против господ эйхсфельдцы. Положение в Мюльхаузене было чрезвычайно сложным. Месяц спустя после возвращения Мюнцера магистрат свергли. Новый магистрат получил название «Вечного совета» — члены его должны править пожизненно. Посадский люд и крестьяне влияли на его деятельность, хотя представлены в нем непосредственно не были. Все жители города, а не только полноправные бюргеры присягали на верность «Вечному совету». Католическое богослужение отменялось. Ценности, изъятые у церквей и монастырей, пополнили казну. Отобранное у Тевтонского ордена имущество употребили на то, чтобы в окрестных деревнях обеспечить нуждающихся зерном.
В истории Крестьянской войны Мюльхаузен занимает особое место. И не только потому, что он был одним из немногих значительных городов Империи, которые целиком перешли на сторону восставших. Благодаря Мюнцеру Мюльхаузен стал идейным средоточием повстанческого движения в Тюрингии. Во Франкенхаузене, Нордхаузене, Зангерхаузене, Эйзенахе и Лангензальце действовали выпестованные им люди.
Раньше других восстали здесь крестьяне в долине Верры. Под Эйзе-нахом отряд попал в западню: магистрат согласился сдать город, но пройти в ворота дозволил только вожакам, будто бы для переговоров. Их тут же взяли под стражу, а среди повстанцев пустили слух, что кара близится: грозное войско ландграфа Гессенского уже на пороге. Многие крестьяне предпочли вернуться домой.
В Лангензальце восстание началось с роспуска монастырей и изгнания клириков, верных Риму. Однако когда 26 апреля отряд мюльхаузен-цев появился у ее стен, требуя выдачи собственных беглых, горожан и монахов, ворота ему не открыли: настороженность не помеха единомыслию. Здесь сказалась характерная для повстанцев черта: границы проходили не только по земле, но и в сознании. Мюльхаузенцы действовали за пределами своей территории, а нарушал границы обычно вторгнувшийся неприятель. Мюнцер надеялся, что по всей Тюрингии загудят набатные колокола, возвещающие о восстании. Из месяца в месяц он и его последователи проповедовали мысль о неминуемом перевороте, создавали союзы — будущие очаги восстания. Но события разворачивались не так стремительно, как полагал Мюнцер. Да и в отряде мюльхаузенцев было далеко до единодушия. После захвата Эбелебена и разорения еще нескольких замков и монастырей Мюнцер хотел идти на помощь Франкенхаузену. Однако большинство на военном совете не вняло его речам. Их соблазнила легкая добыча: в богатых монастырях Эйхсфельда повстанцы захватили много разного добра, но упустили время. Только когда все вокруг было опустошено, двинулись к Франкенхаузену. Тем часом положение в Лангензальце тоже изменилось — сторонники Мюнцера принудили магистрат подчиниться. Город стал оказывать помощь действовавшим в округе отрядам.
Лютер с ужасом смотрел, как в Тюрингии разгорался бунт. Его поражала нерешительность князей. Сколько раз он предостерегал: Мюнцер, этот кровавый пророк, отравляет людей своим учением и готовит мятеж. Теперь оправдались самые мрачные предсказания. Корень всех несчастий в архисатане, который правит в Мюльхаузене. Лютер снова взялся за перо. От лукаво-примирительных фраз «Призыва к миру» не осталось и следа. Страницы его нового памфлета «Против разбойных и грабительских шаек крестьян» отличались неистовой жестокостью: десятикратно заслуживают взбунтовавшиеся мужики смерть телесную и духовную. Три рода ужаснейших грехов лежит на них: как клятвопреступники и непокорные негодяи, поднялись они против своих господ, которым обязаны послушанием; как грабители и убийцы, разоряют они монастыри и замки; мало того, злейшие богохульники еще прикрывают Евангелием свои отвратительные преступления.
Мятеж подобен большому пожару, поэтому всякий, кто может, твердил Лютер, должен любым способом умерщвлять восставших. Нет ничего более дьявольского, чем бунтарь. Его надо убивать, как бешеную собаку. Если ты его не уничтожишь, он прикончит тебя, а вместе с тобой погубит и страну.
Тем временем Мюнцер делал все возможное, чтобы стянуть к Франкенхаузену побольше сил. Особенно ему помогали алыптедтцы. Верные люди умело организовывали крестьян. Под Франкенхаузеном собралось свыше 6 тыс. человек — ни один отряд Тюрингии не был столь многочислен, и, единственный в Тюрингии, он имел свою собственную программу, состоявшую лишь из четырех пунктов. Содержание «12 статей» отразилось только в двух, где речь шла о свободе проповедовать слово Божье и о том, что лесные угодья, воды, пастбища и охота должны принадлежать всем. Мюн-церовы же устремления были сформулированы предельно сжато: князья обязаны снести свои замки, отказаться от титулов, чтить одного лишь Бога. Зато им отдавали все имущество духовенства, находившееся в их владениях, и возвращали заложенные имения. Суля светским властителям земли церковников, Мюнцер еще раз пытался склонить их на свою сторону. Два графа клятвенно согласились принять предложенные им статьи.
