На протяжении XVI в. существенно изменилась политическая карта Европы. На рубеже XV и XVI вв. в основном завершился процесс объединения английских и французских земель, сложилось единое испанское государство, в состав которого в 1580 г. вошла также Португалия (до 1640 г.). Понятие Империи, именовавшейся с конца XV в. «Священной Римской империей германской нации», все больше ассоциировалось с чисто немецкими землями. В Восточной Европе появилось новое государство — Речь Посполитая, объединившее Польское королевство и Великое княжество Литовское. Завершился процесс объединения в единое государство русских земель, ускоренный избавлением от ордынского ига, определился тип Российского государства как государства многонационального.
В то же время под ударами Османской империи распалось Венгерское королевство. Утратили политическую самостоятельность другие центральноевропейские монархии, объединенные под властью австрийских Габсбургов. Под чужеземным господством находилось большинство территорий Юго-Восточной Европы.
Общим для развития большинства европейских государств в рассматриваемый период являлось резкое усиление централизаторских тенденций, проявившихся в ускорении процессов объединения государственных территорий вокруг единого центра, в складывании отличных от средневековья органов государственного управления, в изменении роли и функций верховной власти.
В Европе XVI в. соседствовали и находились в сложных взаимосвязях государства различных типов — от переживающих разные стадии развития монархий до феодальных, а в конце века и раннебуржуазных республик. Вместе с тем преобладающей формой государственного устройства становится абсолютная монархия. В советской историографии утвердилась точка зрения, согласно которой переход от сословно-представительных монархий к монархиям абсолютистского типа связывается с выходом на историческую арену новых социальных сил в лице формирующейся буржуазии, создающей определенный противовес феодальному дворянству; по мысли Ф. Энгельса, возникает ситуация, когда «государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними».
Степенью развития буржуазных слоев, равно как и особенностями предшествующего развития политических структур, в известной мере определяются конкретный характер абсолютистской власти, степень ее зрелости в той или иной стране. При этом абсолютизм как исторически преходящая форма феодальной монархии может иметь и черты внешнего сходства с другими формами «самодержавного» правления, основывающимися на иной социальной базе и восходящими к принципиально иным политическим традициям. Другими словами, абсолютизм рассматривается как форма государства, соответствующая заключительной стадии развития феодализма и характеризующаяся резко усиливающейся властью монарха и наивысшей степенью централизации.
Нижняя хронологическая граница абсолютизма условно может быть отнесена к концу XV — началу XVI в. Распространенным является представление о XVI и первой половине XVII в. как о периоде «раннего абсолютизма», хотя английский абсолютизм (наличие которого, впрочем, отдельные школы и направления зарубежной историографии отрицают) прошел в течение XVI в. стадию зрелости и вступил в полосу затяжного кризиса, разрешившегося буржуазной революцией середины XVII столетия.
В последующих главах данного раздела показано, что абсолютизм продолжает начатое ранее присоединение окраинных территорий, резко сдерживает центробежные, сепаратистские устремления феодальной знати, ограничивает городские вольности, разрушает или меняет функции старых органов управления на местах, формирует мощную центральную власть, ставящую под свой контроль все сферы экономической и социальной жизни, производит секуляризацию церковного и монастырского землевладения, подчиняет своему влиянию церковную организацию.
Органы сословного представительства (Генеральные штаты во Франции, кортесы в Испании и др.) утрачивают значение, которое они имели в предшествующий период, хотя в ряде случаев и продолжают существовать, образуя причудливый симбиоз с новым бюрократическим аппаратом абсолютизма.
В Англии парламент, созданный еще в XIII в. как орган сословного представительства, становится неотъемлемой частью абсолютистской системы, а король, согласно широко распространенным в английской политической литературе представлениям, обретает всю полноту власти лишь в сотрудничестве с парламентом. Специфика английского абсолютизма, а в последующем и характер его кризиса, во многом были обусловлены особенностями социальной структуры английского общества, близостью экономических позиций и классовых интересов нарождающейся буржуазии и значительной части среднего и мелкого дворянства.
