в Померанию и Западную Пруссию. В качестве послесловия Гитлер добавил, что после того, как от противника была очищена дорога в районе Эльбинга, 2-я армия намерена «возобновить» наступление навстречу группе армий «Север». В своих приказах, адресованных группе армий «Север», он тем не менее не ставил задачи соединения со 2-й армией. Л. Рендуличу Гитлер поручил сосредоточить основные усилия на севере, в районе Кенигсберга, и на юго-западе с задачей удерживать рубеж Браунсберг – Вормдитт и не допустить оттеснения 4-й армии с побережья.
Директива, адресованная группе армий «Курляндия», поступившая туда 3 февраля, когда уже была в полном разгаре так называемая «четвертая битва за Курляндию», предписывала командованию группы армий ускорить передачу двух пехотных дивизий в группу армий «Висла» и одной дивизии – в группу армий «Север» (согласно приказу от 1 февраля), а также подготовить к переброске на другой участок фронта еще одну дивизию. Генерал-полковник Генрих Готфрид фон Фитингоф-Шеель, сменивший на посту командующего Л. Рендулича, ответил, что истончение фронта группы армий после передачи еще одной дивизии вызывает у него опасения. В то же время он убедился, что группировка в Курляндии не в состоянии связать соответствующее количество советских войск, следовательно, удержание Курляндии с военной точки зрения было бессмысленным. Генерал намекал на необходимость эвакуации войск до прихода весны и удлинения светлого времени суток.
На южном крыле Восточного фронта задача группы армий «Центр» удерживать оборону по Одеру была очевидной без всяких дополнительных директив. В зоне ответственности группы армий «Юг», несмотря на то что Гитлер назвал район нефтяных месторождений Надьканижа самым важным на Восточном фронте с точки зрения стратегии, было ясно, что уже очень скоро инициатива здесь перейдет в руки русских. Операция по деблокированию Будапешта провалилась, и Гитлер не испытывал больше никакого интереса к судьбе гарнизона города, за исключением, быть может, того, чтобы его солдаты попытались продержаться как можно дольше. 5 февраля фюрер в очередной раз запретил попытку прорыва из города под тем предлогом, что из этого все равно ничего не выйдет.
I и II танковые корпуса СС находились на пути в Австрию, но переброска войск по железной дороге через территорию Германии занимала теперь больше времени, чем когда-то требовалось для того, чтобы добраться до центральных районов европейской части СССР. Командование на Западном театре докладывало, что зачастую станции оказывались разбомбленными еще до прибытия туда войск. Приходилось формировать эшелоны и осуществлять погрузку в темное время суток, без освещения. Подвижной состав находился в неудовлетворительном состоянии: иногда танки и грузовые автомашины проваливались на платформах, до одной трети вагонов были непригодны к использованию. Времена, когда военным эшелонам обеспечивался зеленый свет, прошли: иногда по прошествии очередного часа уже нельзя было быть уверенным в целости того или иного участка дороги.
6 февраля Гитлер приказал О. Вёлеру развернуть четыре дивизии СС в районе Дьёра, а пятую – за Надьканижа. Дивизии должны были прибыть в районы развертывания скрытно, отныне они переходили под контроль ОКХ. Гитлер полагал, что русские готовятся начать наступление на Вену. Группе армий была поставлена задача удержать Надьканижа, Секешфехервар и Комарно и не допустить прорыва противника к Вене.
В течение трех недель Советская армия одержала одну из самых больших побед в войне. И.В. Сталин мог отправляться в Ялту, имея Польшу у себя в кармане. В то время как его армии стояли едва ли дальше чем в одном дневном переходе от Берлина, войска союзников все еще пытались вновь отвоевать территории, потерянные в ходе Арденнского контрнаступления немцев. 26 января Г.К. Жуков докладывал, что, если ему дадут четверо суток на пополнение войсками и техникой и на тыловое обеспечение, он готов 1 или 2 февраля начать наступление на Берлин. И.С. Конев заявлял, что на два-три дня позже и его войска будут готовы перейти на своем участке в наступление через Одер.
Таким образом, русские были готовы начать наступать практически с ходу. Советская танковая и другая техника, несомненно, требовала ремонта и пополнения[220].
В то же время пехота, особенно на участках фронтов Г.К. Жукова и И. С. Конева, практически не участвовала в тяжелых боях. По подсчетам немецкой стороны, советские потери в январе 1945 г. были примерно на 20 % меньше среднемесячных потерь в ходе летнего наступления 1944 г. В связи с относительно низкими потерями русских, а также с тем, что в результате значительные силы немцев оказались отрезанными, немецкая разведка сделала вывод, что это наступление «гораздо более ослабило наши силы, чем силы противника» (потери немцев были в несколько раз больше. – Ред.). Январское потепление, которое, как впоследствии вспоминал о нем бывший советский военный корреспондент, привело к появлению подснежников и пурпурных крокусов в заброшенных садах, явилось самым неприятным стечением обстоятельств в ходе русского зимнего наступления. Начавшийся на Одере ледоход сделал реку более значительным препятствием для войск, чем когда-либо. Распутица замедлила движение советских танков и, наверное, облегчила действия немецких истребителей танков, передвигавшихся на велосипедах. Но все это были лишь досадные помехи.