Мюнцер обещал прийти с большой подмогой, но, когда 12 мая он вступил во Франкенхаузен, с ним было только 300 человек. Эрнсту Мансфельд-скому, заклятому своему врагу, Мюнцер направил грозное послание: он хотел поднять подвластных графу горнорабочих и внушить мужество крестьянам, собравшимся во Франкенхаузене. Дело шло к решающему сражению. Три недели, с первого выступления в Лангензальце, повстанцы не встречали сопротивления. Курфюрст Фридрих, старый и больной, не торопился применять силу и сдерживал Иоганна, своего брата. Но Лютер убедил его, что все мятежники — грабители и убийцы, и тот сразу же после смерти курфюрста стал стягивать в Веймар войска.
Герцог Георг Саксонский не в пример Фридриху Мудрому сомнений не испытывал. 14 мая его головной отряд вступил в стычку с защитниками Франкенхаузена, но успеха не добился. На следующий день, 15 мая, повстанцы расположились на удобной возвышенности к северу от города. Отсюда они писали князьям, что не хотят ничего, кроме «Божьего права», и охотно избегнут кровопролития. В ответ князья потребовали выдачи Мюнцера и его приближенных. Многие заколебались. Но Мюнцеру удалось восстановить положение. Он сумел убедить крестьян: Господь отобрал у правителей власть и даст ее бедному люду. Когда он говорил, на небе засияла радуга. А ведь она как символ мюнцерова союза была изображена на его хоругви!
Пока Мюнцер проповедовал, а крестьяне дивились небесному знамению, враги окружили их. Пленника-дворянина послали к князьям, прося пощады. Те снова требовали выдать Мюнцера. Крестьяне ответили, что сделают это, если на диспуте кто-либо его победит. Князья настаивали на своем.
И тут первые залпы пушек обрушились на крестьян. Они еще пели мюнцеров гимн, когда ядра стали разносить укрепления, наспех сооруженные из возов. Началась паника. Сопротивляющихся и бегущих убивали беспощадно. Резня продолжалась и на улицах города. Около 5 тыс. крестьян было уничтожено, лишь 600 взято в плен. Раненый Мюнцер был передан Эрнсту Мансфельдскому и подвергнут пыткам.
Мюльхаузен на унизительных условиях сдался на милость победителей. 54 человека, в том числе и Мюнцера, казнили. Этой победы князей было достаточно, чтобы по всей Тюрингии и в соседних землях отряды повстанцев стали неудержимо таять. Если пламя восстания не распространилось дальше на север и восток, то в значительной степени из-за разгрома под Франкенхаузеном. Хотя в отдельных районах вооруженные выступления крестьян продолжались летом и осенью 1525 г. (Пруссия, Верхняя Швабия), а в Зальцбурге и Тироле — ив следующем году, современники считали, что поражение повстанцев под Франкенхаузеном и резня, учиненная князьями, внявшими кровожадному призыву Лютера, фактически положили конец великому восстанию.
Реформацию и Крестьянскую войну многие историки вслед за Энгельсом считают раннебуржуазной революцией в Германии и обычно датируют 1517–1525/26 гг. Поэтому разгром мятежных крестьян толкуется как конец раннебуржуазной революции. Однако подобное мнение может быть принято лишь в том случае, если под «буржуазной революцией № 1» понимать только события, разыгравшиеся на территории Империи, да и то с оговоркой, что поражение Крестьянской войны было концом «критического эпизода» этой революции, но отнюдь не самого революционного процесса, продолжавшегося и в Германии, хотя в иных формах, и в других странах.
Западная Европа знала немало крупных крестьянских движений, но ни одно из них по своему размаху и значению не может сравниться с восстанием 1525 г. Огромные территории — от Швейцарии и альпийских земель до отрогов Гарца и Рудных гор — были охвачены мятежами. Во многих районах к восстанию присоединилась большая часть населения, способного носить оружие. Это сразу же выявило трудности, которые редко удавалось преодолевать: не хватало ни снаряжения, ни людей, могущих слить разрозненные выступления в единый и целенаправленный революционный поток.
Особую остроту нередко приобретали восстания на принадлежавших церкви землях: раздавались призывы секуляризовать церковные имущества и избавиться от подчинения духовным феодалам. По отношению к светским владетелям тоже проявлялась достаточная решимость. Крестьяне настаивали на уничтожении феодальной эксплуатации или, по крайней мере, требовали значительных послаблений. Восстание приобретало наибольший размах там, где дальновидные вожди осознали необходимость выступать в единстве с другими оппозиционными силами, дабы преобразовать общество в интересах всего народа. Но тем не менее Крестьянская война потерпела поражение. Как отмечал Энгельс, «местная и провинциальная раздробленность и неизбежно порождаемая ею местная и провинциальная узость кругозора привели все движение к гибели… ни бюргеры, ни крестьяне, ни плебеи не оказались способными на объединенное общенациональное выступление».
Хотя Крестьянская война бушевала во многих землях Германии, охвачена ею была лишь часть Империи. В Баварии происходили волнения, но правителям удалось удержать страну от всеобщего мятежа. В саксонских землях установившиеся раннеабсолютистские формы власти и соответствующие средства принуждения были действенно использованы для предотвращения восстания. В северных землях Империи положение крестьян было относительно благополучным. Тут натиск феодалов-землевладельцев на крестьянские права не носил еще всеобщего характера, обстановка была менее взрывоопасной.