После первого посещения ГУМа я долго переживал происходящее и размышлял, что я мог бы предложить правительству.
Прежде такое положение в экономике поручили бы выровнять Госплану, который умел воздействовать на непредвиденные события и процессы. Если в течение почти семидесяти лет плановое руководство было связано с централизмом, то уже без меня, при Талызине, значительную часть планируемых позиций передали министерствам, Госснабу, на местах — республикам, объединениям и предприятиям. Если раньше работники Госплана переводили решения вышестоящих органов на конкретный язык планов, то теперь этого не происходит. Как же можно исправить положение? Поскольку решили отказаться от планового регулирования, то следовало бы найти другие рычаги. Разрушить старое мы сумели, а создать новое не торопимся. Неужели была какая-то чрезвычайно важная необходимость разрушать плановый регулятор прежде чем принять новое налоговое законодательство? И как можно выплачивать деньги за непроизведённую продукцию?
Мои рассуждения и озабоченность иные читатели могут расценить так: вот, мол, Байбаков тянет назад, в то время, как общество идёт к рынку.
Что ж, давайте подумаем. В условиях НЭПа, когда противники государственного планирования ратовали за рыночную стихию и толкали на путь реставрации старого хозяйствования, Ленин сам, как крупный экономист, в письме Председателю Госплана Г.М. Кржижановскому разъяснял, что «новая экономическая политика не меняет единого государственного плана и не выходит из его рамок, а меняет подход к его осуществлению».
Во время НЭПа при едином государственном плане в течение каких-то полутора-двух лет было налажено продовольственное обеспечение населения. Теперь же, по сей день, по прошествии уже тринадцати лет, мы ещё дальше от решения этой проблемы, чем в 1985 году; живём за счёт импорта значительного количества продовольствия.
Как-то по телевидению выступал по экономическим вопросам П.Г. Бунич и давал советы относительно перестройки огромной страны, тщился доказать преимущества рыночной (капиталистической) экономики, приписывая ей такие свойства, которыми она вовсе никогда не обладала и не обладает.
Другой рыночный «специалист» от журналистики Н.П. Шмелев многие годы рекомендовал брать у Запада взаймы и не спешить отдавать — так, мол, весь мир живёт, провозглашал необходимость продажи земли и золотого запаса страны. Уж не следуя ли его советам наше руководство столько взяло взаймы у Запада, что долги составляют одну треть бюджета страны. Это — предел!
Говоря о рыночных отношениях, многие наши теоретики-экономисты, как правило, ограничиваются общими умозрительными положениями и «заклинательными» декларациями, не утруждая себя детальным анализом сути проблемы, не предлагая конкретного механизма её решения.
Не стоит забывать, что во многих странах рыночная экономика регулируется государством — в Индии, в странах Латинской Америки, да и в самих США (вспомним «планы» Рузвельта!). Они воздействуют на производство в национальных интересах и в интересах определённых социальных групп. Более того, активную роль играют в экономической политике и международные организации. Примером может служить ОПЕК. Эта международная организация устанавливает для стран, являющихся её членами, объёмы продажи нефти, а также цены на неё на международном рынке.
Да, на историю и современность у меня есть своя точка зрения, которая позволяет мне оценивать факты, события и явления с позиций государственного деятеля и гражданина Я — за объективный и всесторонний анализ каждого периода развития нашей страны; пусть фразы «демократических» идеологов заменит точный язык фактов и цифр.
В довоенное время, начиная с первой пятилетки, национальный доход возрастал ежегодно в среднем на 15 процентов, — таких темпов не знала ни одна страна мира. Сейчас эти достижения ставят под сомнение те же, кто завёл страну в тупик, — дескать, статистики лукавили, отсчёт вёлся не оттуда, данные преувеличены, достижения приукрашены, счёт не тот. А в чём не тот, никто доказать не может. Как будто нет наглядных результатов — новых заводов-гигантов, шахт и скважин, дающих миллионы тонн соответственно угля и нефти? Откуда они взялись? Но «Неверов» не убедишь. Я же пользуюсь официальными документами и свидетельствами живущих людей.
Однажды, находясь на отдыхе в Подмосковье, я встретил М.А. Королёва, бывшего председателя Центрального статистического управления, который по неизвестным мне причинам ушёл с этого поста, хотя и считался толковым, здравомыслящим человеком и высококвалифицированным специалистом. Я спросил его:
— Михаил Антонович, скажите мне честно: были ли подчистки в статистических показателях? Почему данные, которыми мы располагаем, сейчас подвергаются сомнению?
Мне кажется, что Королёв не удивился моему вопросу, он чуть-чуть приостановился и твёрдо заявил:
— Ваш вопрос я понимаю так: правильно или неправильно мы освещали ход развития нашей экономики. Я считаю, что правильно. Никто нас раньше не упрекал в том, будто мы показываем больше, чем есть на самом деле. Относительно того, что сейчас пишут по этому поводу, могу сказать одно: нелепо искать причину болезни в градуснике.
