И вот на специальной выставке в Госплане были представлены разработки для повышения сохранности продукции села. Ученые и специалисты рассказывали посетителям о новой технике и технологиях; демонстрировались проекты новых зернохранилищ, овощных баз, различные способы борьбы с потерями плодоовощных продуктов и прежде всего — метод озонирования.
Остановлюсь на многолетней возне вокруг внедрения этого метода. Мне довелось побывать в Минске, где на оптово-розничном складском комбинате впервые провели опыт хранения с использованием озонирования. И сразу сроки хранения скоропортящихся продуктов увеличились в два-три раза, а потери с 25 процентов сократились до двух до трёх.
Ученые Белорусской Академии наук во главе с доктором биологических наук С.В. Коневым разработали режимы содержания фруктов и овощей в озонной среде, уничтожающей микрофлору, вызывающую гниение. В результате без больших затрат (озонатор по конструкции прост) потери картофеля снизились в 3 раза! А сама работа озонаторов была показана на выставке, где экспонатами служили сотни килограммов фруктов, овощей и картофеля в течение полугода. Миллионы и даже миллиарды рублей можно было бы сэкономить, внедрив это новшество! Ну как не ухватиться за эту идею?
Мы узнали, что автором этого метода был Анатолий Илларионович Бут, имеющий авторское свидетельство и работающий в Госкомсельхозтехнике. И вот первое знакомство с ним, с энергичным, деятельным инженером. Он нам рассказал, как побывал в ряде городов страны, лично контролировал ход эксперимента, как его сподвижники собственноручно собрали две первые установки и провели опыты. Со всех концов шли письма, в которых люди просили научить их новому методу и помочь в его внедрении.
— Но не все разделяют мою точку зрения, — с горькой улыбкой говорил Бут, — среди противников есть и учёные, прежде всего те, кто занимается подобными исследованиями.
Никто до Бута не додумался воздействовать озоном на растительную ткань. И когда появились первые публикации в газетах о впечатляющих результатах в Минске, ученый мир разделился на «осторожных», требующих перепроверки, и «непримиримых», заявляющих, что это дело — вредное. Кто в чём был заинтересован, тот то и отстаивал.
Госплан, после детального обсуждения, разработал широкую программу борьбы с потерями сельскохозяйственной продукции и представил её в Совмин, который и принял развёрнутое постановление, где наряду с другими мерами по борьбе с потерями было предложено внедрять озонирование.
Но если раньше правительственные решения в результате жёсткого контроля выполнялись в сроки, то теперь всё было пущено на самотёк. Иначе чем объяснить, что подчинённый Совмину Минплодовощхоз через три месяца после принятия правительственного постановления издал свой приказ, согласно которому создали ведомственную комиссию, а та рекомендовала прекратить повсеместно озонирование, якобы из-за вредности этого метода, а также закрыть производство озонаторов.
На Западе несколько десятков фирм производят озонаторы для различного применения, в том числе и для улучшения хранения сельскохозяйственной продукции, а у нас категорический запрет перестраховавшегося министерства привёл к тому, что в Ленинграде, Минске, Хабаровске, Кургане и других местах использование озона прекратили, а производство озонаторов остановили, а сам Бут и его коллега-учёный Самусенко были уволены с работы.
Но история на этом не окончилась. На очередном совместном заседании Академий наук Украины, Белоруссии и Молдавии, проходившем в Киеве в середине марта 1983 года, большинство участников в своих докладах и выступлениях признали прогрессивность озонной технологии. А на следующий день 18 марта газета «Правда» опубликовала статью «Когда рассеялся мираж...» В. Сомова, который полностью исказил реальное положение дел с озонной технологией.
Статья Сомова с оскорбительными выпадами в адрес ученых и специалистов, работавших над озонным методом, обвинявшая их в шарлатанстве, только ещё более вдохновила гонителей из Минплодовощхоза, заместителей министра — Холода, Зайченко и Всеволжского, начальника отдела ГКНТ Чаянова, академиков Мишустина, Сокола. «Такой необычный для нашего времени подход к проблеме, — как заявили доктора наук Буслович и Конев в отзыве на эту статью, — отбрасывает читателя к лысенковскому периоду в биологии (1948), осужденному партией, и не должен быть оставлен без внимания...».
К письму, подписанному учеными и отправленному тогдашнему секретарю ЦК КПСС М.С. Горбачеву, мною, как главой Госплана, и председателем ГКНТ Г.И. Марчуком прилагалась подробная справка, доказывающая несостоятельность доводов ведомственной комиссии Минплодовощхоза. В ней содержался выверенный анализ применения озонного метода у нас и за рубежом. Оказалось, что способ хранения картофеля с применением озона действует не только у нас, но и в США. К тому же японская фирма «Онда» рекламирует установку для обработки пищевых продуктов озоном и ультрафиолетовыми лучами, которые уничтожают туберкулезные палочки и тифозные бактерии плесени, предотвращают образование пищевых ядов... Приводились и данные исследований по этому вопросу во Франции.
