В ставке фюрера картина обстановки была неясной, но всем были понятны ее возможные последствия. Если не произойдет чуда, придется либо разрешить 6-й армии оставить Сталинград, что с точки зрения фюрера было немыслимо, либо будет необходимо организовать операцию по ее спасению. 20 ноября Гитлер принял решение о создании группы армий «Дон» в составе 6-й армии, 4-й танковой армии и остатков 3-й и 4-й румынских армий. Командующим был назначен генерал-фельдмаршал Фридрих Эрих фон Манштейн. В то время Э. Манштейн командовал 11-й армией, и на переезд его штаба на новый участок требовалась примерно одна неделя.
С назначением фон Манштейна завершилось создание «сталинградского триумвирата», в состав которого входил он сам, а также Гитлер и Ф. Паулюс. Этим трем людям придется в дальнейшем сыграть определяющую роль в цепи последующих событий.
Гитлер не выносил вида раненых или больных животных и не мог спокойно смотреть на страдания людей, раненных на поле боя. Однако в своей ставке, вдали от полей сражений, где он сам и его подчиненные имели дело с графическими изображениями на картах в виде геометрических фигурок, он с легким сердцем отдавал приказы, которые стоили многих тысяч человеческих жизней. Идущий на поводу своих эмоций и привыкший полагаться более на интуицию, чем на доводы рассудка, фюрер не мог спокойно и хладнокровно обдумывать события, ход которых мог сказаться на его авторитете, и, следовательно, не мог допустить и мысли о поражении. Он публично поставил свой престиж в зависимость от исхода Сталинградской битвы. Прошлой зимой он уже нашел и успешно применил решение, определяющее действия войск в случае наступления противника, отвечавшее особенностям его характера, а именно жесткую оборону.
Как профессионал, Э. Манштейн был примерно таким же эгоистом, как Гитлер, только без его непоследовательности. В 1930-х гг. он последовательно занимал две высшие командные должности, следующие за постом начальника Генерального штаба сухопутных войск, и до того, как в 1938 г. у руля германской армии по воле случая встали В. фон Браухич и Ф. Гальдер, сам был ближайшим кандидатом на пост начальника Генерального штаба армии. Переведенный с понижением на должность начальника штаба группы армий, Э. Манштейн предложил внести изменения в план Французской кампании 1940 г., которые были без энтузиазма восприняты в Генеральном штабе, но сумели пробудить энтузиазм самого Гитлера и впоследствии обусловили молниеносную победу германских войск. Э. Манштейна не любили в руководстве ОКХ: В. Браухич считал его слишком заносчивым и склонным преувеличивать собственные достижения. Поэтому в начале Русской кампании Э. Манштейн получил под свое начало всего лишь LVI танковый корпус (который, надо сказать, действовал блестяще, форсировав Западную Двину и молниеносным броском захватив Псков. – Ред.). Однако Гитлер, который высоко ценил талантливого генерала, в сентябре 1941 г. назначил его командующим 11-й армией, а в июле 1942 г., после победы в Крыму, завершившейся блистательным взятием Севастополя, присвоил ему звание генерал-фельдмаршала. К тому времени, когда он принял командование группой армий «Дон», Э. Манштейн уже имел репутацию военачальника, который способен удержать и даже расширить достигнутые успехи; он был хладнокровным и мужественным командиром и опытным полководцем. Гитлер доверял ему. Если бы фюрер собирался назначить нового главнокомандующего сухопутными войсками, вероятно, Э. Манштейн был бы одной из первых кандидатур на этот пост. Похоже, что в своих мечтах сам Э. Манштейн уже видел себя на посту начальника Генерального штаба и хотел играть при Гитлере роль Людендорфа при Гинденбурге (с августа 1916 г. и до конца Первой мировой войны Гинденбург был начальником Генерального штаба, фактически главнокомандующим, а Людендорф – его непосредственным помощником, фактически руководя действиями войск на фронтах. – Ред.)
Ф. Паулюс был идеальным штабным офицером, высокообразованным, добросовестным, трудолюбивым и сдержанным. Вся его военная служба прошла в штабах, а ее кульминацией стало назначение в 1940 г. на должность первого обер-квартирмейстера штаба ОКХ, отвечающего за вопросы планирования. Получив под свое начало 6-ю армию, он впервые занял командную должность, а летнее наступление 1942 г. стало для него первой кампанией на поле боя. Ф. Паулюс не обладал способностями вызывать личную преданность подчиненных командиров, чем могли похвастать некоторые из его коллег – командующих армиями, но он руководил войсками умело, руководствуясь своими знаниями профессионала. Как и Э. Манштейн, Ф. Паулюс находился на взлете своей военной карьеры. Как считали многие, после Сталинграда фюрер был намерен поставить его во главе своего личного штаба на место А. Йодля, который уже долго находился в опале.
