Все это заставило кардинала Мазарини подумать всерьез о мире, тем более что и во Франции были заметны признаки утомления войной.
Возглавлявший имперскую делегацию первый министр императора граф Траутманнсдорф, глубоко убежденный в жизненной необходимости мира для Империи и Австрийского государства и старавшийся не допустить срыва переговоров, осторожно и гибко, последовательно и настойчиво стремился ограничивать аппетиты шведов и французов, умерить противоречивые претензии князей и отстоять, насколько это было возможно, интересы австрийских Габсбургов.
Между тем шведский генерал Кенигсмарк внезапно подошел к Праге и овладел ее аристократической частью на левом берегу Влтавы — Малой стороной. Однако население основной части Праги — Старого и Нового города — взялось за оружие. Шведы подтянули подкрепления, окружив город в сентябре — октябре 1648 г. со всех сторон. Штурм следовал за штурмом. В конце октября к Праге подошла посланная на выручку имперская армия. Когда обе армии изготовились к сражению, пришло известие о мире.
Заключенный 24 октября 1648 г. одновременно в Мюнстере и Оснабрюке мирный договор вошел в историю под наименованием Вестфальского. Император признал за князьями право вступать в союз друг с другом и с иностранными державами — «право на мятеж против императора, междоусобную войну и измену отечеству, гарантированное Европой немецким князьям». Франция овладела Эльзасом, причем мелкие эльзасские князьки по-прежнему считались членами Империи, что позволяло Франции через их посредство влиять на обсуждение на рейхстагах внутригерманских дел.
Швеция получила Западную Померанию, город Висмар, секуляризованные епископства Бременское и Верденское, закрепив тем самым свой контроль над устьями важнейших судоходных рек Германии — Одера, Эльбы и Везера.
Более других германских князей расширил свои владения курфюрст Бранденбургский. Кроме Восточной Померании с епископством Каммин, он получил архиепископство Магдебургское и епископства Хальберштадтское и Минденское. Его княжество, игравшее жалкую роль на протяжении всей войны, заняло по ее окончании чуть ли не второе место в Германии после императора, главным образом потому, что Франция сочла полезным поддержать его в противовес Швеции.
Наследники опального Фридриха Пфальцского получили обратно вместе с курфюршеским титулом лишь часть прежних его владений — Нижний, или Рейнский, Пфальц, тогда как Верхний Пфальц остался за Баварией. Герцог Максимилиан сохранил за собой и сан курфюрста, и в результате общее число курфюрстов Империи увеличилось до восьми. Все опальные князья и города были амнистированы.
Получила признание независимость Швейцарского союза и Республики Соединенных провинций от Империи.
Неясность создавалась тем, что испанцы и французы продолжали воевать друг с другом на территории Бельгии, Лотарингии и Бургундии, хотя эти земли формально входили в состав Империи и, согласно мирному договору, должны были вместе с ней выйти из войны.
Религиозно-церковные вопросы не вызвали при заключении мира значительных споров. По сути, они были решены уже в 1635 г.
Кальвинистские князья были уравнены в правах с лютеранами и католиками, правители по-прежнему могли изгонять подданных, не желавших исповедовать религию государства. Церковные имущества, присвоенные протестантскими князьями до 1624 г. (для Пфальца и его союзников была установлена дата 1619 г.), были оставлены в их распоряжении, но впредь такие захваты запрещались.
В 1649–1650 гг. шведы покинули Чехию, Моравию и Силезию, а в мае 1654 г. войска всех воевавших сторон отошли за намеченные мирным договором границы.
В ходе Тридцатилетней войны поставить противника на колени не удалось ни одной из сторон. Если сравнить довоенное положение участников войны, а также сопоставить их цели с достигнутыми результатами, то к победителям следует отнести французскую монархию, которая приобрела ряд важных территорий и заложила фундамент для претензий на общеевропейскую гегемонию. Швеция, не достигшая целей, поставленных Густавом Адольфом, все же захватила в Германии важные позиции. Австрийские Габсбурги не стали хозяевами Центральной Европы, но их монархия вышла из войны окрепшей. Победили немецкие князья, превратившиеся в независимых государей; многие из них добились и территориальных приращений.
Германия оказалась в невыгодном положении по отношению к западным соседям, которые, постоянно вмешиваясь в ее дела, поддерживали внутренние распри и мешали объединению страны.
Тридцатилетняя война завершила собой историческую эпоху. Она решила вопрос, поднятый Реформацией, — вопрос о месте церкви в государственной жизни Германии и ряда соседних стран. Вторая важнейшая проблема эпохи — создание национальных государств на месте средневековой Священной Римской империи — решена не была. Империя фактически распалась, но далеко не все возникшие на ее развалинах государства имели национальный характер. Напротив, условия национального развития немцев, чехов, венгров значительно ухудшились. Возросшая независимость князей препятствовала национальному объединению Германии, закрепила раскол ее на протестантский север и католический юг.
