ваном, пытались установить связь с Московским государством. Однако эти успехи были кратковременными.
К середине XVII в. торговля стала носить преимущественно внутри-итальянский характер. Промышленность значительно отстала от английской, французской и голландской. Италия вывозила главным образом сельскохозяйственную продукцию и полуфабрикаты и ввозила промышленные изделия.
Причины сокращения сукноделия современники объясняли обычно дешевизной иностранных изделий. Самой существенной причиной упадка было то, что экономические успехи Италии достигались отдельными городами в условиях политической раздробленности, преобладания торгово-финансового капитала и ориентации на внешний рынок: это определило объективную неустойчивость итальянской экономики. В XVI в. еще удавалось справиться с трудностями, в XVII в. это стало уже невозможным. Конкурентами выступали крупные централизованные государства, где успешно шло первоначальное накопление капитала, что давало возможность пользоваться дешевой рабочей силой. Молодая капиталистическая экономика использовала и протекционистскую политику.
В пределах мелких государств обойти цеховый контроль было чрезвычайно трудно, но главное — для ведущей отрасли промышленности — сукноделия — не хватало сырья: в конце XVI в. уменьшился приток тонкой испанской шерсти, местная же шерсть была в основном грубая, да и ее явно не хватало. Большая устойчивость шелковой промышленности объясняется именно наличием своего сырья и некоторым обновлением производства.
Развитие экономики в рамках отдельных городов-государств или синьорий — система, благодаря которой Италия поначалу опередила другие страны, стала на пороге общеевропейской капиталистической эры анахронизмом. Основная причина экономических неудач Италии — изменившаяся ситуация в мире.
Однако и в XVII в. сохранились мануфактурная организация производства, опыт и знания, которыми широко пользовались и за пределами Италии. В Ломбардии в середине XVII в. начала развиваться деревенская промышленность: выработка шелковой пряжи, бумаги, первичная обработка металлов. На базе расширяющейся деревенской промышленности впоследствии выросла капиталистическая промышленность Северной Италии. Однако в целом в XVII в. итальянская экономика слабела, приходила в состояние стагнации.
Наибольшие перемены в аграрном строе в конце XV–XVI в. произошли в Северной Италии, прежде всего в Ломбардии. Продолжало быстро расти городское землевладение за счет мелкой крестьянской собственности, земель наследственных держателей, территорий, находившихся во владении сельских коммун. В середине XVI в. ломбардские крестьяне владели лишь 3 % плодородных земель на равнине, их уделом оставалась обработка бедной почвы горных областей. В округах Венеции, Пьяченцы и других городов общая доля всех крестьянских земель не поднималась выше четверти всей земельной площади. Преобладание или значительный удельный вес землевладения горожан не означали сами по себе создания или внедрения буржуазной формы собственности. С конца XV в. в Ломбардии распространяется новый тип краткосрочного найма земли — крупная предпринимательская аренда на землях горожан, во владениях церкви, а также на землях нобилей.
Предпосылками возникновения крупной предпринимательской аренды была концентрация больших массивов плодородных и удобных для ирригации земель, расположенных в районах с густой сетью водных путей; близость достаточно емких городских и европейских рынков с их дифференцированным спросом на сельскохозяйственные продукты: мясо, молоко, сыр, масло; высокая плотность населения: в XVI в. — 110 человек на 1 кв. км в Милане, Лоди и округе, 117 — в Кремоне; наличие в руках крупных землевладельцев значительных денежных средств. Все это позволило путем интенсивного строительства ирригационных сооружений значительно поднять урожайность зерновых на неорошаемых землях — в полтора-два раза, обеспечить высокие урожаи трав на орошаемых лугах и разведение молочного скота, высевать такую трудоемкую культуру, как рис. Появилась возможность широкого распространения севооборотов с чередованием зерновых и бобовых культур, используемых и на корм для животных, без применения пара. Продукты молочного животноводства, особенно различные виды сыров, вывозились в города Италии и Франции. Изменились внешний вид и структура сельских поселений Ломбардии. В центре группы построек был дом богатого арендатора, там же находились жилища батраков, хлев, зерновой амбар, сыроварни.
В конце XV — середине XVI в. весьма распространенной была так называемая посредническая аренда, при которой арендаторами являлись посредники — зажиточные люди, а земельные участки обрабатывали держатели-массарии за натуральный чинш (что не исключало привлечения батраков).
С конца XVI в. и в XVII в. посредническую аренду сменила предпринимательская аренда, на крупных земельных массивах основными работниками стали батраки, нанимавшиеся посезонно или постоянно — для работы на виноградниках, ухода за скотом и т. п. Обычный срок аренды составлял 9 лет, чинш был денежным.
