26 апреля в течение дня немецкое командование пыталось выполнить две несоразмерные и, судя по состоянию вооруженных сил страны, взаимно исключающие задачи: Г. Хейнрици пытался удержать то, что осталось от его фронта, и оказать помощь 9-й армии, а В. Кейтель и А. Йодль полностью сосредоточились на деблокировании Берлина. Г. Хейнрици хотел спасти то, что еще можно было спасти. В. Кейтель и А. Йодль пытались подогнать действительность под волю фюрера. Для них в этом не было ничего нового. Они уже имели возможность наблюдать за тем, как Гитлер точно так же жертвовал армиями, совершая одну за другой бессмысленные попытки изменить исход сражения в свою пользу под Сталинградом. Это было основным принципом фюрера и главной формулой его побед, единственным недостатком которой было то, что она не работала (не всегда работала. – Ред.).
В ночное время суток войска Ф. Штейнера предприняли попытку наступления, и им удалось создать небольшой плацдарм на реке Хафель к западу от Ораниенбурга. Однако с наступлением дня немцам пришлось остановиться. Вся группировка Ф. Штейнера состояла из 25-й моторизованной дивизии. 3-я дивизия ВМФ застряла на железной дороге между побережьем и Ораниенбургом. 7-я танковая дивизия, всего несколько дней назад переброшенная в Свинемюнде из Данцига морем, не имела транспорта для доставки к месту сосредоточения в район западнее Нойбранденбурга. Еще до полудня Г. Хейнрици предложил прекратить наступление войск Ф. Штейнера, которое не могло увенчаться успехом, а его дивизии использовать на участке прорыва восточнее Пренцлау. А. Йодль отказал[249].
К вечеру 2-й Белорусский фронт проглотил последние резервы немецкой 3-й танковой армии. Теперь его войска снова начали продвигаться к Пренцлау. X. Мантейфель стал перебрасывать войска с флангов для того, чтобы закрыть брешь, образовавшуюся в центре. Г. Хейнрици понял, что необходимо срочно принимать решение относительно группы Ф. Штейнера: ее наступление никак не могло повлиять на судьбу Берлина, и в то же время оно связывало единственную моторизованную дивизию в составе группы армий. Вопрос заключался в том, кто мог бы принять соответствующее решение? Своим прямым вмешательством А. Йодль и В. Кейтель практически вывели группу Ф. Штейнера из подчинения Г. Хейнрици.
12-я армия, на которую возлагались главные надежды при проведении операции по деблокированию Берлина, вряд ли могла сделать больше, чем пробиться к городу и позволить вывести оттуда гражданское население и гарнизон. После нескольких изменений в поставленных задачах армия должна была силами XXXXI танкового корпуса, который обеспечивал прикрытие рубежа на Эльбе и оборону Бранденбурга, оказать содействие наступающей группе Ф. Штейнера. Корпус должен был вклиниться между советскими и американскими войсками и наступать из района Бельцига на северо-восток. 26 апреля XX корпус, который должен был принять участие в операции по деблокированию Берлина, был брошен на оборону рубежа Бранденбург – Бельциг – Виттенберг.
9-я армия начала операцию прорыва ударом в западном направлении в сторону шоссе Барут – Цоссен. Ее численность быстро падала. (Первоначально окруженная группировка насчитывала около 200 тыс. человек, 2000 орудий, более 300 танков и штурмовых орудий. – Ред.) За день до этого все, что предназначалось для переброски по воздуху в распоряжение прорывавшихся войск, было отправлено в Берлин. После последнего разговора с Гитлером А. Йодль все еще твердо намеревался «ясно дать понять армии, что она должна резко повернуть [на север] для того, чтобы вместе с 12-й армией деблокировать Берлин»[250].
А. Йодль и Г. Хейнрици вели ожесточенные споры по поводу того, куда должна поступать помощь, отправляемая по воздуху. Г. Хейнрици настаивал на том, что солдаты армии заслужили эту помощь, так как оказались в таком положении только благодаря решениям высшего командования. А. Йодль настаивал на том, что нельзя оставлять на произвол судьбы население Берлина и «главу государства», и всякое другое предложение должно рассматриваться как предательство. Что касается запланированного наступления Ф. Шернера навстречу южному флангу 9-й армии, то его войскам удалось пройти за шесть дней примерно 20 км. Далее они почти остановились (были остановлены в тяжелых боях войсками 1-го Украинского фронта. – Ред.) когда до намеченной цели оставалось еще более 60 км.
Вечером 26 апреля немецкая 3-я танковая армия отошла к реке Иккер и озерам южнее Пренцлау. Здесь армия имела последний шанс не допустить того, чтобы противник обогнал ее войска и вышел ей в тыл, но этот шанс был упущен. На следующее утро танкисты К.К. Рокоссовского прорвали немецкую оборону за Пренцлау, и его пехота устремилась в образовавшуюся брешь. Во второй половине дня начальник штаба группы армий Г. Хейнрици прибыл в ставку К. Дёница в Плёне с докладом о том, что группа армий потерпела поражение и не смогла остановить русских. Теперь ее войска отступают на запад через Мекленбург.