В ответ на предложение Г. К. Жукова нанести удар по Берлину в первые дни февраля И.В. Сталин выдвинул всего одно возражение. В разговоре с Г.К. Жуковым он заметил, что у него вызывает озабоченность удерживаемый лишь тонкой линией войск 150-километровый участок между флангами 1-го и 2-го Белорусского фронтов. Он приказал Г.К. Жукову дождаться подхода войск К.К. Рокоссовского, на что, по мнению И.В. Сталина, должно было потребоваться от 10 дней до двух недель. В связи с этим Ставка приказала Г.К. Жукову после подхода войск К.К. Рокоссовского возобновить наступление в западном направлении, сосредоточив основные усилия на расширении плацдармов, охватывающих с флангов город Кюстрин.
В то же время все остальные фронты должны были продолжать наступление. По распоряжению Ставки три армии на правом фланге фронта К.К. Рокоссовского были переданы 3-му Белорусскому фронту. Тем самым с фронта К.К. Рокоссовского было снято выполнение задачи по очистке от противника территории Восточной Пруссии. Оставшиеся армии, а также еще одну армию, полученную из резерва, он должен был использовать для захвата Западной Пруссии и Померании от Данцига (Гданьска) до Штеттина.
И.С. Конев, получивший приказ наступать на Дрезден, в течение семи дней перебросил три армии, в том числе 3-ю гвардейскую танковую армию, из Верхней Силезии на плацдарм в районе Штейнау, к северу от Бреслау.
Передышка в советском наступлении
8 февраля 1-й Украинский фронт перешел в наступление из Штейнауского плацдарма между Глогау и Бреслау силами пяти армий, в том числе двух танковых (см. карту 39). Немецкой разведке удалось своевременно засечь переброску советских войск из Верхней Силезии, и ОКХ передало в распоряжение Ф. Шернера три дивизии, две из которых все еще находились в стадии переформирования. Озабоченность Ф. Шернера вызывал и советский плацдарм в районе городов Бриг и Олау, к югу от Бреслау. Сосредоточенные там две общевойсковые армии и два танковых корпуса вот уже несколько дней угрожали прорвать немецкую оборону и перерезать линии коммуникаций к северу от Судет.
Карта 39. Советское наступление приостановлено. 4—24 февраля 1945 г.
Он передвинул разграничительную линию между 4-й танковой и 17-й армиями таким образом, чтобы 4-я танковая армия отвечала за оборону перед русским плацдармом в районе Штейнау, а 17-я армия – за блокирование плацдарма противника в районе Бриг— Обау.
В первый день наступления 3-я гвардейская танковая армия пробила себе путь с плацдарма у Штейнау и примыкавшего к нему другого небольшого плацдарма. До наступления темноты советские войска вышли к окраинам Лигница и за Бреслау начали разворачиваться на юго-запад. 10-го числа армия, миновав Лигниц, вышла к реке Бобер (Бубр) ниже по течению от Бунцлау. Севернее 4-я танковая армия пробила позиции танкового корпуса «Великая Германия» и заняла Примкенау, в 10 км восточнее реки Бобер. Для того чтобы сорвать попытки немецких 4-й танковой и 17-й армий парировать советские удары с плацдармов по сходящимся направлениям на Бреслау, И.С. Конев вновь обратился к приему, которым уже воспользовался в январе в ходе наступления восточнее Одера. Он развернул 3-ю гвардейскую танковую армию на юг, и после трех дней тяжелых боев город Бреслау был окружен. В городе осталось 35 тыс. солдат и офицеров (до 40 тыс., по советским данным. – Ред.) и 116 тыс. гражданского населения. Главные удары наносились в западном направлении, через реку Квейс, и в северо-западном направлении, через реку Бобер в нижнем течении, севернее города Заган. В результате была окружена и крепость Глогау, где оборонялись 4100 солдат и офицеров и 7800 ополченцев (по советским данным, всего 18 тыс.).
14 и 15 февраля немецкая 4-я танковая армия, давление на которую после маневра советской 3-й гвардейской танковой армии на юг временно ослабло, нанесла контрудар вдоль реки Бобер, севернее Загана. Тем самым были перерезаны коммуникации советской 4-й танковой армии, наступавшей в направлении реки Нейсе. К 16 февраля 3-я гвардейская танковая армия вновь развернулась на запад и находилась в готовности нанести удар через реку Квейс в направлении на Герлиц. По приказу Ф. Шернера одна из немецких танковых дивизий попыталась нанести советской танковой армии фланговый удар с юга, но не смогла даже замедлить наступления русских. До 18-го числа советская 4-я танковая армия восстановила положение на своих тыловых коммуникациях, после чего пять советских армий вышли к реке Нейсе на участке от ее слияния с Одером на севере до района в 8 км севернее Гёрлица на юге. Отсюда фронт под углом уходил на восток и несколько на юг и проходил почти под прямым углом к Одеру в районе Оппельна.