На следующий день Гитлер отдал приказ, запрещавший войскам прорываться из города. Это не оставляло группе армий другого выбора, кроме как пытаться проломить себе путь через фронт. Тогда О. Вёлер начал готовить то, что сам назвал «гусарским рейдом», представлявшим собой стремительный прорыв к Будапешту силами моторизованного батальона. Такой рейд позволил бы на несколько часов организовать коридор, по которому можно было организовать снабжение осажденных, или, если бы Гитлер изменил свое первоначальное решение, вывести из города его гарнизон.
Первоначальной задачей стала организация встреч деблокирующих войск со стороны фронта и войск, прорывающихся из города. Для Гитлера же главной целью было, скорее всего, отбросить противника от Дуная. 9 января он упомянул о необходимости перенацелить IV танковый корпус СС южнее, в район между озерами Балатон и Веленце. На следующий день в результате контрудара севернее Дуная угроза наступления русских на Комарно была ликвидирована. Однако и «гусарский рейд», задуманный О. Вёлером, провалился. 11 января Гитлер наградил оберстгруппенфюрера Карла фон Пфеффер-Вильденбруха Рыцарским Железным крестом и повторил ему приказ удерживать Будапешт. На следующее утро он отдал приказ группе армий о переброске IV танкового корпуса СС южнее.
В течение пяти дней IV танковый корпус СС совершал 120-километровый марш по горным дорогам через глубокий снег к северной оконечности озера Балатон. 18 января он совершил стремительный рывок в восточном направлении (30 км за день), а к утру 20 января (действуя и ночью) корпус преодолел еще 40 км и вышел к Дунаю у Дунапентеле. Во время этого прорыва офицеры штаба корпуса пытались угадать, куда будет направлен следующий удар. Многие полагали, что командование планирует молниеносный удар на Будапешт, несмотря даже на то, что 3-й Украинский фронт сосредоточил там танковый корпус и держал в резерве два механизированных корпуса, доселе не принимавших участия в боях.
На других участках фронта картина складывалась не так оптимистично. Севернее Дуная последние части двух танковых дивизий, которые должны были перейти в подчинение группы армий «А», вышли к новым районам сосредоточения. Теперь участок фронта восточнее Комарно удерживала всего одна пехотная дивизия. В Будапештском котле по команде К. Пфеффера-Вильденбруха был эвакуирован Пешт. Этот шаг был явно запоздавшим, но соответствующее разрешение Гитлера было получено только за день до этого. При переходе мостов, которые находились под плотным огнем советской артиллерии, немцы понесли тяжелые потери (только в боях за Пешт немцы и венгры потеряли убитыми около 36 тыс. человек, а пленными до 63 тыс. человек, было подбито и захвачено около 300 танков и штурмовых орудий, 1044 орудия и миномета и др. (История Второй мировой войны. Т. 10. С. 174). Но, несмотря на это, мосты были переполнены людьми, мужчинами, женщинами и детьми, старыми и молодыми, ранеными, которые едва могли передвигаться, транспортными средствами всех размеров, от грузовых автомобилей до детских колясок. Это продолжалось до тех пор, пока там не были установлены взрывные заряды, разрушившие их элегантные пролеты, гордость горожан.
В течение следующих трех дней русские вели тяжелые бои, удерживая фронт на обоих флангах озера Веленце. Немецкие танковые дивизии медленно, но неуклонно шли вперед; они взяли Секешфе-хервар и 22 января вышли к реке Вали. Но к этому времени темп наступления был окончательно потерян. К тому же О. Вёлер и Г. Бальк, к своему неудовольствию, имели возможность убедиться в том, что, несмотря на отличные результаты наступления 18 января, командование IV танкового корпуса демонстрирует полную некомпетентность в управлении войсками в ходе крупномасштабного наступления. Командир корпуса обергруппенфюрер СС (генерал-лейтенант) Герберт Гилле имел непоседливый характер и все время проводил на переднем крае. Начальник штаба относился к бумажной работе настолько легкомысленно, что 22 января Г. Бальку пришлось самому пытаться определить, где находится передний край. Вёлер принял решение оставить на своем посту Г. Гилле, который своим поведением, по крайней мере, поддерживал в подчиненных высокий моральный дух, и избавиться от начальника штаба корпуса.
22 января Г. Гудериан призвал О. Вёлера обдумать вопрос о том, способны ли его войска очистить от противника всю территорию к западу от Дуная при условии, что они получат некоторую помощь и от командования на Юго-Восточном театре. Таким образом, достигнутые успехи возбудили аппетиты Гитлера на победу, и теперь Г. Гудериан явно опасался того, что придется отправлять на южное направление новые силы. Вопрос был очень серьезным и затрагивал, по выражению Г. Гудериана, «вопросы совести». Генерал умалчивал о том, что к тому времени ему уже были известны планы Гитлера направить во второй эшелон группы армий «Юг», в Австрию, два танковых корпуса из состава 6-й танковой армии СС.
