Османская империя на рубеже XVI–XVII вв. оказалась в критическом положении. Однако Габсбурги не сумели воспользоваться сложившейся обстановкой. Они традиционно полагались прежде всего на свою наемную армию. Дунайские княжества и Трансильванию (не говоря уже о покоренных османами народах Балкан) Габсбурги рассматривали не как союзника в совместной борьбе, а претйде всего как объект своей экспансии — и политической, и религиозной (насаждение католицизма на землях с православным и протестантским населением). Убийство по приказу австрийского командующего в 1601 г. валашского господаря Михая Храброго, чья политическая самостоятельность вызвала опасения Габсбургов, — может быть, наиболее яркий пример истинного их отношения к балканским народам и их политическим деятелям. Этими же мотивами, по существу, объяснялось и отношение Тайного совета императора Рудольфа II к Российскому государству в годы Долгой войны. Обращаясь с постоянными просьбами о финансовых субсидиях на войну с османами (в 1595 г. такая помощь была действительно оказана), австрийское правительство вовсе не стремилось привлечь Россию в ряды антитурецкой коалиции. В качестве такого союзника в Вене и Риме охотно видели бы Речь Посполитую, где именно в 90-х годах политика Контрреформации резко усилилась. Однако император был намерен сохранить контроль над всеми освободившимися от османов балканскими землями; это вряд ли могло побудить правительство Речи Посполитой к участию в войне, тем более что на предсеймовых сеймиках, а затем и на сейме 1597 г. выяснилось, что в своей основной массе господствующий класс Речи Посполитой выступает за сохранение мира с османами. Правительство этого государства с середины 90-х годов пыталось, используя конфликт двух мощных соперников, усилить собственные политические позиции на Балканах (в Молдавии и Трансильвании).
Не понимая в достаточной мере, что успехи в борьбе с османами достигнуты благодаря внутреннему ослаблению Османской империи, австрийские Габсбурги к концу 90-х годов XVI в. стали явно переоценивать свои возможности. Это выразилось в переходе к политике усиленного насаждения католицизма и на территории собственных держав, не считаясь с протестантскими сословиями, и на балканских землях, вышедших из-под власти османов. Особенно активно такая политика проводилась в протестантской Трансильвании, в начале XVII в. фактически оккупированной наемным войском Габсбургов: в результате в 1604 г. вспыхнуло антигаб-сбургское восстание во главе с Бочкаи, приведшее к неблагоприятному для Габсбургов изменению в соотношении сил (была восстановлена вассальная зависимость Трансильвании от османов). Начался внутриполитический кризис в центральноевропейских владениях Габсбургов, где протестантские сословия стали выступать против их религиозной политики, стремясь положить конец войне, продолжение которой в представлении сословной оппозиции могло принести выгоды лишь Габсбургам и папству.
К началу XVII в. обе сражающиеся стороны оказались не в состоянии продолжать войну. Заключенный в ноябре 1606 г. мир между Габсбургами и Османской империей восстанавливал статус-кво, однако Габсбурги освобождались от обязательства платить дань туркам. Впервые за длительную историю османско-габсбургской борьбы было заключено соглашение, содержавшее серьезные уступки османов. Период постоянной ос-мапской экспансии в Европе закончился. Символическим, но ярким свидетельством происшедших перемен было признание по мирному договору Рудольфа II «Римским императором», а не «венским королем»: ранее титул «кайсар-и-Рум» входил лишь в титулатуру султана.
В сферу международных отношений, затрагивавших интересы стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы, в конце XV — первой половине XVI в. были вовлечены и королевства Северной Европы. Лежавшие на самом севере Европы скандинавские государства долгое время стояли в стороне от конфликтов, потрясавших другие регионы Европы XIV–XV вв.
Повышенное внимание скандинавских государств к политическому положению на Балтике вызывалось тем, что с середины XV в. стало очевидным ослабление государственных объединений, возникших в процессе завоеваний Восточной Прибалтики немецкими рыцарскими орденами, а под их контролем находилась значительная часть балтийского побережья. Строго централизованная военная организация орденских государств, сложившаяся в период завоевания, в XIV–XV вв. постепенно разложилась. Многочисленные богатые города и сословные организации вассалов — ленников орденов требовали сословных привилегий, самоуправления, участия их представителей в суде вместе с орденскими властями, наконец, претендовали и на то, чтобы без них не принимались важнейшие общегосударственные решения. Во владениях Тевтонского ордена конфликт принял очень острые формы. В 1454 г. объединение сословий — Прусский союз — подняло восстание против Ордена и признало своим государем польского короля Казимира IV. После Тринадцатилетней войны Польши с Тевтонским орденом (1454–1466 гг.) значительная часть его владений, прежде всего захваченное Орденом в начале XIV в. польское Восточное Поморье вместе с нижним течением Вислы, снова вошла в состав Польского королевства. Внешнеторговые связи Польши были освобождены от ограничений, налагавшихся Тевтонским орденом.
