавная штука, особенно когда наблюдаешь за посетителями. Ну вот, например. Очень стройная женщина. Ну просто завидки берут. А мотается, как челнок, туда-сюда с полными подносами. Наберет – и к своему столику. А минут через пятнадцать обратно. И снова полный поднос. Вот повезло же человеку с обменом веществ! И еще с аппетитом.
Ну как тут не лопнуть, думаю. Ей от обжорства, а мне – от зависти?
Америка – это огромные, с мужскую ладонь, стейки, горы картофеля фри, бутыли с обожаемым всеми кетчупом, которым поливается, кажется, все.