авления некатолических меньшинств в собственных владениях католические князья стали постепенно переходить к попыткам рекатолизации отдельных политических центров и за их пределами. В 1607 г. войска Максимилиана Баварского оккупировали имперский город Донауверт за преследования местных католиков. В ответ в 1608 г. образовалось политическое объединение кальвинистских князей Прирейнской Германии — Евангелическая уния. Находившееся под патронатом Генриха IV объединение после его смерти стремилось всячески укреплять контакты с Голландией и Англией. Вслед за образованием унии в 1609 г. образовалась Католическая лига — союз духовных и светских князей Южной и Юго-Западной Германии во главе с Максимилианом Баварским. Австрийские Габсбурги не вступили в лигу, но установили с ней самые тесные связи, а испанское правительство оказывало ей прямую поддержку. Хотя в самой Германии явный перевес сил был на стороне католиков, у Евангелической унии обнаружились союзники в центральноевропейских державах Габсбургов.
Поворот Габсбургов к политике Контрреформации вызвал соответствующую реакцию местного протестантского дворянства. Уже в период внутриполитического кризиса 1606–1608 гг. протестантские сословия Австрии и земель Чешского королевства, выступая против религиозной политики Габсбургов, искали поддержки у протестантских курфюрстов и главы Евангелической унии — курфюрста Пфальцского. Обсуждался вопрос о заключении тайного соглашения для совместной борьбы против Габсбургов. Тем самым не только австрийские Габсбурги, но и значительная часть княжеств Германии в начале XVII в. оказались вовлеченными в складывавшуюся в Европе систему внешнеполитических союзов; заняли определенное место в этой системе и протестантские сословия.
Новым явлением европейских международных отношений того времени стало также изменение взаимоотношений Речи Посполитой с Габсбургами. Отношения эти носили достаточно сложный и противоречивый характер, моменты сотрудничества и сближения перемежались периодами довольно острых разногласий, в частности в ходе Ливонской войны. Объявленная императором Фердинандом I блокада Российского государства, начавшего войну с Ливонским орденом, отвечала интересам польских и литовских феодалов. Но притязания Габсбургов на признание их верховной власти над Ливонией, как частью Империи, не могли встретить понимания ни в Вильне, ни в Кракове. Заметно расходилась и политика Речи Посполитой и Габсбургов по отношению к Османской империи. На польский трон был избран враждебный Габсбургам правитель Трансильвании.
К концу XVI в. трения стали сменяться тесным политическим сотрудничеством. Польский король Сигизмунд III (1587–1632), сын шведского короля Юхана III, получивший польскую корону благодаря родству с Ягеллонами, был фанатичным католиком. Современники называли его «Филиппом II Севера», хотя он не обладал огромными ресурсами правителя Испании. Попытки Сигизмунда III при поддержке части аристократии подготовить реставрацию католицизма в Швеции натолкнулись на мощное сопротивление шведского общества и закончились полной неудачей и низложением его со шведского трона. В Речи Посполитой, где Сигизмунд III пытался под предлогом борьбы с еретиками укрепить свою власть, его политика также вызвала серьезное недовольство дворянства, особенно протестантского. И в борьбе с недовольными подданными, и в попытках вернуть шведский трон Сигизмунд III искал поддержки Габсбургов. Наметившееся сближение, скрепленное браками Сигизмунда III с сестрами будущего императора Фердинанда II, было оформлено в соглашении о союзе, заключенном в 1613 г. между Сигизмундом и императором Матвеем; оно предусматривало, в частности, взаимную помощь монархов в случае восстания их подданных.
Династической политики правителя, власть которого была сильно ограничена, было бы недостаточно, чтобы изменить внешнеполитическую ориентацию огромной страны. Однако планы насаждения воинствующего католицизма в стране (правда, без каких-либо изменений ее политического строя) именно на рубеже XVI–XVII вв. получили поддержку мощных и влиятельных группировок господствующего класса Речи Посполитой. До сих пор остается не вполне ясным, что побудило эти группировки, отказавшись от традиционных воззрений междворянской веротерпимости, перейти на позиции решительной поддержки Контрреформации. По-видимому, католицизм импонировал основной массе дворянства как старая, традиционная вера, освящающая старый, традиционный строй. Поэтому утверждение Контрреформации, вероятно, не случайно совпало с сознательной консервацией социального и политического строя страны, проводившейся магнатами. Весьма существенно, что воинствующий католицизм в представлении польских политиков был идейной силой, способной создать успешные условия для восточной экспансии Речи Посполитой.