По миру 1466 г. Орден сохранил за собой восточную часть своих прежних владений как вассал польского короля. Однако с начала XVI в. гроссмейстеры Ордена, избиравшиеся в это время из виднейших немецких княжеских династий при поддержке немецких князей и Империи, пытались освободиться от зависимости и вернуть себе утраченные земли. Гроссмейстер Альбрехт Гогенцоллерн, близкий родственник бранденбургских курфюрстов, вел трехлетнюю войну с Польшей (1519–1521 гг.), но не смог нанести этому государству серьезный ущерб, а помощь германских союзников оказалась недостаточной. Ему лишь удалось превратить Орден в светское протестантское княжество — герцогство Прусское, по договору 1525 г. признанное леном польского короля. Польше были обеспечены довольно широкие возможности для вмешательства во внутреннюю жизнь княжества, а наследование лена ограничивалось узким кругом потомков и братьев Альбрехта. Договор 1525 г. создавал определенную основу для инкорпорации в будущем княжеской Пруссии в состав Польского королевства.
Краковские соглашения 1525 г. имели определенное значение и для Восточной Европы, создавая благоприятные условия для торговли в Кенигсберге подданных польского короля Сигизмунда I из Великого княжества Литовского. В целом, однако, в этом ареале и в первой половине XVI в. сохранялось традиционное положение вещей. Правда, с развитием экономических связей с конца XV в. стала заметно расти активность русского, литовского и белорусского купечества (и феодалов Великого княжества Литовского, также начинавших участвовать в торговле продуктами сельского хозяйства). В первой половине XVI в. уже не немецкие купцы ездили за товаром в Ригу и Полоцк, а купцы из России и Великого княжества Литовского везли свои товары в прибалтийские порты, но здесь для них были закрыты и дальнейший путь «за море», и возможность заключать сделки на месте с западноевропейскими купцами и прямо у них покупать их товары. Политику ливонских городов поддерживал Ливонский орден — государство, на территории которого находились основные порты Восточной Прибалтики; откровенно враждебный по отношению к России, Орден систематически препятствовал провозу в Россию цветных металлов и оружия, не пропускал нужных русскому правительству специалистов.
Стремление устранить эти барьеры, установить непосредственные связи со странами Западной Европы стало занимать впервой половине XVI в. все более видное место в политике Великого княжества Литовского и Российского государства по отношению к Ливонскому ордену, военно-политическая слабость которого становилась очевидной. В первой половине XVI в. Ливонский орден представлял собой довольно рыхлую федерацию, состоявшую из владений епископов, самоуправляющихся городов и земель собственно Ордена, в которых все большую роль начинали играть не орденские власти, а крупные вассалы-ленники, добившиеся права наследования ленов, что серьезно ослабило военную организацию Ордена. Постоянные внутренние конфликты еще более обострились, когда значительная часть горожан и рыцарства приняла лютеранство, что было несовместимо с самим существованием Ордена как важного учреждения католического мира. Подобное государство не могло безнаказанно вести политику, ущемлявшую интересы соседей. Король польский и великий князь Литовский Сигизмунд II при содействии своего ленника Альбрехта пытался утвердить своего ставленника на кафедре рижского архиепископа, рассчитывая в дальнейшем поставить под контроль и Ригу. Иван IV и его советники добивались от Ордена отмены ограничений на ввоз товаров в Россию и права свободной торговли с иностранными купцами для русского купечества. Оба государства прибегали к открытому давлению, вплоть до военного, и добились заключения соглашений, удовлетворивших в значительной мере их требования. Однако, смирившись с притязаниями Сигизмунда на влияние в Риге, власти Ордена и ливонские города соглашения с Россией не выполняли. С попыток русского правительства военной силой принудить Орден к их соблюдению началась в 1558 г. Ливонская война.
На первом этапе это была война Российского государства с Ливонским Орденом. Довольно скоро обнаружилась неспособность разных частей этого государственного объединения к согласованным действиям. Критическое положение Ордена усугублялось восстаниями местного покоренного крестоносцами населения — латышей и эстов. Слабость Ордена открывала русскому правительству возможность установить прямую власть над теми балтийскими портами, через которые осуществлялись торговые связи России со странами Западной Европы. 11 мая 1558 г. русские войска заняли Нарву, на несколько десятилетий ставшую первым русским портом на Балтике; летом 1558 г. воеводы предлагали и Таллинну перейти в русское подданство. Русское правительство предлагало мир и властям Ордена при условии, если он перейдет под русский протекторат. Однако ливонские города упорно стремились сохранить свою монополию на посредничество, не хотели