После того как был захвачен Шаги, 6-я гвардейская танковая армия не делала ни малейших попыток прорваться на равнинную местность за Будапешт, но, как предсказывал Г. Гудериан, они должны будут сделать это в самое ближайшее время. К тому времени в район южнее Будапешта прибыли немецкие танковые дивизии, которые должны были организовать контрудар. Но дожди все еще продолжались. Погода стала холоднее, но пока не настолько для того, чтобы грунт стал достаточно твердым для использования танков. Слой грязи на дорогах стал еще толще. Г. Гудериан все больше нервничал и 17 декабря потребовал от Й. Фриснера начать наступление. Он заявлял, что армия не может позволить себе держать крупные массы танков без действия. Й. Фриснер настаивал, что хочет дождаться морозов, иначе, если что-нибудь пойдет не так, он потеряет все танки. И даже если наступление будет развиваться успешно, большая часть техники выйдет из строя в первый же день. 18 декабря, после разговора с Й. Фриснером с глазу на глаз, Г. Гудериан согласился подождать при том условии, что штабы и пехота двух танковых дивизий будут на время направлены на север, где помогут удерживать фронт западнее Шаги.
20 декабря войска Р.Я. Малиновского начали наступление из района гор Бёржёнь южнее Шаги, а фронт Ф.И. Толбухина нанес удар по обеим сторонам озера Веленце. В течение дня колонна танков, наступавшая на северо-запад из района Шаги, вышла к реке Грон, но южнее города у немцев было достаточно свежих сил, пехоты двух танковых дивизий, переброшенных туда по приказу Й. Фриснера, для того, чтобы не допустить прорыва советских войск к реке Дунай. На следующий день две немецкие танковые дивизии без пехоты и вспомогательных войск перешли в контрнаступление западнее озера Веленце, но танкистам приходилось действовать на всей ширине фронта. Пока немецкие танки маневрировали по фронту, сжигая горючее, пехота Ф.И. Толбухина, действуя вне дорог, наступала через лесистую местность и незамерзшие болота, вне досягаемости для танков противника. Многие из немецких офицеров не успевали даже понять, что происходит, пока не приходило время для дозаправки танков и им не приходилось с боем пробиваться к складам горючего, где русские зачастую оказывались раньше их. Г. Гудериан был твердо уверен в том, что, имея в своем распоряжении «армаду танков, равной которой никогда прежде не было на Восточном фронте», группа армий вполне способна остановить русское наступление. Й. Фриснер возражал, что без поддержки пехоты танки беспомощны.
К 22 декабря стало ясно, что русские пытались осуществить то, что немцы называли «малым решением», а именно окружение Будапешта. Помимо вспомогательного удара на северо-запад, на Секешфехервар, войска Ф.И. Толбухина наступали из района озера Веленце на север в направлении на Эстергом. Когда Й. Фриснер предложил отвести войска с будапештского плацдарма к внутреннему кольцу обороны города, что позволило бы высвободить одну дивизию для обороны венгерской столицы, ему ответили из ОКХ, что Гитлер по политическим соображениям не может подвергать город опасности. Тогда Й. Фриснер заявил, что в этом случае Будапешт будет окружен. Вечером 22 декабря из оперативного отдела ОКХ поступил приказ об отстранении от командования Й. Фриснера и М. Фреттера-Пико. Группу армий возглавил О. Вёлер, а на место М. Фреттера-Пико был назначен генерал танковых войск Г. Бальк.
Г. Гудериан напутствовал вновь назначенных генералов, что отныне они должны руководствоваться только одной командой: «Вперед!», как в действиях авангардов, так и в боях местного значения и широкомасштабных операциях. Он заявил, что Германия не может позволить себе отступления в Венгрии, которое заставило бы отвлечь силы от успешно развивающегося наступления на Западе. Речь шла о судьбе рейха.
В иллюзорной стратегии немецкого военного командования оборона Будапешта увязывалась с наступлением в Арденнах. Гитлер считал, что потеря Будапешта снизит эффект победы на Западе на 50 %. Более того, в глазах фюрера Будапешт приобрел большее значение для будущего, чем когда-то Сталинград. Не могло быть и речи о сдаче города; как правильно заметил Г. Гудериан, это привело бы к отвлечению сил, участвовавших в операции в Арденнах.
С точки зрения тактики, как это вскоре выяснилось, О. Вёлер был полностью согласен с Й. Фриснером. В первом же телефонном разговоре с Г. Гудерианом в качестве командующего группой армий он попросил разрешения на отвод дивизии с будапештского плацдарма. Г. Гудериан ответил, что решение, которое передали Й. Фриснеру о том, что войска останутся на плацдарме, не подлежит обсуждению. В полосе группы армий «Юг», продолжал он, сосредоточено больше танков, чем на любом другом участке фронта. Этого достаточно для того, чтобы восстановить положение на рубеже озеро Балатон – озеро Веленце – Будапешт. По словам Г. Гудериана, он намеревался направить в группу армий «Юг» офицера, который должен был провести расследование причин неправильного применения танков.