Одним из первых проявлений новой ориентации стала осуществленная при участии некоторых православных епископов и под прямым давлением правительства уния православной и католической церквей на территории Речи Посполитой (1596 г.), за которой последовали репрессии против масс православного украинского и белорусского населения, отказавшихся принять унию. Действия эти явно должны были не только содействовать упрочению католицизма на белорусских и украинских землях Речи Посполитой как господствующей религии, но и создать благоприятные условия для экспансии католицизма далее на восток, на русские земли. Эти шаги, совпавшие с массовым переходом белорусских и украинских феодалов в католицизм и их полонизацией, имели весьма важные и далеко идущие последствия, хотя и не соответствовавшие расчетам политиков. Фактически они содействовали смягчению в украинском и белорусском обществе национальных, социальных и религиозных противоречий и явились толчком для развития национально-освободительного движения, первые организационные формы которого возникли именно в ходе борьбы против унии. Уже в конце XVI в. братства украинских горожан, выступая против унии, стали искать поддержки в Москве у русского правительства. Ставка на воинствующий католицизм неизбежно вела к сотрудничеству с главной силой реставрации католицизма в Европе — Габсбургами. Соглашение Сигизмунда III с Габсбургами в 1613 г. скоро превратилось в их соглашение с Речью Посполитой — в 1615 г. договор о союзе был ратифицирован польским сеймом.
Изменение международной ориентации Речи Посполитой накладывало отпечаток и на политику ее соседей, вызывая, в свою очередь, перемены в их международной ориентации. В 1600 г. началась война между Швецией и Речью Посполитой за передел бывших владений Ливонского ордена: эта война, будучи продолжением прежнего шведско-польского спора, скоро приобрела характер и религиозного конфликта. Успехи шведов на первых порах были связаны с переходом на их сторону лютеранского дворянства Ливонии. Речь Посполитая оказала поддержку династическим планам своего короля, пытавшегося вернуть себе власть в Швеции, опираясь на прокатолические общественные группы. Шведское правительство представляло свою откровенно захватническую политику в Прибалтике как необходимую меру противодействия угрожающей Швеции католической реакции, чтобы получить значительные субсидии на продолжение войны у представителей бюргерства и крестьян на шведских риксдагах. Сигизмунд III искал поддержки своим планам похода на Швецию не только у австрийских, но и у испанских Габсбургов (обсуждался, в частности, проект посылки испанского флота на Балтийское море); в ответ шведское правительство сблизилось с протестантскими державами — противниками Габсбургов, подписав в 1612 г. договор о союзе с Голландией.
Превращение Речи Посполитой в орудие упрочения и расширения католицизма привело к тому, что ее действия в Восточной Европе все более привлекали внимание европейских государств. В начале XVII в., в годы первой крестьянской войны в России, польско-литовские феодалы, стремясь к полному подчинению Российского государства, вмешались в русские внутренние дела и поддержали Лжедмитрия I, обещавшего крупные уступки (включая отказ от ряда пограничных областей) в пользу Речи Посполитой. Затем с ведома Сигизмунда III отряды польской шляхты разоряли русские земли, поддерживая притязания Лжедмитрия II. В 1609 г, началась открытая интервенция — Сигизмунд III перешел границу и осадил Смоленск. В 1610 г. польские войска, используя страх боярства перед народным движением, заняли Москву и подчинили своему контролю боярское правительство. Шведы захватили значительную часть Новгородской земли вместе с Новгородом (1611 г.). Русские ополчения положили конец успехам интервентов и освободили Москву (1612 г.), русская государственность была восстановлена. Ослабленное многолетней войной, Российское государство было вынуждено по миру в Столбове (1617 г.) уступить Швеции новгородские пригороды на побережье Финского залива, что означало окончательное закрепление шведского контроля над путями, ведущими из России на Запад. По миру в Деулине (1618 г.) к Речи Посполитой отошли значительная часть Северской земли и Смоленщина. Однако главная стратегическая цель достигнута не была — Россия оставалась единым самостоятельным государством.
Официальная политика Речи Посполитой этих лет была прямым продолжением более ранних попыток подчинить Российское государство своему влиянию. Однако были налицо и принципиально новые моменты — прежде всего гораздо большая роль теперь отводилась насилию, принуждению (а не политическому соглашению). Обосновывавшие правительственную политику публицисты указывали в качестве идеального образца на деятельность испанских конкистадоров на территории Америки. Одной из целей государственной политики было открыто провозглашено распространение католицизма. Самому выступлению Сигизмунда III был придан характер крестового похода, участникам которого папа обещал отпущение грехов. Сообщения об успехах польско-литовских войск в России вызвали в протестантской Европе, во всем формирующемся антигабсбургском лагере нескрываемую тревогу. И в публицистических произведениях, и в письмах протестантских политиков этих лет неоднократно повторялась мысль, что подчинение России власти Сигизмунда III явится прологом к попыткам реставрации католицизма на Скандинавском полуострове и к наступлению на протестантизм в общеевропейском масштабе. Эта реакция на политику Речи Посполитой не осталась не замеченной в Москве, о чем достаточно ясно говорят действия русской дипломатии в первые годы правления царя Михаила Федоровича. Направляя в 1617–1618 гг. посольства в Англию, Данию и Голландию, русское правительство использовало именно приведенные выше соображения, убеждая правительства этих стран оказать Российскому государству военную и финансовую помощь против Речи Посполитой. Русское правительство тем самым определяло и свое место в складывавшейся в Европе системе политических союзов. Наметившаяся здесь тенденция к сближению России с державами антигабсбургского лагеря получила дальнейшее развитие в годы Тридцатилетней войны.