В дальнейшем все вновь вводимые в эксплуатацию месторождения работали с поддержанием давления в нефтяных пластах путём нагнетания газа и воды. Нефтяная лепта Кубани снова заняла большое место в топливном комплексе страны: уже в 1949 году, всего через 6 лет после начала восстановления полностью разрушенных промыслов, уровень добычи нефти в крае превзошёл довоенный максимум 1939 года. И это после такой разрухи и нехватки рабочей силы и техники!
Уже в середине декабря 1942 года, когда фронт, во многом благодаря стойкости защитников Сталинграда отодвинулся от Баку, ГКО принял решение — возобновить работу временно законсервированных нефтяных скважин Азербайджана, ибо вынужденное снижение добычи кавказской нефти обескровливало нашу военную технику. Баку оставался главной топливной кладовой Союза. О его громадной роли в нашей победе маршал Г.К. Жуков сказал так, что лучше не скажешь: «Нефтяники Баку давали фронту и стране столько горючего, сколько нужно было для защиты нашей Родины, для победы над врагом».
Более 80 процентов горючего и смазочных материалов, поступивших для фронта, пришлось на долю Азербайджана. За эти годы бакинские переработчики нефти дали 22 миллиона тонн бензина и других видов топлива. Они намного перевыполнили установленные планы. Эти успехи в значительной мере были обеспечены гибким, умелым маневрированием и кадрами, и технической мощью бакинских промыслов. По решению ГКО в 1943 году сюда вернулась часть нефтяников, в первые военные дни переброшенных в восточные районы. Вернулась и часть оборудования и технических средств — большое подспорье! Всё это было тщательно продумано, взвешено: что необходимо для первого Баку, и что — для «Второго Баку».
С конца 1943 года на бакинских промыслах началась интенсификация буровых работ, возродились и работы по дальнейшей разведке нефти. В последние месяцы 1944 года бакинские заводы по выпуску нефтяного оборудования почти полностью обеспечили нефтяную промышленность техникой. И всё это сделано было при огромной нехватке квалифицированных рабочих. Кадры подбирались из ветеранов пенсионеров, а также вернувшихся с фронта инвалидов. Бурильщиками и их подсобниками, как и в начале войны, продолжали работать женщины и подростки.
Но вот настал тот момент, когда у ГКО появилась наконец возможность поправить это положение. Обстановка на фронтах теперь позволила освободить от воинского призыва тысячи юношей для работы на промыслах и заводах. ГКО принял нужное решение о досрочной демобилизации из действующей армии специалистов-нефтяников, высококвалифицированных рабочих. Из госпиталей воины-специалисты направлялись на трудовой, нефтяной фронт.
Надо представить себе, насколько ответственными являлись эти государственные решения, с какой взвешенностью обстановки в тылу и на фронте готовились они и в высших военных органах, и в нашем наркомате. Ведь люди были нужны для фронта, накал сражений не снижался, а нарастал: каждый человек был на счёту. И решения принимались как в расчёте на послевоенные годы, так и на тот, согласно сталинскому предвидению, вероятный случай, если они, вчерашние союзники, попытаются нас «раздавить».
Дальнее государственное видение сказалось и в том, что уже в 1944 году в Баку стал создаваться трест морского бурения для поисков и освоения новых нефтяных запасов, скрытых под водами и дном Каспийского моря. Для бурения скважин глубиной 2-3 тысячи метров с морской части нефтеносной складки Бухты Ильича был применён метод инженера В. Рачинского. В 1943 году Рачинский предложил заготавливать для морских буровых оснований крупные блоки строительных конструкций на берегу, а затем «перебрасывать» их на морские месторождения, что явилось началом нового вида строительства морских оснований в море.
Было взято верное направление в развитии всей нефтяной промышленности Азербайджана. Это помогло открытию в 1949 году крупного морского месторождения Нефтяные Камни, имевшее огромное значение для развития экономики страны. За короткий срок в 100 километрах от берега создали крупные морские промыслы. Они и сыграли решающую роль в постоянном наращивании добычи азербайджанской нефти в 1950-е и последующие годы.
В июне 1944 года произошло такое важнейшее событие, определившее судьбу нашей энергетики, как открытие в Яблоновом Овраге Куйбышевской области скважиной № 41 нефтяных девонских отложений. Тем самым подтвердились настойчивые прогнозы академика И.М. Губкина и было положено начало промышленной разработке невиданных по тому времени запасов нефти во «Втором Баку». Это дало возможность нашему государству уже через четыре года после разрушительной войны восстановить довоенный уровень добычи нефти.
А как было дело? Скважину № 41 начали бурить 26 сентября 1943 года как эксплуатационную. Проектная глубина бурения составляла 1050 метров на уже известный эксплуатационный горизонт. Однако когда забой этой скважины достиг 1014 метров и угленосная свита была вскрыта полностью, оказалось, что скважина как эксплуатационная не представляет особой ценности. Но у старшего геолога промысла И.С. Квиквидзе, убеждённого приверженца прогнозов Губкина относительно запасов нефти в этом районе, возникла счастливая мысль продолжить бурение скважины как разведочной, до полного вскрытия песчано-глинистой пачки среднего девона. По существовавшему положению, решение о бурении каждой скважины могло принимать только Геологическое управление наркомата. А тем более, если речь шла о скважине девонской! Ни одна из подобных пробуренных ранее не дала положительных результатов. С одной стороны, риск напрасной траты времени и средств был велик: идёт война, каждая копейка на учёте. С другой стороны, никто из серьезных специалистов не сомневался в душе в верности гипотезы Губкина.