От себя добавлю: конечно, были приписки на местах; конечно, часть ложных данных попадала в Центральное статистическое управление. Но в общем банке данных их доля была малой, к тому же их оперативно выявляли. Основные цифры, например, касающиеся бюджета, роста цен, количества добываемых и производимых продуктов, исказить даже на местах было трудно, а то и вовсе нельзя. Попробуйте приписать количество произведённых за год автомобилей, например на КамАЗе?
Вот почему с глубокой горечью и обидой за страну и её строителей наблюдаю, как искажается история, как дискредитируются социальные завоевания советского народа. И делается это при помощи средств массовой информации. Подчас те, кто в недавнем прошлом с пеной у рта отстаивал противоположные взгляды, был «праведнее папы римского», клеймят с той же яростью теперь всё социалистическое. Признаюсь, очень тяжело видеть такой ход событий. Почему всё то, что сделано руками нашего народа при активном руководстве партии, сведено на нет?
Если бы в 1985 году я почувствовал, что вся перестройка сведётся к развалу плановой системы без создания новых действенных механизмов регулирования экономики, я бы вместе со своим коллективом сделал всё возможное, чтобы не допустить ни ослабления, ни разлада централизованного руководства народным хозяйством. Когда я был Председателем Госплана, наша организация имела всё, чтобы точно оценивать большинство проблем комплексно с народнохозяйственных позиций. Сотрудники нашего комитета разрабатывали научно обоснованные планы развития экономики.
А ныне, предоставив предприятиям полную и бесконтрольную самостоятельность, то есть пустив всё на самотёк, на «авось», правительство не может справиться с последствиями рыночной стихии, обуздать инфляцию (с 1997 года в скрытой форме), сбалансировать важнейшие хозяйственные процессы. Оптовая торговля средствами производства, пришедшая на смену централизованному распределению их, закономерно привела к развалу сложившихся за много лет производственных и хозяйственных связей. Между предприятиями стихийно формируются новые (бартерные, прежде всего) отношения, которые весьма неустойчивы, произвольны, да и фатально осложнены кризисом платёжеспособности. Многие предприятия находятся на грани банкротства, иные же, став банкротами, переданы за символическую плату частникам, а экономика России — в состоянии глубокого кризиса. Произошло расслоение общества и небывалое обнищание народа.
...Весной 1989 года меня пригласили в Центральный Комитет партии. Нужно заметить, что партии я отдал в то время 50 лет жизни. Как выяснилось, пригласили не меня одного. Здесь собралась большая группа ветеранов партии. Среди них были Громыко, Тихонов, Ломако и другие товарищи. Перед нами выступил бывший министр общего машиностроения С. Афанасьев с просьбой и призывом сложить свои полномочия членов ЦК. Послушали, вроде, аргументация вполне убедительная. Афанасьев старательно приводил доводы, мы тогда только смутно чувствовали, что за его спиной стоит дирижёр, а он только «озвучивает» его. И я, как и многие, должно быть, думал: и в самом деле в ходе перестройки от членов ЦК требуется напряжённая деятельность, полная отдача сил. Кроме того, необходимо обновлять периодически центральный орган партии. А мы как будто своё отработали.
Затем с подобными заявлениями выступили и другие товарищи. Все утверждали, что время перестройки — время молодёжи, а мы, дескать, со своей стороны желаем от всего сердца новых успехов в революционном обновлении общества.
Тут же, не мешкая, было зачитано заранее заготовленное обращение от нашего имени в ЦК КПСС. В этом обращении в частности говорилось, что, будучи избранными на XXVII съезде КПСС, в период после съезда многие члены ЦК вышли на пенсию. Теперь же в интересах дела перестройки необходимо сложить с себя полномочия членов ЦК. Мы один за другим подписали это письмо. А Генеральный секретарь партии, очень довольный этим, выразил большую благодарность подписавшим обращение и высказал всем добрые пожелания.
Теперь, когда меня спрашивают, когда я сам себя спрашиваю, чувствую ли я свою вину за то, что произошло с партией и со страной, я вспоминаю именно эту встречу. И прихожу к выводу: не нужно было нам выходить из ЦК! Не нужно! Ведь мы являлись хранителями опыта и традиций строительства социалистической страны, нас трудно было склонить на чуждые партии позиции, у нас был большой, наработанный десятилетиями авторитет. Может быть мы, старейшие её члены, смогли бы повлиять на то, чтобы Центральный Комитет партии остановил Горбачёва на его вольном или невольном пути разрушения партии и СССР. Вместо нас были введены новые люди, «свои» люди, тщательно отобранные в своём большинстве Горбачёвым и его сподвижниками. После этого ЦК стал более послушным и генсек начал действовать свободно... Вот где был намечен роковой для страны перелом.