От средневековья к новому времени — страница 133 из 173

тво — это княжество, управляемое государем с помощью мудрых советников из знати. Несмотря на это, главным в труде Кастильоне остается ренессансный идеал совершенного человека и общества как содружества гуманистов.

В творчестве писателей XVI в. тема придворной жизни стала одной из излюбленных. Джованни делла Каза (1503–1556), политический деятель и поэт-петраркист, в трактате «Галатео» повествовал о светских правилах поведения. Многочисленные назидательные истории, своего рода небольшие новеллы, — главная ценность книги, написанной под несомненным влиянием Боккаччо. Об элитарном обществе и его забавах идет речь и в диалогах Пьетро Бембо «Азоланские беседы», написанных изящной прозой в стиле Боккаччо.

Влияние придворной среды, жаждавшей изысканных развлечений, сказалось и на становлении ренессансного театра, вначале любительского, и возникновении впервые в Европе «ученой комедии», ориентировавшейся на античную драматургию Плавта, Теренция. Переводя их на итальянский язык и подражая им, в роли драматургов стали выступать и итальянцы, писавшие на родном языке, — Ариосто, Ручеллаи, Чинцио. Наряду с богатым и разнообразным по стилям и жанрам творчеством на родном языке в Италии продолжала развиваться и ученая латинская литература, в значительной мере сохранявшая элитарный характер. Латинская литература приобретала важное социальное значение в эпоху Реформации и Контрреформации. В XVII в. латынь — снова признанный язык эрудитов.

Творчество элиты гуманистов, их оторванность от интересов масс, нарочитая изысканность, проповедь индивидуализма не могли удовлетворить широкие слои пополанства, хотя отдельные книги, как «Неистовый Орландо», получили всеобщее признание. В демократической среде раздавался протест против условности, идеализации действительности, формализма, слепого следования классическим образцам. По мере осложнения социальных противоречий протест этот звучал все настойчивей. Сказывалось разочарование во многих идеалах гуманизма, что отразилось в новом стиле — маньеризме. Рядом с авторами пасторальных идиллий, поэтами — поклонниками Петрарки возникает фигура поэта — антипетраркиста и сатирика. Писатели этого направления черпали вдохновение на улицах и площадях, обращались к фольклору, благодаря чему в ренессансную культуру вливалась мощная народная струя. Интерес к народным преданиям характерен для новеллиста, автора книги «Приятные ночи», Джованни Франческо Страпаролы (ок. 1500 — ок. 1557). Правдивые, часто трагические образы создавал ломбардец Маттео Банделло (1485–1561) в своих новеллах (их известно 214). Одна из них посвящена любви Ромео и Джульетты, ее сюжет позднее заимствовал Шекспир. В творчестве писателей, близких по духу к народу, звучала резкая критика социальных недугов. Комедия Макиавелли «Мандрагора», фабула и персонажи которой навеяны реальностью, — ядовитая и смелая сатира на церковь и общество.

Среди писателей-сатириков первой половины XVI в. выделялся Франческо Берни (1497–1535), создавший особый пародийный стиль бернеско, или бурлескный (шуточный). Высокопарным слогом он писал о вещах обыденных, высмеивая клир и аристократов. О демократическом течении в гуманизме, о его народных корнях свидетельствует творчество флорентийца Джамбатиста Джелли (1498–1563). Простой ремесленник, Джелли занялся науками, став крупным ученым, знатоком Данте и первых гуманистов. В диалогах «Цирцея» и «Причуды бочара» он обличал пороки общества. Его идеал — всесторонне развитая личность, но не вельможа, воспетый Кастильоне, а каждый, кто сочетает свою работу с изучением наук. В отличие от большинства гуманистов он верил, что и люди физического труда способны познать блаженство созерцательной жизни. Ярким народным языком писал Аньоло Фиренцуола (1493–1545), монах-доминиканец, автор возрождавших боккаччьевские мотивы «Бесед о любви» и «Золотого осла» (переработка Апулея).

В Италии зарождалась публицистика, возник прототип журналиста, писавшего на злобу дня и жившего литературным заработком. Своеобразными предшественниками газет стали рукописные листки, распространявшиеся без ведома властей: их прикрепляли к стенам и вратам храмов, в Венеции — к статуе горбуна на Риальто, в Риме — на постамент обломка античной скульптуры у дома Пасквино (отсюда пасквинат, пасквиль). В листках высмеивали сильных и богатых, служителей церкви, пап, сообщали новости.

С пасквилей в Риме началась литературная карьера Пьетро Аретино (1492–1556), перебравшегося затем в Венецию — центр относительного свободомыслия в эпоху Контрреформации. Едкий сатирик и пародист, Аретино вскрывал темные стороны жизни, обличал духовенство, потешался над рыцарскими обычаями. Разящего слова Аретино боялись, прозвав «бичом божьим», грозой князей и римской курии. Вокруг Аретино группировались «полиграфы» (писатели, сотрудничавшие с издателями). Аретино любил искусство и был другом Тициана. Некоторое время к кружку Аретино принадлежал Никколо Франко (1515–1570), публицист, непримиримый враг произвола князей, испанского ига, постоянно обличавший духовенство и пап. Обвиненный в ереси, он был повешен в Риме.

В 1548 г. в Венецию из Флоренции перебрался Антон Франческо Дони (1513–1574), злой насмешник и зоркий бытописатель, гордившийся тем, что писал для простого народа. Острым сатириком, бичевавшим суеверия, схоластику, ханжество и «святую ослиность» христиан, был и Джордано Бруно (1548–1600), автор стихов на латинском и итальянском языках, комедии «Подсвечник», трактата «Изгнание торжествующего зверя» и др.

Из самой гущи народа происходил Бенвенуто Челлини (1500–1571). В жанре литературной автобиографии его «Жизнеописание» занимает особое место. Ювелир и скульптор, изваявший знаменитого «Персея», был простым ремесленником. В книге, написанной простонародным, самобытным, образным языком, ведется рассказ о его беспокойной, полной превратностей жизни. Доблесть для Челлини — способность созидать, успехам он обязан собственным талантам и труду, гимн которому он поет. В книге проступает яркая индивидуальность и буйный характер Челлини, истинного сына своей эпохи. Не менее интересно сочинение «О моей жизни», принадлежащее Джироламо Кардано, ученому-математику и эрудиту.

Демократически настроенные писатели высмеивали ученую латинскую литературу. Ее пародировали на искусственном, так называемом макароническом языке — смеси латыни с итальянскими диалектами. Мантуанец Теофило Фоленго (1491–1544), известный под псевдонимом Мерлин Кок-каи, на этом языке создал «Макаронию», состоящую из трех поэм. Наилучшая из них — «Бальдус» — острая сатира на рыцарство, монахов и пап. Явно пародируя Ариосто, Фоленго смешивал реальное и фантастичное, нагнетал комические ситуации, развенчивая прежние идеалы. Фоленго оказал влияние на Рабле и Сервантеса.

Многообразие стилей и форм творчества—признак богатства итальянской литературы, но также и противоборства идейных течений, в которых отразились настроения различных слоев общества. Даже проблемы лингвистики и филологии приобретали порой острое социальное и политическое звучание.

В XVI в. разгорелась бурная полемика о языке. Спор, начатый веком раньше, шел о равноправии итальянского языка с латынью. В литературе с новой силой восхвалялись достоинства живой разговорной речи, раздавался призыв глубже познавать реальность. Не отрицая необходимости изучения латинского, древнегреческого и древнееврейского, писатели XVI в. возвышали вольгаре, доказывая его богатство, красоту, включая в число важных наук. Дискуссия о вольгаре и латыни полностью не завершилась, и латынь отнюдь не вышла из употребления, но большинство литераторов отныне писали по-итальянски. Развернулось движение за совершенствование вольгаре и создание единого литературного языка, в чем проявилось возросшее чувство национального самосознания, тяга к объединению страны, объятой пламенем войн и междоусобиц. Большой вклад в развитие теории и стиля итальянского языка внес Пьетро Бембо в диалогах «Рассуждение о прозе народного языка». Секретарь папы Льва X, в конце жизни кардинал, Бембо был человеком многогранных интересов. Основой единого итальянского языка он считал старое флорентийское наречие, на котором писали Петрарка и Боккаччо, и призывал к очищению его от последующих наслоений, что не учитывало, впрочем, естественных изменений, происходивших в языке, и приводило к его архаизации. И тем не менее выступление Бембо имело широкий отклик, сыграв положительную роль не только в совершенствовании лингвистики и филологии, но и во всем культурном развитии Италии.

Теоретические вопросы филологии интересовали и Макиавелли, написавшего в похвалу тосканского наречия «Диалог о языке» (опубликован лишь в XVIII в.). В отличие от Бембо Макиавелли восхвалял не омертвевший тосканский диалект XIV в., а живую речь флорентийцев своего времени, обосновывая тезис о неизбежности языковых перемен, возникающих с течением времени. Развитию литературного языка Макиавелли способствовал всем своим творчеством: его произведения относятся к лучшим образцам итальянской прозы.

Приверженцы «тосканской» теории имели немало оппонентов. «Антитосканизм» находил сочувствие у Анджело Беолько по прозвищу Рудзанте (1502–1542), сочинявшего на падуанском диалекте комедии из жизни крестьян, проникнутые народным юмором. Сын рыбака Андреа Кальмо (1510–1571) на венецианском наречии писал пьесы, пасторали, эклоги, близкие творчеству простолюдинов. Существовала литература на сиенском, неаполитанском и других диалектах.

Споры о языке и филологические исследования имели важное значение для формирования нового мировоззрения. Знание классических языков позволяло правильно понять старинные тексты. В эпоху Возрождения, и особенно во второй половине XV–XVI вв., был открыт мир древних греков, переосмыслено учение Аристотеля, очищенное от искажений арабских, латинских и других комментаторов. Лингвистические занятия дисциплинировали мысль, способствовали созданию ясной манеры изложения не только на латыни, но и на родном языке. Важную роль играла переводческая деятельность гуманистов. Полемика о языке — своеобразный отзвук социальных противоречий, кипевших в стране, и попытка преодоления вековых центробежных тенденций.