День 23 января IV танковый корпус СС потратил на перегруппировку частей восточнее Секешфехервара. На следующий день корпус на широком фронте вышел к реке Вали, но форсировать ее с ходу не удалось. О. Вёлер предложил, чтобы 2-я танковая армия перешла в наступление на Капошвар в районе южнее озера Балатон, оттянув тем самым на себя часть сил русских от IV танкового корпуса СС. Но в ОКХ с этим не согласились под тем предлогом, что Гитлер очень переживал за нефтяные месторождения и не желал рисковать 2-й танковой армией.
После того как пробная атака вверх по течению реки Вали 25 января не дала результатов, О. Вёлер доложил на следующий день, что быстрый прорыв к Будапешту невозможен, поскольку русские укрепили свою оборону на всех возможных направлениях удара. Тогда Г. Гудериан предложил развернуть IV танковый корпус СС на юг, где он совместно со 2-й танковой армией перейдет в наступление в районе между озером Балатон и Дунаем. В группе армий запросили, не следует ли в связи с тем, что наступление на Будапешт остановлено, отдать осажденным войскам приказ о прорыве.
Ответ пришел 27 января. Гитлер в своем приказе снова призвал IX горнострелковый корпус СС (и другие части. – Ред.) держаться до тех пор, пока не подойдет помощь. К тому времени ширина котла составляла примерно 5 км, а длина – около 7 км. В этом районе скопились 34 тыс. немецких и венгерских солдат, 10 тыс. раненых и примерно 300 тыс. человек гражданского населения.
В свою очередь, за последние несколько дней 2-й и 3-й Украинские фронты произвели серьезную перегруппировку своих сил, создав новую угрозу для противника. Р.Я. Малиновский отвел 6-ю гвардейскую танковую армию с плацдарма на реке Грон. Вместо конно-механизированной группы И.А. Плиева, удерживавшей участок севернее, туда были направлены болгарские дивизии. Немецкая разведка не смогла установить, на какие участки были направлены танковая армия и конно-механизированная группа. Между тем Ф.И. Толбухин сосредоточил значительное количество танковых частей северо-восточнее Секешфехервара и северо-западнее Дунафёльдвара.
27 января примерно 12 стрелковых дивизий, имея во втором эшелоне сильную танковую группировку (18-й танковый корпус), нанесли удар по юго-восточному фасу выступа, на котором занимал оборону IV танковый корпус СС, между Дунапентеле и каналом Шарвиз (а с севера ударили 23-й танковый корпус, 104-й стрелковый корпус и 5-й гвардейский кавалерийский корпус. – Ред.). Когда во второй половине дня Г. Гудериан принес Гитлеру первые донесения об этом, тот приказал свернуть операцию по деблокированию Будапешта. По его словам, это больше не имело смысла. (В IV танковом корпусе СС танков почти не осталось (из имевшихся на утро 18 января 550 танков и штурмовых орудий). – Ред.) Не обращая внимания на вопросы Г. Гудериана о судьбе гарнизона, он спросил, как проходит переброска двух корпусов из 6-й танковой армии СС, выходу которых из Арденн и доставке для погрузки на железную дорогу препятствовали снег и нехватка горючего. А. Йодль ответил, что один из корпусов должен прибыть в Вену в течение 14 дней, а второй – еще через четыре-пять дней. Со вздохом облегчения Гитлер заметил: «Они прибудут как раз вовремя, так как следующий кризис должен произойти здесь».
Глава 20Оборона рейха
Задачи
Для немецкого народа первая неделя февраля стала самым черным временем за все время войны. Все последние месяцы несли с собой отчаяние и разрушение, но и они не могли сравниться с тем шоком, который вызвала у немцев весть о неожиданном выходе русских на реку Одер. Еще три недели назад фронт находился далеко в Польше, и противник нигде (почти. В Восточной Пруссии. – Ред.) еще не ступил на территорию Германии. Теперь была потеряна Верхняя Силезия, в Восточной Пруссии немецкая группировка была отрезана и рассечена. Западную Пруссию и Померанию обороняла группа армий, от которой, по существу, ничего не осталось и которой командовал дилетант (рейхсфюрер СС Гиммлер. – Ред.). А оборона Одера ложилась на плечи армий, которые уже были разгромлены на Висле и которые бежали, преследуемые противником через всю Польшу (от тех армий фактически ничего не осталось, оборона на этом направлении создавалась практически новым составом войск. – Ред.). Если русским удастся сохранить темпы наступления, а пока ничего не говорило об обратном, то через три недели они должны были выйти к Рейну.
В ситуациях глубокого кризиса Гитлеру всегда помогали ничем не ограниченная свобода принятия решений, а также иллюзия того, что он обладает даром предвидения и может найти верный выход из создавшегося трудного положения. Он, как обычно, воспользовался этим в начале февраля. Гитлер поставил перед группой армий «Висла» под командованием Г. Гиммлера четыре задачи: создать прочную оборону в верхнем течении Одера от Шведта; остановить русское наступление южнее и западнее Штаргарда и подготовиться к нанесению удара из этого района во фланг наступавшей на Одере в первом эшелоне 2-й гвардейской танковой армии; использовать Вислу как опору на востоке обороны своих войск. И наконец, не допустить наступления русских в северном направлении,