21 февраля из ОКХ сообщили в группы армий «Висла» и «Центр», что советские войска намерены сосредоточить основные усилия на рубеже Одер – Нейсе между Шведтом (на правом фланге обороны группы армий «Висла» на Одере) и Герлицем. Помимо главных ударов на Берлин и Дрезден русские, возможно, нанесут вспомогательные удары в Померании и в направлении на Моравску-Остраву. За пять дней до этого в отделе «Иностранные армии Востока» ОКХ пришли к выводу, что после успешных наступательных операций в Нижней Силезии и Померании Ставка решила, что можно больше не беспокоиться за фланги и войска могут продолжить наступление в Центральную Германию.
По агентурным данным от 15 февраля, 1-й Белорусский фронт отводил из Померании свои пехотные соединения для замены стоявших на Одере 1-й и 2-й гвардейских танковых армий. К 17-му числу обе армии были отведены с Одера во второй эшелон – для отдыха и пополнения перед дальнейшим наступлением на запад.
Немецкая агентурная и авиационная разведка, проведя сбор информации в районах вдоль реки, собрала многочисленные свидетельства подготовки наступления: передвижение тяжелой артиллерии и зенитных батарей, расчистка минных полей, изменение режима радиообмена, пополнение войск бронетанковой и автомобильной техникой.
В зоне ответственности группы армий «Центр» стремительные маневры 3-й гвардейской танковой армии на участке фронта западнее Бреслау явно указывали на то, что она стремится к Нейсе. Данные авиаразведки показали, что на польской территории восточнее Познани (крепость Познань немцы удерживали до 23 февраля) и восточнее Бреслау были заново проложены железнодорожные пути. В Нижней Силезии советские саперы спешно наводили мосты через недавно форсированные реки, что свидетельствовало о намерении 1-го Украинского фронта продолжать наступление. В одном из советских танковых корпусов немцам удалось добыть карты с указанными на них районами между Эльбой и Нейсе.
Форсирование Нейсе на участке, который обороняли шесть дивизий немецкой 4-й танковой армии, не было сложной задачей. Тем не менее И.С. Конев остановил свои войска на этом рубеже. Возможно, это было вызвано более низкими, чем ожидалось, темпами наступления. Немцам дважды или трижды удавалось ставить русских в неприятную ситуацию, танковые армии пока так и не смогли выйти на оперативный простор. Наиболее вероятным, однако, представляется то, что решение остановить войска 1-го Украинского фронта перед Нейсе было частью изменений в общей стратегии советской стороны, вызванных событиями, в которых операции в Нижней Силезии были лишь частью.
В то время, когда 1-й Украинский фронт вел бои в районе между Одером и Нейсе, 1-й и 2-й Белорусские фронты боролись за территории в зоне ответственности группы армий «Висла». Г.К. Жуков бросил свои общевойсковые армии на правом фланге для того, чтобы очистить от противника плацдармы в районах Арнсвальде, Шнейдемюля и Дейч-Кроне. Кроме того, войска первых эшелонов получили задачу расширить плацдармы на Одере[221].
Немецкая 9-я армия, бросив в бой четыре недоукомплектованные необученные дивизии – «Дебериц», «Курмарк», «Берлин» и 606-ю, а также две танковые дивизии, переброшенные с Западного фронта, – втянулась в упорные бои в районе Кюстрина.
В первую неделю месяца русские объединили три небольших плацдарма в районе Гюстебизе, Кинитца и Каленцига к северу от Кюстрина. Кроме того, они расширили плацдарм в районе Аурита, южнее Франкфурта, и, захватив еще один в районе Геритца, ударами с него в северном и западном направлении отрезали крепость Кюстрин. Однако 9 февраля контратакой 9-й армии удалось пробить к Кюстрину коридор. Даже несмотря на то что армия и близко не располагала силами, достаточными для выполнения отданного Гитлером приказа в течение 48 часов уничтожить все плацдармы противника на Одере, она прочно удерживала свои позиции, а на некоторых участках даже несколько продвинулась вперед. Наверное, армия могла бы действовать еще успешнее, если бы ей не пришлось передать одну танковую дивизию группе армий «Центр».
10 февраля 2-й Белорусский фронт перешел в наступление западнее Грудзёндза. Продвижение по лесисто-болотистой местности Западной Пруссии еще более осложнялось из-за оттепели. К тому же войска немецкой 2-й армии сражались с мужеством обреченных, чтобы избежать печальной судьбы своего соседа на востоке. Медленно продвигаясь вперед, 14 февраля русские вышли к Хойнице. В случае удачного прорыва русских на этом направлении 2-я армия оказалась бы отрезанной. Центр ее обороны теперь сместился в район юго-восточнее Грудзёндза. Когда В. Вейс попросил разрешение на эвакуацию Грудзёндза, объясняя эту необходимость тем, что его войска могут либо поддерживать контакт с соседом справа, либо оборонять Западную Пруссию и порты Данциг и Гдыню, но никак не то и другое вместе, Гиммлер ответил, что перед 2-й армией поставлены три задачи. Армия должна поддерживать надежный контакт с соседом справа, защищать порты и удерживать Грудзёндз. В данном случае нужно было лишь следовать «великому примеру» Курбье. К тому времени в гитлеровском окружении стало модным цитировать примеры Семилетней войны и Наполеоновских войн. И к несчастью для многих немецких солдат, все они якобы свидетельствовали о том, что почти все прусские города успешно выдержали осады и в той и в другой войне. 15 февраля 2-й Белорусский фронт нанес удар на север и восток на участке между Хойнице и Грудзёндзом. Но 19 февраля К.К. Рокоссовский приостановил (ненадолго. – Ред.) наступление, в ходе которого русские продвинулись на 8 км на западном фланге и примерно на 30 км на восточном, но так и не смогли взломать немецкую оборону.