Меня, разумеется, больше всего интересовал наш отечественный способ. Читаю справку: «По результатам исследований Института фитобиологии АН БССР и Белорусского государственного университета создан дробный режим озонирования, который не только обеспечивает высокую степень антисептирования, но и способствует заживлению механических травм корнеплодов... Вопросы биологической ценности и безвредности озонирования сельхозпродуктов изучены на высоком профессиональном уровне. Данные Белорусского научно-исследовательского института санитарной гигиены и заключение Института питания АМН СССР послужили основанием для утверждения Минздравом СССР методических рекомендаций, разрешающих приём в пищу картофеля, обработанного озоном, через 18 часов после последней обработки. Наибольший опыт хранения картофеля с озонированием накопился в Белоруссии, Ленинграде, Горьком, Магнитогорске. В 1981 году объем опытных закладок картофеля и плодоовощей на хранение (включая и озонирование) в Белоруссии составил 27 тысяч тонн против 12 тысяч в 1979 году. На овощной базе № 2 города Горького побывало более ста специалистов из 30 городов страны для изучения опыта применения озона, а из 60 городов поступили запросы на изготовление озонаторов. В Киеве в течение трёх сезонов закладывались в камеры плоды и овощи для длительного хранения с озонированием воздуха, что увеличивало выход стандартной продукции на 8-10 % по сравнению с контрольными сроками. В Ленинградском институте холодильной промышленности установлено, что сроки хранения продукции, обработанной озоном, удлиняются на 1,5—2 месяца, потери снижаются на 10-15 и выход стандартной продукции увеличивается на 10-15 %. Институтом советской торговли установлена принципиальная возможность применения озона в мукомольной и хлебопекарной промышленности. Ещё одна область применения озона в СССР и за рубежом — обработка питьевой воды. Озон обеспечивает требуемые физико-химические, бактериологические и органолептические свойства воды, обезвреживает воду эффективнее любых других средств, применяемых для этой цели (хлорирование, аммонизация)».
Я привожу эту длинную цитату для того, чтобы показать не только косность, охватившую руководящие кадры и среднее звено, но и вопиющую некомпетентность, а также и те причины, что привели к бессмысленным реформам и беспредметным разговорам о «прогрессе», которыми так искусно прикрывалась горбачёвщина.
Все данные, приведённые в справке, убедительно опровергали заключение комиссии Минплодовощхоза о том, что применение озона не имеет теоретических оснований и не подтверждено опытами. Это голословное заключение было своеобразным обвинительным актом. Приведённая в нём верхушечная информация о якобы отмеченных случаях отравления людей, работающих в соседних с озонируемыми камерами помещениях, была взята, так сказать, с потолка. Несерьёзной выглядела и попытка комиссии доказать способность озона образовывать канцерогенные соединения.
И хотя справка Совмину была подписана авторитетными в науке людьми: доктором медицинских наук П.И. Бусловичем, кандидатом технических наук П.И. Дячеком, доктором биологических наук С.В. Коневым, кандидатом биологических наук И.В. Кравченко и другими, я как человек осторожный в оценках и рекомендациях обратился с просьбой к президенту АН СССР А.П. Александрову провести научные исследования по озонным технологиям.
Президиум Академии наук поручил комиссии во главе с известным советским ученым академиком Н.М. Эмануэлем провести такие исследования и дать своё заключение.
Более шести месяцев велась эта работа. По её окончании ученые — академики и члены-корреспонденты Академии наук СССР сообщили, что применение озона для сохранения продуктов научно обосновано и его можно рекомендовать для практики. Об этом официально доложил Госплану академик Александров.
И вот 13 декабря 1983 года в Госплане состоялось заседание коллегии, на котором присутствовали академики Александров и Марчук, зампред Совмина З.Н. Нуриев, руководители министерств, ведомств, научно-исследовательских институтов и производств. Итак, собрались противники и сторонники озонной технологии. Надо было выслушать обе стороны и принять окончательное решение.
На правах председательствующего я предложил академику Эмануэлю доложить об итогах проделанной работы. Сорок минут он говорил о результатах экспериментов, демонстрировал слайды, давал необходимые пояснения.
Я видел, как все присутствующие насторожились, когда Эмануэль заговорил о канцерогенности. Всем хотелось понять, действительно ли идёт её образование, как сообщалось в заключении комиссии плодовоовощного ведомства.
— Опасения, что озон будет канцерогенен и мутогенен, оказались преувеличены, — решительно заключил академик.
Министр Минплодовощхоза Козлов нервно заёрзал на стуле при этих словах. Сподвижники его стушевались. Доводы Козлова, ссылки на канцерогенность рушились, как карточный домик. Наконец, собравшись с духом, министр подошёл ко мне и попросил: