одстве железа и металлоизделий Германия сохраняла ведущее положение еще и в начале XVII в., превосходя в этом отношении Швецию, Англию, Испанию.
Упадок горно-металлургического производств в Германии на рубеже XVI–XVII вв. был связан с удорожанием рабочей силы вследствие «революции цен», с притоком в Европу дешевого американского серебра и понижением цен на серебро и медь, с военными событиями. Не менее важны и внутренние причины: классово ограниченный характер хозяйственной политики территориальных князей, имеющий мало общего с политикой меркантилизма, и слабость самого капиталистического развития, особенно заметная в деятельности крупных компаний-монополий Фуггеров, Вельзеров и др. Несмотря на зарождение свободного предпринимательства, своим возвышением эти компании были обязаны не свободной рыночной конкуренции, но тем привилегиям и монопольным правам, которые они получали от императорской и княжеской власти в обмен на политическое посредничество и безграничный кредит. Компании способствовали ускорению процессов первоначального накопления, разоряя непосредственных производителей и выступая мощным рычагом аккумуляции денежного капитала. Но, разлагая экономические основы феодализма, они способствовали и консервации традиционных мелких форм производства и феодальных отношений, проявляя себя как капиталисты-предприниматели лишь в тех случаях, когда они инвестировали средства непосредственно в переоборудование рудников или в строительство зейгерных плавилен. Основная масса их капитала уходила в сферу торговли, кредит-но-финансовых операций, с середины XVI в. — в феодальное землевладение. Спекулятивные и ростовщические операции компаний, использование феодального аппарата принуждения и эксплуатации, монопольные права послужили в начале XVI в. основой для широкого общественного движения против монополий, достигшего кульминации с началом Крестьянской войны. Габсбурги, зависимые от ссуд Фуггеров, Вельзеров и других фирм, брали их под свою защиту и противились давлению со стороны средних слоев купечества, ремесленников, самого Лютера, требовавших провести закон о запрете монополий.
С середины XVI в. начинается усиленный отток капиталов из горного дела, растянувшийся почти на столетие. Это явление отражало общий процесс эволюции высших городских слоев — нового патрициата из числа крупного купечества и разбогатевших на торгово-предпринимательских операциях цеховых ремесленников, потеснившего на рубеже XV–XVI вв. старинные патрицианские роды в системе городского управления. Этот слой стремился к сближению и слиянию с феодальной земельной аристократией. Растет патрицианско-бюргерское землевладение, приобретаются сеньории, поместья и замки. Отходя от торгово-предпринимательской деятельности, патрицианско-купеческие фамилии предпочитали теперь духовную карьеру, бюрократические должности.
При всей стремительности подъема городов и бюргерства, размахе деятельности купеческих компаний и торгово-промышленных фирм сельское хозяйство и мелкое ремесленное производство даже в наиболее промышленно развитых районах в это время оставалось основой экономики, а крестьянство — основным трудящимся и эксплуатируемым классом. Почти 90 % населения проживало в деревнях и маленьких городках, где сельскохозяйственные занятия их обитателей обычно были важнейшим источником существования. Ренты с крестьянских хозяйств составляли основу благосостояния и социального статуса светских и церковных феодальных сеньоров и были важной составной частью доходов городского патрициата. Немецкая деревня не осталась в стороне от хозяйственного подъема, которым с конца XV в. были охвачены неаграрные сферы экономики. Подъем этот не был столь заметным в сфере развития орудий труда и агрикультуры; формы его проявления, ритм и социальные последствия были иными, нежели в городе.
К началу XVI в. были преодолены последствия затяжного, восходящего еще ко второй половине XIV в. кризиса. Конец XV— начало XVII в. — период благоприятной рыночной конъюнктуры, стремительного роста цен на продукцию сельского хозяйства. Рост цен на предметы первой необходимости опережал рост цен на ремесленные изделия, общий их рост превосходил рост оплаты труда, способствуя обнищанию экономически слабых ремесленных и крестьянских хозяйств и наемных работников. Прогресс производительных сил в сельском хозяйстве наиболее ярко проявлялся в новой волне внутренней колонизации, расширении площади обрабатываемых угодий за счет осушения заболоченных почв в северных районах, раскорчевки нови в лесистых районах Швабии, Верхней Баварии, Вестфалии, более интенсивного использования земель в непосредственной близости и в дальней округе городов (Рейнская область, Тюрингия, Саксония, Вестфалия и др.). Основывались новые деревни в областях горных разработок и сосредоточения плавильного производства в Эрцгебирге и Тюрингии, заселялись заново, расширялись некогда заброшенные-или обезлюдевшие во время эпидемий и голодовок деревни, вновь засевались пустоши.
