Командование наступающей группировкой предполагалось передать отозванному с Земландского полуострова штабу 3-й танковой армии, однако, поскольку это распоряжение запоздало, управление войсками фактически перешло в руки недавно сформированной 11-й армии. Несмотря на строжайший запрет преждевременно бросать в бой части, предназначенные для наступления, командование группы армий не желало долго удерживать их в районах сосредоточения, и в конце концов некоторые из вновь прибывших соединений были отправлены на фронт. В результате всего вышеперечисленного в штабе группы армий и ОКХ возникли серьезные разногласия по вопросу о том, когда может начаться наступление.
9 февраля в разговоре с Г. Гиммлером Г. Гудериан в той бесцеремонной манере, к которой он иногда прибегал, настойчиво потребовал скорейшего принятия решения, подчеркнув при этом, что он считает необходимым начать наступление 16-го числа. Г. Гиммлер ответил, что пока не может брать на себя обязательств по определению конкретной даты и настаивает на том, чтобы выждать развития событий в течение нескольких дней перед тем, как принимать решение. К несчастью для Г. Гиммлера, отсутствие у него необходимых знаний для командующего группой армий делали его оценки предметом для обсуждения даже после того, как они были высказаны вслух. В лице Г. Гудериана он встретил соперника в споре, чье мнение с военной точки зрения, в свою очередь, тоже было далеко не безупречным. Очевидно, генерал успел убедить себя в том, что Г. Гиммлер пытается увильнуть от принятия конкретного решения в силу своей некомпетентности[224].
Было немудрено, что Г. Гудериан пришел к такому выводу, поскольку Г. Гиммлер, в полную противоположность тому воинственному тону, который он взял в своих устных и письменных приказах, отодвинув свой командный пункт за Одер и отказавшись от посещения прифронтовых районов, тем самым продемонстрировал явное отсутствие боевого духа.
13 февраля Г. Гудериан решил выяснить отношения и в присутствии Гитлера потребовал наделения своего заместителя, генерала танковых войск Вальтера Венка, особыми полномочиями и назначения его командующим группой армий «Висла»[225].
Наконец Гитлер согласился направить В. Венка в группу армий «Висла» с особыми полномочиями, однако так и не уточнил, какими именно. В результате рейхсфюрер СС лишался права принятия окончательного решения, которое, впрочем, не переходило и к В. Венку. Г. Гудериана это вполне устраивало, так как, по-видимому, В. Венк был ему нужен лишь для того, чтобы служить в группе армий проводником его, Г. Гудериана, собственных замыслов.
Прибыв в группу армий «Висла» и засвидетельствовав свое уважение Г. Гиммлеру, В. Венк направился на правый берег Одера в 11-ю армию, чтобы лично проследить за подготовкой наступления. Поступок был явно своевременным, поскольку сам Г. Гиммлер никогда не брал для себя за труд заниматься этим, а штаб 11-й армии, выросший из бывшего корпусного управления под командованием обергруппенфюрера СС Феликса Штейнера, был далеко не идеальным инструментом для подготовки крупного наступления. Убедившись в том, что не все части прибыли и были должным образом оснащены для наступления, В. Венк, желая угодить Г. Гудериану, был вынужден прибегнуть к малообещающей альтернативе, а именно начинать наступление по частям, по мере прибытия войск. Вечером 14 февраля из штаба 11-й армии доложили, что в связи с общей обстановкой на Восточном фронте, как ее обрисовал В. Венк, в армии понимают необходимость срочного проведения наступления, пусть даже на очень ограниченном участке. Штаб планировал нанесение удара в направлении на Арнсвальде (где в 10 км от линии фронта находился в окружении немецкий гарнизон) уже на следующее утро.
Наступление на Арнсвальде силами одной дивизии стало для русских неожиданностью, и вскоре после полудня дивизия на острие наступления вышла к городу. Пристально следившие за ходом наступления командование группы армий «Висла» и ОКХ не могли не воспользоваться столь многообещающим началом. Штаб группы армий отдал приказ о начале полномасштабной наступательной операции под кодовым названием Sonnenwende («Солнцестояние») уже на следующий день.
Не имевшие должной подготовки и опыта войска 11-й армии, пытаясь нащупать слабое место в обороне противника, не смогли эффективно использовать день 16 февраля. Русские ничем себя не проявляли до второй половины дня 16-го числа. В это время в штабе армии скрупулезно решали задачу по определению направления сосредоточения основных усилий. К тому времени наступление выдохлось, несмотря на заверения Ф. Штейнера о том, что войска могли бы продолжать наступать через двое суток. В тот вечер, возвращаясь с совещания у Гитлера, В. Венк серьезно пострадал в автомобильной аварии. То, что, как позже отмечал Г. Гудериан, он мог бы спасти операцию «Солнцестояние», вызывает сомнение.
Дожди и размытые дороги затрудняли передвижение танков. Приказ Г. Гиммлера продолжить наступление ночью 17 февраля ничего не мог изменить. На следующий день минные заграждения и организованная противником сильная противотанковая оборона привели операцию к бесславному концу. До исхода дня 18 февраля войскам 11-й армии удалось вклиниться в оборону русских всего на 3–4 км. Вечером того же дня Г. Гиммлер распорядился прекратить наступление.