21 ноября Гитлер отдал приказ 6-й армии оборонять занятые позиции «даже в случае опасности временно попасть в окружение». В то же время он обещал передать Э. Манштейну шесть пехотных и четыре танковые дивизии, одну авиаполевую дивизию и зенитную артиллерию. Правда, из всего перечисленного в распоряжение Э. Манштейна немедленно поступали только две пехотные дивизии, а прибытие остальных соединений следовало ожидать не ранее первой недели декабря.
Приказ фюрера застал Ф. Паулюса на зимних квартирах 6-й армии в Нижнечирской, за рекой Чир и вне замыкавшегося кольца окружения. Почти до полудня он находился на передовом командном пункте в Голубинской, расположенной на Дону в 25 км к северо-западу от Калача, до тех пор, пока в степи не показались советские танки, наступавшие на Калач с запада. Штаб XIV танкового корпуса переместился в Голубинскую и отсюда руководил действиями части сил 14-й и 16-й танковых дивизий, которые пытались вовлечь передовые танковые части русских в позиционный бой. Но эти попытки не увенчались успехом, и русские танки, не обращая внимания на немцев, с грохотом прошли дальше. Правда, русский 4-й танковый корпус несколько снизил темп наступления; находившийся западнее 26-й танковый корпус совсем не принимал участия в бою. Перед рассветом 22 ноября один из батальонов 26-го танкового корпуса смелым рейдом захватил мост через Дон в районе Калача и организовал его оборону. В то же утро Ф. Паулюс вылетел в окруженную группировку своих войск. С аэродрома Гумрак он по радио проинформировал Гитлера о том, что русские захватили Калач, и 6-я армия оказалась в окружении. Строго говоря, этот доклад был неверен. Немцы удерживали Калач до следующего дня. Только к вечеру 23 ноября зеленые опознавательные огни возвестили о том, что русский 4-й танковый корпус переправился через Дон и, пройдя еще 15 км, соединился в районе Советского с 4-м кавалерийским корпусом, тем самым замкнув кольцо окружения[87].
22 ноября в своем докладе Гитлеру Ф. Паулюс также отметил, что у него отсутствует линия фронта на южном фасе окруженной группировки, между Калачом и Карповкой. Поэтому он будет вынужден отвести назад XIV танковый корпус и использовать его дивизии для прикрытия образовавшейся бреши. При достаточном снабжении войск по воздуху после закрытия бреши (что представлялось сомнительным в связи с нехваткой горючего) Ф. Паулюс намеревался попытаться создать сплошной фронт обороны вокруг Сталинграда. Если же на юге не удастся создать сплошную линию обороны, единственным решением будет эвакуировать армию из Сталинграда, отвести войска с северного участка, собрать всю армию в кулак и организовать прорыв в юго-западном направлении для соединения с 4-й танковой армией. Командующий 6-й армией просил предоставить ему чрезвычайные полномочия для принятия в случае необходимости такого решения.
Безрезультатно прождав в течение всего дня 23 ноября ответа от Гитлера и поняв, что русские успели закрыть последний разрыв в кольце окружения, поставив там свои заслоны, Ф. Паулюс в ту ночь передал в ОКХ еще одну радиограмму, в которой сообщал, что при открытом южном участке фронта армия обречена на скорое уничтожение, если не будет предпринята попытка прорыва. В качестве первого шага он предлагал оголить северный участок фронта и перебросить оттуда войска на южный фланг с целью подготовить прорыв. Командующий 6-й армией вновь просил предоставить ему свободу действий, подкрепляя свою просьбу тем, что все пять командиров корпусов разделяют его оценку обстановки. В отдельном рапорте к просьбе Ф. Паулюса присоединился М. фон Вейхс. В течение ночи командир LI армейского корпуса генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах, который считал, что прорыв необходим и что Гитлера следует поставить перед свершившимся фактом, начал отвод некоторых своих частей на северо-восточном участке кольца окружения. Это сразу же вызвало резкий протест Гитлера[88].
В. Зейдлиц, которому судьба уготовила уникальную роль среди всех немецких генералов, находившихся в Сталинградском котле, по своему характеру, импульсивному, темпераментному и деятельному, был полной противоположностью Ф. Паулюсу.
Фон Манштейн, который, как и Ф. Паулюс и М. фон Вейхс, направил свою оценку обстановки в ОКХ, не был так же категоричен, как его коллеги. Он согласился с тем, что прорыв является самым надежным способом решения проблемы и что попытка удержать занимаемые позиции чревата крайней опасностью. Однако Э. Манштейн не поддержал мнение о необходимости немедленного прорыва. Он полагал, что в начале декабря может начаться операция по деблокированию окруженной группировки – в случае если подойдут обещанные дополнительные силы. В то же время он отметил, что если не удастся собрать необходимые для деблокирования окруженных войск силы, 6-й армии все же придется пойти на прорыв.
Вскоре стало ясно, что Гитлер не обращает внимания на мнения, высказанные его подчиненными. 24 ноября он отдал приказ 6-й армии немного отойти назад на северо-западном и юго-западном участках и продолжать удерживать занятые позиции. Он пообещал снабжать 6-ю армию по воздуху