оне Хейльсберга. Гитлер ответил, что примет решение позже, и повесил трубку.
Поняв, что его поставили перед свершившимся фактом, Гитлер пришел в ярость. Он заявил Г. Гудериану, что планы Г. Рейнгардта являются не чем иным, как предательством, так как они прямо противоречат его, Гитлера, намерениям. Он потребовал немедленного отстранения от занимаемых должностей Г. Рейнгардта и Ф. Госбаха. В штаб группы армий он отправил приказ, категорически запрещавший отступление дальше рубежа Вартенбург – Николайкен. Это ничем не помогало оборонявшимся немецким войскам, так как позволяло выровнять лишь небольшой участок линии фронта в юго-восточной части выступа. Потом связь с ОКХ неожиданно прервалась, и в штабе группы армий не могли дозвониться до кого-либо из представителей высшего военного руководства. Наконец, в 19.15 Г. Рейнгардт на свой страх и риск принял решение отойти на ранее предложенный им рубеж. Он попытался «подсластить пилюлю», отправив наверх донесение о том, что войска группы армий попытаются организовать прочный фронт «не далее чем на рубеже Вартенбург – Бишофсбург – Шиппенбейль – Фридланд». Через два часа пришла телеграмма, в которой сообщалось о снятии с должности его и начальника штаба группы армий.
Утром следующего дня новым командующим группы армий стал Л. Рендулич. Он имел жесткий приказ от Гитлера оборонять Кенигсберг и то, что осталось от Восточной Пруссии. Контрудар в западном направлении начался ночью, несмотря на то что он уже не имел смысла. Можно было бы осуществить прорыв и отступление, как планировал Ф. Госбах, но под командованием Л. Рендулича, за которым стоял Гитлер, который теперь был всегда начеку, об этом не могло быть и речи.
В конце месяца Ф. Госбаха сменил на его посту генерал пехоты Фридрих Мюллер, который после отступления из Греции имел репутацию мастера импровизаций. Благодаря начатому еще при генерале Г. Рейнгардте отступлению удалось несколько ослабить давление на восточном участке обороны 4-й армии. В то же время на северном участке войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием И.Х. Баграмяна усилили натиск на Кенигсберг и вытеснили немецкую 3-ю танковую армию на Земландский полуостров. На юге 4-й армии пока удавалось удерживать узкий коридор к Кенигсбергу. Основной угрозой было то, что русские могли преодолеть оставшиеся им на Земландском полуострове до Пиллау примерно 25 км по косе Фрише-Нерунг и отрезать линии снабжения группы армий по морю. (Пока машины с грузами могли направляться из Пиллау в Хейлигенбейль через замерзший залив.)
1 февраля 4-я армия сделала последнюю попытку прорыва на Эльбинг. Она была остановлена мощной контратакой противника.
В течение последующих дней поток беженцев из Восточной Пруссии достиг своего пика. Некоторые покидали эти места морем, большая же часть пешком, через косу Фрише-Нерунг и район дельты Вислы, направлялась в направлении на Данциг. К середине февраля было эвакуировано 1,3 млн из общего числа жителей 2,3 млн человек. Из тех же, кто остался, более половины вступили в ополочение (фольксштурм) или были призваны в вермахт.
Л. Рендуличу в те оставшиеся месяцы войны, очевидно, было уготовано место в истории, подобное Ф. Шернеру. Все его бывшие начальники позже отмечали его абсолютную безжалостность. Для Л. Рендулича, отвечавшего за оборону Восточной Пруссии, не возникало других вопросов, помимо того, как лучше выполнить задачу по удержанию этой территории. В одном из своих приказов он сделал командиров полкового и батальонного звена лично ответственными за удержание «каждой пяди земли». Он приводил пример некоего капитана, которого он лично приказал расстрелять за то, что тот отвел свой батальон назад примерно на 1,5 км после прорыва его обороны. Другим приказом Рендулич ввел у себя в войсках так называемые «летучие военные суды», которые прочесывали полевые районы. Любой военнослужащий, который, не будучи раненым, был пойман вне расположения своей части, подлежал суду и расстрелу на месте.
Взятие Будапешта
В то время как советские армии наступали на Германию севернее Карпат, трагедия на Дунае, в районе Будапешта, подходила к своему логическому концу. По той обстановке ужаса, царившей в городе, с осадой Будапешта может сравниться лишь трагедия Сталинграда. Почти все население города, свыше 1 млн человек, оказалось в ловушке без малейших запасов продовольствия, необходимых для его существования и здоровья. Воздушные бомбежки и артиллерийские обстрелы загнали жителей в подвалы. В большинстве районов снабжение электричеством, газом и водой было нарушено уже в первые дни осады. Гарнизон города не имел даже того периодического снабжения и медицинского обслуживания, которые имела немецкая 6-я армия в Сталинграде. Из-за неудовлетворительной работы штаба IX горного корпуса СС, не сумевшего обеспечить эвакуацию своих складских запасов, в день, когда замкнулось кольцо блокады, в руки русских попало 450 тонн боеприпасов и 300 тыс. норм продовольствия. 31 декабря командование группы армий «Юг» направило вниз по течению Дуная речное судно с 400 тоннами груза на борту. Судно село на мель чуть выше по течению от Будапешта. Попытка организовать снабжение осажденных по воздуху была уже избитой историей. Зимняя погода, нехватка горючего и отсутствие взлетно-посадочных полос в осажденном городе свело его практически к нулю.