По данным немецкой стороны, это наступление никак не повлияло на обстановку в тылу советского фронта. 19-го числа из 9-й армии доложили, что на ее участке, на Одере, обстановка «подозрительно спокойна». Все говорило о том, что 1-й Белорусский фронт готов нанести удар на Берлин через несколько дней. Кроме того, в 9-й армии считали, что 1-й Украинский фронт в тот же день форсирует реку Нейсе на правом фланге немецкой обороны. 21 февраля директивой, направленной в тот день в группы армий «Висла» и «Центр», Гитлер официально объявил о прекращении операции «Солнцестояние». Он приказал Г. Гиммлеру передать одно корпусное управление и три дивизии в группу армий «Центр». Командование оставшимися дивизиями было передано штабу 3-й танковой армии, а Ф. Штейнер со своими людьми, которые больше не пользовались расположением Г. Гиммлера, были переправлены на другой берег Одера, где стали действовать как штаб сбора отставших военнослужащих.
Для немцев прошло незамеченным то, что операция «Солнцестояние» все-таки сыграла свою роль. Вместе с известной долей окружавшей ее с самого начала атмосферы неизвестности ее проведение сыграло известную роль и отразилось на дальнейших решениях советского командования. Несмотря на то что в реальности операция закончилась полным провалом, ее проведение повлияло на самую хрупкую составляющую советских планов, а именно на требование инициативы и смелости на втором этапе наступления. В середине февраля, если только немцы не были полностью дезориентированы и введены в заблуждение, что является маловероятным, поскольку в этом не было никакого смысла, 1-й Белорусский и 1-й Украинский советские фронты были полностью развернуты для наступления на Берлин. Операция «Солнцестояние», как отметила немецкая сторона, никак не отразилась на этих приготовлениях. Но 17 февраля Ставка неожиданно приказала Г.К. Жукову развернуть свой фронт на север, чтобы совместно с войсками К.К. Рокоссовского разгромить группу армий «Висла»[226].
Спустя еще четыре дня остановились на реке Нейсе и войска И.С. Конева.
Еще до того, как операция «Солнцестояние» пришла к своему скорому печальному для немцев концу, группа армий «Юг» попыталась создать еще одно препятствие на пути к советской победе. 10 февраля О. Вёлер возвратился из ставки Гитлера, имея разрешение на использование I танкового корпуса СС для нанесения удара по плацдарму на реке Грон, с целью не допустить советского наступления с того плацдарма на Братиславу и Вену. Шанс казался слишком очевидным, чтобы его упустить, поскольку на тот момент почти все советские танковые соединения были отведены с переднего края для пополнения.
В то же время в руках Гитлера все еще находился всеми забытый Будапешт. Осажденная в Буде группировка использовала правительственные здания, королевский замок, а также естественное препятствие в виде водной преграды на востоке. Она сумела превратить свои оборонительные позиции в мощный укрепленный район. Мирное население вело себя пассивно, и источником для беспокойства стали вооруженные банды, состоявшие из членов партии «Скрещенные стрелы», которые предпочитали избегать боевых действий с противником и занимались в основном убийствами и мародерством. Моральный дух в войсках оставался на сравнительно высоком уровне до тех пор, пока оставались малейшие шансы на спасение извне. Во фронтовых подразделениях пайки пришлось урезать до порции супа из конины и примерно 150 г хлеба в день. Многочисленные раненые, находившиеся в глубоких подвалах королевского замка, получали лишь жидкую похлебку. 29 января, в день празднования в Германии прихода Гитлера к власти, Г. Гиммлер с помощью авиации отправил осажденным так называемые усиленные пайки. В сброшенных с воздуха контейнерах находились консервированная конина, печенье и сигареты.
10 февраля по приказу Гитлера К. Пфеффер-Вильденбрух был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. Этот символический жест, направленный на то, чтобы в последние минуты поддержать моральный дух командующего, вряд ли оказал намного больший эффект, чем аналогичная попытка поддержать Ф. Паулюса в Сталинграде. У гарнизона подходили к концу боеприпасы, осажденные были расколоты на две отрезанные друг от друга группировки; обороняемые ими территории были настолько малы, что не позволяли осуществлять эффективное снабжение по воздуху. 11 февраля К. Пфеффер-Вильденбрух отдал приказ прорываться на запад. В ту ночь осажденные попытались с боем прорваться по Итальянскому бульвару (позже переименованному в бульвар Малиновского). Штабы двигались параллельно по подземному канализационному каналу. Многие были убиты еще при попытке вырваться с территории замка, немногим удалось выйти к окраинам города. Из группировки численностью 30 тыс. немецких и венгерских солдат примерно 10 600 раненых были оставлены в городе. К немецкой линии обороны сумели пробиться менее 700 человек (по советским данным, 785. Оставшиеся в Буде разрозненные группы к 10 часам утра 13 февраля были уничтожены или пленены, в том числе и К. Пфеффер-Вильденбрух со штабом. Всего в боях в Будапеште было пленено 133 тыс. и уничтожено 55 тыс. солдат и офицеров противника. –