И вот позвонил мне в наркомат секретарь Куйбышевского обкома партии Я.М. Агарунов, ведавший вопросами нефтедобычи, и попросил поддержать энтузиастов, санкционировать перевод скважины в разведочную категорию, объяснив, что потребуется для проверки гипотезы пройти ещё 500-600 метров. Дело, мол, трудоёмкое, рисковое, но зато сулящее очень многое. «Риск должен оправдаться», — подумал я и решил взять на себя ответственность, дал «добро» губкинцам, пожелав им успеха. Весь этот телефонный разговор приводится в содержательной книге Я.М. Агарунова «Нефть и Победа!»...
Дал разрешение, а душа болела: как там? Рука сама тянулась к телефонной трубке, но я крепился, надеясь на удачу бурильщиков. И...вот свершилось изумительное событие, а для нас, нефтяников, поистине великое: девон был открыт! 9 июня 1944 года первая в СССР девонская фонтанная скважина вступила в строй с дебитом 212 тонн чистой нефти в сутки.
Крупным событием, подтвердившим большие перспективы девонской нефти, явилось открытие девонских залежей на Туймазинском месторождении в Башкирии. В 1944 году скважина № 100 дала фонтан нефти с дебитом более 200 тонн в сутки. Новая нефтяная эра для нас началась. И не скрою того, что втайне горжусь своей причастностью к этому...
В жестокой борьбе с фашизмом, бросившим в топку войны почти весь потенциал покорённой Европы, наша страна несла огромные потери и разрушения. Но система была такой, что всё незамедлительно восстанавливалось. Наш опыт возрождения уникален во всей мировой истории, руководство страны заглядывало дальше, заботясь, чтобы после войны страна не оказалась обескровленной, неспособной на сопротивление. Мы имели перед собой как бы два фронта — настоящий, огнедышащий, и другой, пока холодный, возможный в недалёком будущем. Мы должны были закончить войну, сохранив весь потенциал страны для быстрого и решающего послевоенного роста экономики.
О том, что такие возможности мы сохранили и они велики, Сталин сказал стране в феврале 1946 года, в своей знаменитой речи перед избирателями в Большом театре. Страна услышала, что партия намерена организовать мощный подъем народного хозяйства, при котором уровень промышленного производства должен за короткий исторический срок подняться втрое по сравнению с довоенным. Добыча угля возрастёт до 50 миллионов тонн в год, нефти — до 60 миллионов тонн. Только при таких условиях, подчеркнул Сталин, наша страна будет гарантирована от случайностей, но на это уйдёт, пожалуй, три пятилетки, если не больше.
Я был ошеломлен, услышав последнюю цифру. Я понимал, что это так и будет, что ничего пропагандистского нет. Наоборот, дорожа верой народа в то, что партия говорит ему правду и не даёт пустых и ложных обещаний, Сталин даже преуменьшил наши возможности, отводя для достижения намеченных рубежей срок более чем в три пятилетки.
Рубежа добычи не 60-ти, а даже 70 миллионов тонн нефти в год мы достигли уже в 1955 году, то есть почти в 2 раза быстрее срока, объявленного им, и в какое десятилетие — первое после страшной разрушительной войны! Национальный доход вырос в это время в 2,8 раза, объем промышленной продукции — в 3,2 раза, розничный товарооборот — в 2,1 раза, реальная заработная плата увеличилась в 1,8 раза.
Невиданные темпы, невиданный размах. Руководство Союза, будучи на высоте державности, сумело рассчитать этот рост, обеспечить его людьми, техникой, воодушевить. Я уверен, что всё это увиделось не просто, как некая возможность, а как живая реальность ещё из фронтовых лет, тех последних, победных...
И опять возникает не дающий покоя, неотступный вопрос: как же так получилось в многострадальной истории нашей страны, что и доныне столь проклинаемое либералами и кремлёвской обслугой сталинское руководство, даже ведя тяжёлую войну, умело быть расчётливым и дальнозорким, предвидеть послевоенное положение СССР в мире, и уже тогда работать заблаговременно на его упрочнение и даже готовить конкретные заделы. Это и есть то, о чём писал В. Маяковский: «Выволакивайте будущее».
Нетрудно предвидеть, что иной читатель, подвергнутый тотальной обработке средствами массовой информации, упрекнёт меня в благожелательности к «проклятому» советскому прошлому, в том, что я изображаю своё время не в чёрных, привычных для нынешних дней красках, а «по-старому»: дескать, и сам принадлежал к административно-командной системе; был и здравствовал Берия, и темная тень его легла на все советские годы. Насчёт такой тени не спорю. Даже добавлю: был Ягода, осуждённый и расстрелянный по приказу Сталина за незаконные аресты и пытки, был после него Ежов с его «ежовыми рукавицами» и той же участью за те же дела. А после них тысячи людей реабилитировались и возвращались к семьям.