Если Г. Хейнрици и ожидал, что К. Дёниц примет какое-то решение, то его ждало разочарование. За несколько часов до этого в штабе К. Дёница состоялось совещание, на котором недовольные друг другом К. Дёниц и Г. Гиммлер потребовали, чтобы впредь на таких совещаниях лично присутствовали В. Кейтель и А. Йодль, как это было принято при Гитлере. Было принято решение, что К. Дёниц не станет принимать на себя военное командование до тех пор, пока ОКВ в состоянии обеспечить выполнение распоряжений фюрера. В любом случае от К. Дёница не следовало ожидать слишком многого по военным вопросам. Совсем недавно он требовал любой ценой удерживать Штеттин и Свинемюнде, несмотря на угрозу полного окружения северного фланга 3-й танковой армии, мотивируя это необходимостью обеспечивать связь ВМФ с немецкой группировкой в Курляндии. Наверное, К. Дёницу следовало использовать всю свою власть на переговорах о капитуляции, но он был совсем неподходящей для этого фигурой: пусть и не так громогласно, как прочие, но он считал себя таким же паладином фюрера, как А. Йодль и В. Кейтель.
Начиная с 27 апреля приказы ОКВ поступили во все подчиненные группировки. Для того чтобы остановить прорыв русских в районе Пренцлау, планировалось бросить в бой управление 21-й армии (бывший штаб 4-й армии) под командованием К. фон Типпельскирха с двумя пехотными полками, ни одного из которых, правда, пока не было в наличии и прибытие которых предполагалось не ранее чем через сутки. Гитлер перестал доверять Ф. Штейнеру и распорядился, чтобы контрудар в районе Ораниенбурга возглавил командир XXXXI танкового корпуса. Однако штаб корпуса располагался слишком далеко для того, чтобы осуществлять эффективное управление войсками. Гитлер призывал, чтобы 9-я и 12-я армии выполнили свой долг и, объединив свои силы, нанесли удар на Берлин, обеспечив тем самым «решающий поворотный момент в войне».
В приказе войскам В. Кейтель добавил: «История и немецкий народ покроет презрением каждого, кто не сделает всего возможного для того, чтобы спасти ситуацию и фюрера». В. Кейтель приказал Ф. Шернеру в случае потери связи с ОКВ продолжать атаковать в северном направлении из Баутцена навстречу 9-й и 12-й армиям.
К концу дня А. Йодль сделал заключение: «Противник явно прорвался через позиции 3-й танковой армии в районе Пренцлау». Он принял «очень тяжелое решение» прекратить наступление войск Ф. Шернера, но он не мог даже в сложившейся обстановке полностью отказаться от этой идеи. В приказе Г. Хейнрици указывалось, что 25-я моторизованная и 7-я танковая дивизии могут быть использованы для нанесения контрудара во фланг русским с юго-запада. Предполагалось, что после этого дивизии снова будут нацелены на юг – на Берлин[251].
За полтора часа до наступления полуночи в штаб группы армий позвонил X. фон Мантейфель. Он доложил, что половина личного состава его дивизий и частей зенитной артиллерии вышли из боя. Примерно 100 тыс. человек пытались бежать на запад. Генерал добавил, что не видел ничего похожего даже в 1918 году: для того, чтобы остановить бегущих солдат, понадобятся сотни офицеров. Он добавил, что война окончена. Это ясно из поведения солдат. Некоторые офицеры еще попытаются держать фронт и будут убиты, но это ни на что уже не повлияет. X. фон Мантейфель предложил А. Йодлю самому отправиться на передний край и убедиться в том, что говорить о деблокировании Берлина бессмысленно. Единственным выходом теперь является вступить в переговоры, желательно с западными союзниками, одновременно отводя войска как можно дальше на запад для того, чтобы сохранить остатки армии.
На следующее утро, 28 апреля, В. Кейтель выехал на фронт для того, чтобы попытаться своим присутствием повысить в войсках моральный дух при подготовке контрудара на фланге 3-й танковой армии. К своему удивлению и возмущению, в районе Цеденикка на реке Хафель он наткнулся на тыловую команду 5-й егерской дивизии, которая осматривала оборонительный рубеж на реке. Генерал-фельдмаршал был уверен, что фронт проходит на 30 км восточнее и что войска, выполняя его приказы, будут удерживать там оборону. Затем он узнал, что контрудара из района Темплина не последует. Прошедшим вечером генералы Г. Хейнрици и X. Мантейфель пришли к выводу, что не сумеют вовремя сосредоточить в заданном районе части 7-й танковой и 25-й танково-гренадерской дивизии. Поэтому они приняли решение перебросить их севернее, в район восточнее Нойбранденбурга, для того, чтобы отразить фронтальный удар русских.
Во второй половине дня В. Кейтель встретился с Г. Хейнрици и X. Мантейфелем. К тому времени А. Йодль уже успел связаться с Г. Хейнрици по телефону, обвинить его в предательстве и пригрозить «крайними мерами» в случае, если Г. Хейнрици не будет выполнять приказы в точности так, как они были отданы. Далее последовало то, что сам Г. Хейнрици позже назвал «бурной дискуссией» и «неприятным развитием событий»: В. Кейтель приказал войскам группы армий остановиться и перейти в контрнаступление юго-восточнее Нойштрелица.