В Будапеште удалось провести серьезные мероприятия для подготовки города к обороне. Первая линия обороны протянулась от столицы Венгрии на запад. В городе были возведены баррикады и противотанковые заграждения, каждое здание было оборудовано как огневая позиция. В состав IX горнострелкового корпуса СС под командованием обергруппенфюрера (генерал-лейтенанта) Карла Пфеффера Вильденбруха были переданы четыре немецкие и две венгерские дивизии и ряд более мелких частей и подразделений, которые должны были стать гарнизоном на плацдарме. В то же время для гражданского населения не было сделано практически ничего. Салаши, который сначала не хотел защищать Будапешт, позднее, после беседы с Гитлером, изменил свою точку зрения. Более того, хотя он и сохранил за собой свой чисто номинальный пост, он не имел практически никакой власти в городе. Жители, не желая расставаться со своими домами и имуществом, игнорировали его лицемерные приказы, в которых их призывали эвакуироваться. Немцы же не хотели настаивать на эвакуации населения города, поскольку та небольшая часть Венгрии, которая пока еще находилась в их распоряжении, и так была переполнена беженцами, и последующие потоки эвакуированных пришлось бы направлять в Австрию или саму Германию. Будапешт в то время выглядел празднично: люди заполнили улицы города, делая покупки к Рождеству. В то же время начали поступать сведения о первых случаях смерти от голода. Начальник штаба группы армий предупредил Г. Гудериана, что группа армий против развертывания войск в самом городе, так как в этом случае солдатам пришлось бы держать оборону среди миллионов страдающих от голода жителей. Г. Гудериан ответил, что данная проблема является «несущественной».
В течение 23 декабря 4-я гвардейская армия заняла Бичке и перерезала шоссейную и железную дорогу на запад от Будапешта. Теперь в распоряжении обороняющихся оставалась только дорога в город через холмы с северо-запада, проходившая через Эстергом. Во второй половине дня 24 декабря О. Вёлер снова позвонил Г. Гудериану и заявил, что исторически сложилось так, что оборона Будапешта всегда была прочной только на западном берегу Дуная (т. е. в Буде, а не в Пеште). Настроение Г. Гудериана сразу же изменилось: он заявил, что видит несколько возможностей, в том числе и предусматривающую сдачу Будапешта. Но сначала ему необходимо был переговорить с Гитлером, так как здесь затрагивались вопросы большой стратегии. Через три часа он передал О. Вёлеру решение Гитлера: Будапешт, включая и плацдарм, необходимо удерживать. Группа армий может снять с плацдарма до двух дивизий. ОКХ намерен направить на этот участок управление IV танкового корпуса СС и перебросить туда дивизии СС «Мертвая голова» и «Викинг» из группы армий «Центр». В течение трех или четырех дней до прибытия подкреплений на защиту Будапешта необходимо отправить «каждого способного носить оружие».
К 24 декабря было уже слишком поздно отводить дивизии из Будапешта. Первые дивизии, которые О. Вёлер приказал перебросить, должны были занять оборону на рубеже вокруг западных окраин города. Теперь у группы армий «Юг» не оставалось шансов остановить наступавшие на север передовые части фронта Ф.И. Толбухина. 26 декабря они вышли к Эстергому и замкнули кольцо окружения. На следующий день русские вынудили будапештский гарнизон отступить на внутренний оборонительный рубеж вокруг венгерской столицы. В тот же день в результате неожиданного удара в западном направлении им почти удалось выйти к Комарно, району, в котором было бы наиболее выгодно провести операцию по деблокированию города. 28 декабря советские войска неожиданно остановились. К тому времени по приказу Гитлера в группу армий «Юг» перебрасывались еще несколько дивизий; одновременно планировалась операция по деблокированию венгерской столицы.
Глава 18Разгром на Севере
Финляндия заключает перемирие
В течение двух последних недель июля финская армия начала стабилизировать положение на своем участке фронта. По приказу советской Ставки Ленинградский фронт перешел к обороне на Карельском перешейке[176].
В Восточной Карелии лишь 32-я армия продолжала наступать на правом фланге 7-й армии, в районе восточнее Иломантси. Однако это наступление не имело явно выраженного стратегического направления. Очевидно, в Ставке решили, что победа в войне с Финляндией потребует от Советского Союза больше войск и техники, чем он мог выделить без ущерба для наступательных операций против групп армий «Центр» и «Север».
Для финнов судьба группы армий «Север» была почти так же важна, как и судьба их собственной армии. Как только побережье Балтийского моря перейдет в руки русских, морской путь в Германию, по которому осуществлялись поставки в Финляндию продовольствия и большей части вооружения и другого военного имущества, будет перерезан. Потеря Пскова 23 июля и Нарвы четыре дня спустя стала для финнов ошеломляющим ударом. Шок еще более усилился после того, как еще через два дня после потери Нарвы приказом Гитлера 122-я пехотная дивизия возвращалась из-под Выборга в состав группы армий «Север». К. Маннергейм попросил, чтобы отправка дивизии осуществлялась не через Хельсинки, а через Ханко – с тем, чтобы избежать паники среди населения. Представители ОКВ пытались убедить финнов, что переброска дивизии осуществляется только потому, что обстановка на финском фронте относительно спокойна. К. Маннергейма заверили, что в случае нового осложнения обстановки ему будет немедленно предоставлена помощь. Но с учетом сложившихся обстоятельств эти объяснения звучали неубедительно.