Как следствие, у немцев было очень мало времени на то, чтобы попытаться организовать операцию по прорыву блокады и эвакуации Будапешта. Кроме того, недостаток времени не давал командованию группы армий разнообразия в выборе маршрута движения войск к городу (см. карту 38). От участка фронта в районе Комарно до Будапешта было примерно 50 км, около половины из которых предстояло преодолеть по холмистой местности. К северо-востоку от Секешфехервара, несмотря на то что отсюда до Будапешта было примерно на 15 км больше, местность была удобной для использования танков. Но здесь приходилось потратить лишние пять дней на подготовку группировки, которая к тому же нуждалась бы в большем количестве горючего. В конце концов, после долгих сомнений был выбран вариант, требовавший меньше времени и горючего, и в конце декабря ОКХ и командование группы армий приняли решение о контрударе из района Комарно. В директиве ОКХ учитывалась вероятность прорыва из города «только в самом крайнем случае». К тому же право окончательного решения, как всегда, было за Гитлером.
Операция началась в первый день Нового года. В ночь на 2 января пехотная дивизия преодолела Дунай по льду и, ударив в тыл русским частям в районе южнее реки, обеспечила быстрое выдвижение IV танкового корпуса СС по шоссе Комарно – Будапешт. Но в горах одного старта оказалось недостаточно. На второй день иногда все еще казалось, что контрудар имеет хорошие шансы на успех, но у русских всегда было достаточно пехоты и противотанковых орудий, которые в данном случае были использованы для того, чтобы связать IV танковый корпус боем.
Карта 38. Попытки деблокирования Будапешта. 1—26 января 1945 г.
В течение следующих суток русским удалось организовать на участке прорыва вязкую оборону, и к 5 января – времени прибытия Г. Гудериана в штаб группы армий «Юг» – советская 6-я гвардейская танковая армия сосредоточилась севернее Дуная для нанесения контрудара и последующего наступления на Комарно через реку Грон.
Тем не менее по прибытии Г. Гудериан поставил перед командованием группы армий несколько дополнительных задач, которые ставили операцию по деблокированию города, почти с самого начала протекавшую не очень гладко, в один ряд с крупными наступательными операциями. Сначала группе армий предстояло восстановить контроль над Будапештом и рубежом озеро Балатон – озеро Веленце – Эрчи, а затем, совершив маневр в южном направлении, разгромить противника в районе западнее Дуная. 6 января, в день отъезда Г. Гудериана, IV танковый корпус СС оказался перед хорошо укрепленной обороной противника. Наступление стало выдыхаться. В тот же день части советских 6-й гвардейской танковой и 7-й гвардейской армий перешли в наступление и вклинились в немецкую оборону примерно на 12 км. Теперь они угрожали нанести удар в тыл IV танковому корпусу СС из района севернее Дуная[219].
7 января немецкий I кавалерийский корпус, пытаясь застать русских врасплох, вклинился в их оборону северо-западнее Секешфехервара. Но достигнутого кратковременного эффекта внезапности оказалось недостаточно: советская 4-я гвардейская армия отреагировала на этот рейд очень быстро, и к исходу суток положение было полностью восстановлено. Этот день стал черным для группы армий «Юг»: оба ее удара не принесли успеха.
К тому времени в районе Будапешта за прошедшую после Нового года неделю русским удалось ликвидировать участок фронта на плацдарме вокруг Пешта восточнее Дуная. Во время вспыхивавших тут и там в городских кварталах стремительных схваток не было времени заботиться о раненых, тушить пожары и хоронить убитых. Описывая события, немецкий военный корреспондент писал: «Удушливое зловоние разлагавшихся трупов, всполохи огня над руинами…» На многочисленных участках, где русским удавалось глубоко вклиниться в городскую оборону, они устанавливали громкоговорители, через которые в перерывах между артиллерийскими залпами и разрывами бомб призывали немцев и венгров сдаваться, пока еще не было поздно.
7 января Будапештский гарнизон, казалось, сражался из последних сил. Снегопад и низкая облачность не позволяли снабжать защитников города по воздуху. Снаряды и патроны подходили к концу. Население города было настроено враждебно. Венгерские солдаты массово дезертировали. По мнению генерала Г. Балька, приказ на прорыв следовало отдавать не позднее чем в течение суток. О. Вёлер решил попытать счастья в районе севернее Дуная и, не прекращая операций IV танкового корпуса СС и I кавалерийского корпуса, попытаться нанести еще один стремительный удар силами пехоты на северном фланге IV танкового корпуса СС через низкие горы Пилиш. Это, по крайней мере, могло бы облегчить осажденным в городе попытку прорвать кольцо блокады.