Вестфальский мир стал переломным моментом во внешней политике австрийских Габсбургов. Ее главным содержанием в последующие 250 лет стала экспансия на юго-восток. Остальные участники Тридцатилетней войны продолжали прежнюю внешнеполитическую линию. Швеция попыталась добить Данию, поглотить Польшу и не допустить расширения русских владений в Прибалтике. Франция систематически овладевала территориями в Империи, не переставая подрывать и без того слабый здесь авторитет императорской власти. Быстрое возвышение предстояло Бранденбургу, который во второй половине XVII в. стал опасным для своих соседей — Швеции и Польши.
Проиграли народные массы Центральной Европы, в особенности немецкий и чешский народы.
В памяти народов Центральной Европы Тридцатилетняя война на столетия осталась самым страшным бедствием, какое может себе представить человеческое воображение.
Часть шестаяРАЗВИТИЕ КУЛЬТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
В XVI — первой половине XVII в. стремительным взлетом духовной культуры и глубокими качественными изменениями в сфере идеологии было положено начало новому этапу в развитии европейской культуры. Ее достижения, оказав и тогда большое воздействие на народы других континентов, получили затем всемирное признание. Вместе с тем духовное развитие в различных регионах Европы (а нередко и в рамках одного региона) протекало крайне неравномерно и противоречиво. Замедленной оказалась историческая эволюция Юго-Восточной Европы, народы которой подпали под власть Османской империи с ее жестким феодальным режимом. В России подъем культуры наблюдался после окончательного освобождения ее от татарского ига и объединения русских земель, что в итоге привело к укреплению феодальных порядков. В Западной и Центральной Европе, опередившей в своем развитии другие части континента, небывалый подъем культуры, напротив, был вызван зарождением буржуазных отношений, началом кризиса феодализма и феодальной идеологии, что способствовало формированию светского видения мира, противостоявшего церковно-схоластическому мышлению. В странах, где эти процессы совершались быстрее, возникла блестящая культура Возрождения. Это была одна из самых ярких страниц в истории Европы: духовной диктатуре католической церкви был нанесен мощный удар, буйным многоцветием засверкало жизнеутверждающее изобразительное искусство, возникла новая светская литература. Философия, вырываясь из-под власти теологии, обогатилась теориями, ориентированными на проблемы человека, и космологическими системами, связанными с опытным познанием мира. Огромный шаг вперед сделало естествознание.
Европейская культура XVI — первой половины XVII в. отличалась необычайным богатством, многообразием идейных принципов, художественных форм и стилей и в то же время весьма различным социальным и идейным содержанием. В ней отчетливо выделялись несколько направлений. Повсеместно рядом с ренессансной культурой продолжали существовать старые традиции, тесно связанные со схоластикой и идеологией христианских церквей (католической, православной, а затем и протестантских). В изменявшемся мире эти традиции принимали новые очертания, так или иначе воздействуя на все слои общества. В странах Восточной Европы средневековые представления в целом соответствовали уровню развития народов. На Балканах продолжались просветительские традиции древней православной культуры.
Исходным материалом для ренессансной культуры служила античность, однако ее идейная база была значительно шире. Это и светские традиции средневековья (особенно в Италии и Франции) в богатой культуре городов, где издавна формировалось независимое гражданское сознание. Это и неоплатоновские традиции, восходившие не только к древности, но и к средневековью. Это и аверроистское свободомыслие. Народное творчество как живительный источник питало ренессансную культуру, вносило в нее свежую струю, перерабатывалось гуманистами, художниками, писателями, придавало ей яркие черты народности. Однако взаимовлияние и взаимопроникновение собственно народной культуры и культуры ренессансной — сложный диалектический процесс. Они взаимно обогащали друг друга, но по мере формирования гуманистической идеологии и обособления художественного творчества от ремесла происходило рафинирование ренессансной культуры, приобретавшей порой черты элитарности.
Сложность и подчас непоследовательность духовного развития Европы проявлялись и в том, что ренессансная культура, несмотря на ее успехи, в условиях продолжавшегося господства феодальных отношений не могла полностью вытеснить схоластику. Утверждение нового совершалось в упорной и непрерывной, часто неравной борьбе со старым. Ренессансная культура вовлекала в орбиту своего влияния не только бюргерство и молодую буржуазию, но и другие социальные слои, в том числе дворянство. В результате ее создателями стали не одни гуманисты, а достаточно разноликие общественные силы и сама ренессансная культура оказалась несвободной от элементов культуры средневековой, с которой она противоборствовала, сосуществуя и взаимодействуя. Стремясь в борьбе с церковной идеологией положить начало новому мировоззрению, гуманисты использовали старые ценности. Они пытались приспособить христианское учение для решения новых задач, обращались к раннему христианству, идеализировали его, интерпретируя на свой лад.