Этот процесс, однако, в Миланском округе шел медленно, крупные комплексы подчас снова дробились и сдавались в субаренду массариям. Продолжали существовать дополнительные обязательства феодального типа для арендатора (поставка домашней птицы, телятины, свинины). Собственник осуществлял довольно жесткий контроль за расходами арендаторов. Становление крупной фермерской аренды растянулось по меньшей мере на два столетия.
Кризисные явления затронули в XVII в. не только город, но и деревню; однако в Ломбардии в XVI — середине XVII в. произошли перемены, свидетельствующие не о застое или попятном движении в деревне по сравнению с XV в., а о продолжавшейся, хотя и неравномерно, прогрессивной перестройке хозяйства.
В Тоскане к началу XVI в. процесс концентрации земельной собственности в руках горожан отмечен не меньшими, если не большими успехами, чем в Северной Италии. Из 35 810 земельных собственников в округе Флоренции 37,1 % составляли горожане Флоренции — в их руках сосредоточивалось 60,4 % владений по их стоимостной оценке. Половина собственников, главным образом мелкие и средние землевладельцы, проживавшие в сельской местности, владели лишь 17,3 % земель; церковным учреждениям принадлежало 22,3 % всех земельных владений. Эти пропорции были различны в разных зонах сельской округи города — контадо. Крестьянская собственность, почти исчезнувшая в близких к городу районах и в наиболее плодородных долинах, сохранилась в основном лишь в горных районах юго-востока.
В XVI в. проявилась тенденция к объединению ряда земельных комплексов (подере) в факторию, где располагались хозяйственные службы, помещения для скота и жилище арендатора, жилой дом фактора-управляющего, агента собственника. Фактору — обычно из зажиточных арендаторов, а подчас и горожан — поручались сбор и доставка собственнику его части урожая, надзор за арендаторами, разведением и содержанием скота, организация дополнительных, не предусмотренных договором работ на подере и их оплата (за счет собственника), наем сезонных и постоянных рабочих, ведение регулярных отчетов о расходах и доходах в фактории и т. д. Фактор стремился к самостоятельности в управлении хозяйством и материальным выгодам. Землевладельцы же пытались ограничивать предпринимательство факторов, осуществляли мелочный контроль, особенно возросший в XVII в. Существовали некоторые потенциальные возможности к превращению фактора из управителя в арендатора-предпринимателя, но эти потенции сколько-нибудь реально не проявились.
Можно отметить некоторый прогресс в росте продуктивности, интенсификации хозяйства на подере. Повсюду среди зерновых преобладала пшеница, происходил постепенный рост посевов бобовых культур при уменьшении площадей под ячмень и просо; показательна высокая плотность посадок виноградников. Возрастание дополнительных (сверх половины урожая) натуральных платежей крестьян-испольщиков в этот период не может быть расценено однозначно, как явление феодальной реакции, оно было связано в определенной мере с товаризацией сельской экономики.
Потребности развития шелкоделия в городах Тосканы в XVI–XVII вв. и возможности экспорта обусловили здесь, как и в Ломбардии, расширение посадок специализированной культуры — шелковицы, причем сами арендаторы выполняли некоторые первоначальные операции по обработке сырья. К 60-м годам XVII в. 70 % шелковой пряжи, употребляемой во флорентийской промышленности, было местного производства.
Создание факторий, частичная ориентация производства сельскохозяйственных культур на экспорт влекли за собой более активное участие собственника в издержках производства и в самой организации сельскохозяйственных работ: выборе культур для посева, регулировании севооборотов, насаждении специализированных культур, приобретении семян, предоставлявшихся частично, а иногда и полностью арендаторам, авансировании испольщиков деньгами для покупки скота. На церковных землях сохранялись наследственные формы аренды, в том числе и либеллярная. Однако весьма часто съемщиками были крупные пополанские фамилии, сдающие полученные земли в краткосрочную субаренду.
С 40-х годов XVI в. в Тоскане, а в северных областях Италии одним-двумя столетиями раньше, получили распространение и инвеституры феодов, предоставляемых правителям, нобилям или патрицианским фамилиям. Но этот процесс не был возвратом к феодализму, «рефеодализацией». В XVI–XVII вв. в феод за плату передавались преимущественно необработанные земли, леса или пастбища, оставшиеся еще в собственности или владении отдельных сельских коммун, а также административно-политическая власть над этими коммунами. Инвеститура феодов влекла за собой взимание получателем доходов, связанных с гражданской и уголовной юрисдикцией, сбором разного рода налогов и пошлин (в том числе доходов от тратторий, пекарен, продажи вина и т. д.). К получателю феода переходили и права на использование леса и пастбищ, права охоты и рыбной ловли, баналитеты на мельницы, оливковый пресс, винодавильню и пр. Коммуны формально сохраняли часть административно-фискальных функций, которые по большей части уже давно принадлежали близлежащему городу.