В Восточной Пруссии к 13 февраля войска 3-го Белорусского фронта вытеснили немецкую 4-ю армию из треугольника в районе Хейльсберга. 1-й Прибалтийский фронт снова запер остатки 3-й танковой армии, которая теперь называлась оперативной группой «Земланд», на оконечности Земландского полуострова. Вместе два советских фронта отрезали Кенигсберг. На следующей неделе 3-й Белорусский фронт сжал 4-ю армию на прибрежном клочке земли 50 х 25 км в районе Хейлигенбейля. В ходе боев на этом участке погиб командующий фронтом И.Д. Черняховский, которого сменил А.М. Василевский. Несмотря на то что положение немцев было безнадежным, русским тоже не повезло. Сильные снегопады в начале месяца сменились внезапной оттепелью, затруднявшей тыловое снабжение и препятствующей применению авиации. 1-й Прибалтийский фронт, с самого начала испытывавший недостаток техники и боеприпасов, не обладал также лучшими войсками и командованием. К тому же наличие двух фронтовых командований, действовавших на ограниченной местности против трех разрозненных группировок противника, привело к тому, что советские командиры невольно начали «отталкивать» друг друга.
В конце третьей недели месяца советская Ставка после нескольких случаев взаимных жалоб приказала И.Х. Баграмяну на время оставить Кенигсберг в покое и сосредоточить свои силы против немецкой группировки в Земландском котле. Войскам А.М. Василевского предстояло сделать то же самое против противника, окруженного в районе Хейлигенбейля. Но 20 февраля, за два дня до начала наступления войск И.Х. Баграмяна, армейская группа «Земланд» нанесла контрудар, заставший русских врасплох, и пробила себе путь в Кенигсберг. До конца битвы за Восточную Пруссию, которая была для русских «цитаделью германского милитаризма», было еще далеко. По приказу Ставки 1-й Прибалтийский фронт был расформирован, а его войска в качестве «земландской группы» были переданы 3-му Белорусскому фронту. А.М. Василевский получил распоряжение в течение месяца провести перегруппировку и покончить с окруженными группировками немецких войск[222].
К концу третьей недели февраля большое советское наступление зимы 1945 г. полностью остановилось. Очевидно, взяли верх соображения осторожности. По-видимому, в Ставке решили, что время для нанесения противнику смертельного удара еще не пришло. Решение Ставки совпало с двумя эпизодами, один из которых произошел в районе Штаргарда в Померании, а второй – на реке Грон в Венгрии.
Принято считать, что наступление в районе Штаргарда явилось одним из тех событий, которые приблизили военное фиаско рейха. Идея контрнаступления двумя клиньями в районе восточнее Одера с целью срезать острие советских войск, нацеленное на Берлин, принадлежала Г. Гудериану. Это была разновидность любимой формулы Гитлера – удерживать краеугольные камни обороны и контратаковать на флангах. Однако, уклоняясь от неодолимой логики Г. Гудериана, согласно которой на одном из направлений должна была действовать 6-я танковая армия СС, Гитлер остановился на варианте удара на одном участке одним клином из района Штаргарда[223].
Потеряв южную половину наступающей группировки, Г. Гудериан тем не менее был полон решимости выполнить задачу силами оставшейся половины. Он требовал от войск размаха (три атакующие группировки на 50-километровом фронте), глубины удара и высокого темпа наступления. И прежде всего темпа. Он настаивал на том, что наступление должно было быть подготовлено и проведено «подобно молнии», прежде чем русские успеют надежно закрепиться на Одере. Поначалу Г. Гиммлер, увидевший в наступлении шанс на блестящую победу, был полон энтузиазма.
Что само по себе уже было чем-то выдающимся для того времени, для контрнаступления в районе Штаргарда ОКХ сумело собрать два корпусных управления и десять дивизий, в том числе семь танковых. Собрать такую мощную группировку и перебросить ее по железным дорогам, которые если и функционировали вообще, то работали на 40 % заданной нагрузки из-за использования в двигателях паровозов бурого угля, было абсолютно невозможно. То же самое относится и к выполнению задач по снабжению войск в условиях катастрофической нехватки техники, боеприпасов и горючего. К 10 февраля, на восьмой день погрузки в эшелоны, удалось доставить менее половины запланированного количества людей и техники.