Прогресс был связан с углублением специализации, интенсификацией сельскохозяйственного производства и ростом его товарности. Это имело-следствием изменение аграрного ландшафта, усложнение структуры сельского хозяйства отдельных регионов. Уже к середине XV в. вполне обозначились различия немецких земель в ориентации их сельскохозяйственного производства. Восточная и Северо-Восточная Германия, Заэльбье— область колонизации, плодородных почв, пашенного земледелия. Зерновое хозяйство Заэльбья не только снабжало хлебом свои города, но через Ганзу рано включалось в экспортную торговлю зерном со странами Северной и Северо-Западной Европы. Зерновое хозяйство в сочетании с мелким скотоводством было характерно и для западных, и для центральных областей «Старой» Германии (Вестфалия, Тюрингия, Саксония, Франкония). Напротив, на юге и юго-западе зерновые были рано потеснены более доходными техническими культурами (вайда, крапп, шафран), виноградарством, животноводством. Районная специализация усиливается и усложняется в течение XVI в. одновременно с упрочением надрегиональных хозяйственных связей, что нередко приводило к перегруппировке сельскохозяйственных культур и занятий в отдельных областях — Вестфалии, Нижней Саксонии, Тюрингии, Гессене, где вайда и лен, огородные культуры потеснили зерновые. Даже в Заэльбье наряду с расширением посевов под рожь — основную экспортную культуру — возникают зоны товарного производства льна: лен из Пруссии и Вестфалии считался лучшим.
Целые районы Германии жили за счет разведения скота (область маршей между Фрисландией и Эйдерштедтом, деревни Ландсхута). Спрос на мясо, молочные продукты и шерсть стимулировал товарное скотоводство, особенно овцеводство, вблизи крупных городов в Рейнской области, по Майну, Дунаю, Эльбе и др. Для кельнских суконщиков-экспортеров возделывалась вайда на плодородных землях Нижнего Рейна, в Вестфалии, Нижней Саксонии, Тюрингии; экспортное пивоварение нуждалось в разведении хмеля на обширных площадях.
Экономический подъем, рост цен и спроса на продукцию сельского хозяйства способствовали развитию товарно-денежных отношений в деревне и вовлечению крестьянского и господского хозяйства в производство на рынок. Степень интенсивности этого процесса, его формы и социальные последствия во многом определялись господствовавшей в той или иной области системой землепользования. Экономически сильные крестьянские хозяйства, ориентировавшиеся на рыночную конъюнктуру, получили в начале XVI в. наибольшее распространение к западу от Эльбы, где развитие аграрных отношений протекало в рамках сеньории и производство основной массы продукции осуществлялось не на господском домене, а в крестьянских хозяйствах — в Вестфалии и Нижней Саксонии, Верхней Швабии, Верхней Баварии. Здесь преобладало наследственное право майората, препятствовавшее дроблению крестьянских наделов, была распространена мейерская и крестьянская аренда, роль барщины — незначительна. Развитию хозяйственной инициативы крестьян-арендаторов, специализации их хозяйств способствовало распространение издольной аренды, открывавшей путь для освобождения от феодальной зависимости и создававшей возможности для эволюции феодальной ренты в капиталистическую. К числу зажиточных деревенских обитателей принадлежали также владельцы постоялых дворов и крестьяне, занимавшиеся извозом. Целые деревни жили за счет обслуживания торговых коммуникаций.
Вовлечение крестьянского хозяйства в рыночные отношения углубляло имущественную и социальную дифференциацию в деревне; возрастал слой малоземельных и безнадельных крестьян. В деревнях Франконии, Тюрингии — районов, ставших центрами Крестьянской войны, — бедняки и пауперы составляли 25–30, местами до 50 % жителей. Наемный труд деревенской бедноты широко использовался уже в предреформационный период — в качестве дополнительной рабочей силы для полевых работ на господском домене и у зажиточных крестьян-арендаторов; сезонных рабочих, нанимаемых общиной; для строительных и дорожных работ, транспортировки господских и мейерских обозов на рынок и т. д. Деревенская беднота занималась ремеслами по заказу скупщика-предпринимателя: сотни прядильщиков и ткачей изготавливали пряжу, небеленое полотно, сукно, бумазею. Сельские ремесленники поставляли полуфабрикаты металлоизделий для предпринимателей из Нюрнберга и Кельна. Безземельные крестьяне искали дополнительный заработок на рудниках и плавильнях, соляных промыслах, в каменоломнях, в районах лесоразработок. Таким образом, уже в предреформационный период в деревне шел процесс формирования резерва относительно свободной рабочей силы, хотя наемный труд был опутан сетью феодальных ограничений и сочетался нередко с личной зависимостью, натуральными формами оплаты, цеховыми предписаниями.
Князья, дворяне, рыцари рано поняли выгодность торговли сельскохозяйственными продуктами. В Заэльбье к концу XV в. уже утвердилась система рыцарских поместий. Широко использовавшее труд закрепощенных крестьян и поденщиков рыцарское хозяйство было здесь основным поставщиком зерна. Крестьяне-колонисты не могли конкурировать с рыцарями в производстве товарного хлеба. Хорошие возможности сбыта зерна через ганзейские города рано стимулировали стремление рыцарства к расширению своих имений за счет узурпации крестьянских наделов, прикрепления крестьян к земле и перевода их на барщину. Эти тенденции вполне обозначились в начале XVI в. (в частности, снижение экономического и социального статуса немецких крестьян-колонистов, его сближение со статусом лично зависимого местного населения), но могли быть реализованы лишь в XVI–XVII вв., после Крестьянской войны. Этому способствовала также передача дворянству судебных и полицейских функций. В Мекленбурге, Бранденбурге, Померании, Пруссии были созданы крупные рыцарские товарные хозяйства — фольварки, основанные на труде крепостных (вторичное закрепощение крестьянства).