Сравнительно медленное развитие французского абсолютизма в значительной степени было связано с сохраняющимся социальным преобладанием дворянства и неразвитостью капиталистических элементов, а также с рядом других факторов социально-экономического, политического, географического характера, питающих центробежные тенденции в ущерб центростремительным. Созданная французским абсолютизмом мощная бюрократическая машина, наличие которой зачастую рассматривается как наиболее характерная черта абсолютистского государства вообще, в XVI — начале XVII в. еще сохраняла множество архаических элементов. Реформы 20—30-х годов XVII в., ограничивавшие позиции феодальной аристократии и чиновничества, стали своего рода прелюдией к вступлению французского абсолютизма в «классическую» стадию развития, начавшуюся во второй половине XVII в.
Особенности испанского абсолютизма можно в известной мере объяснить крайней узостью его социальной базы, ограниченной исключительна дворянством, которое занимало доминирующее положение в классовой структуре испанской монархии, оттеснив на задний план средние предпринимательские слои. Слабая заинтересованность испанского дворянства, важный источник доходов которого составляли драгоценные металлы из колоний, в развитии национальной экономики сочеталась с преимущественной ориентацией политики правящей в стране австрийской династии Габсбургов на внешние по отношению к Испании цели (достижение гегемонии Габсбургов в Западной и Центральной Европе, борьба с реформационными движениями, расширение колониальной империи в Америке). Агрессивная внешняя политика испанского абсолютизма находила мощную поддержку среди всех слоев дворянства, составлявшего в XVI в. основу испанской армии и видевшего в осуществлении этой политики дополнительный источник доходов.
Особую специфику имело утверждение абсолютистских форм правления в Германии, представлявшей в рассматриваемый период конгломерат государств и политических образований в рамках Империи. Императоры, избиравшиеся коллегией курфюрстов, продолжали сохранять далекие от реальности претензии на политическое руководство «христианским миром», хотя в самой Империи их власть резко ограничивалась старой имперской аристократией и новой территориально-сеньориальной знатью, «имперскими чинами», представленными с конца XV в. в общеимперских собраниях (рейхстагах). Национальная имперская традиция, воплощавшаяся в конкретной политике Габсбургов, содействовала развитию регионально-партикуляристских тенденций, упрочению территориальной государственности и в конечном счете вела к формированию в отдельных землях «мелкодержавного абсолютизма», расцвет которого приходится на вторую половину XVII в. В отличие от абсолютизма крупных западноевропейских государств региональный, мелкодержавный абсолютизм в Германии не только не играл централизаторской роли, но и, напротив, содействовал усилению политической обособленности отдельных германских земель. Реформация, Крестьянская война 1524–1526 гг., последующие внутриимперские конфликты также содействовали закреплению территориально-политической раздробленности немецких земель, получившей дополнительную конфессиональную окраску. Опора каждого из конфессионально-политических германских лагерей — католического и протестантского — на внешние силы постепенно превращала Германию в сферу столкновений интересов других европейских государств, приведших к общеевропейской Тридцатилетней войне 1618–1648 гг. Вестфальский мир оформил раздробленность Германии, сохранявшуюся на протяжении двух последующих столетий.
Региональный тип абсолютизма сложился в течение XVI в. и на территории Италии, где он пришел на смену региональным сословным монархиям и городам-республикам. При этом структуры Савойского герцогства были близки к французскому типу абсолютной монархии, а структуры Неаполитанского королевства и Папского государства — к испанскому типу. Собственно итальянский вариант абсолютизма получил воплощение в Тосканском великом герцогстве и других государственно-политических образованиях, сложившихся на базе синьорий. Неизменным вплоть до XVIII в. оставался государственный строй Венецианской республики, классовой базой которой являлся преимущественно патрициат, а также отчасти городская аристократия и дворянство подчиненной территории, что позволяло ей осуществлять те же классовые функции, что и монархии абсолютистского типа.
Своего рода уменьшенную копию политических структур Империи представляла собой Швейцария, которая даже к концу рассматриваемого в данном томе периода, получив в результате Тридцатилетней войны права суверенного государства, оставалась по существу достаточно аморфным объединением политических образований средневекового типа, хотя входящие в ее состав кантоны и вели весьма активную экономическую политику, характерную для ранней стадии развития капитализма.
В центральноевропейском регионе на протяжении XVI в. в основном сохранялись политические структуры, характерные для средневековых сословно-представительных монархий, с той только разницей, что в Польше, например, на фоне ослабления центральной королевской власти, безуспешно пытавшейся использовать некоторые элементы и методы абсолютистской политики, складывался режим магнатской олигархии, а в Чехии и Австрии намечалась эволюция форм государственной власти в сторону абсолютизма испанского типа.