Гитлер оценивал обстановку оптимистично. 3 декабря, комментируя мрачные прогнозы командующего группой армий «Дон», он призвал Э. Манштейна учитывать, что советские дивизии всегда оказывались меньше и слабее, чем ожидалось, что советское командование, скорее всего, само растерялось от собственных успехов. Спустя неделю эта уверенность фюрера еще более окрепла, и он заметил, что первую фазу советского зимнего наступления можно считать законченной; при этом противнику не удалось достичь решительных целей. Убедив себя в этом, Гитлер вновь стал вынашивать мысль о повторном занятии рубежа по реке Дон. К 10 декабря он настолько укрепился в этой мысли, что стал планировать передать на левый фланг группы армий «Дон» 7-ю и 17-ю танковые дивизии и использовать их в первом эшелоне в наступлении с Чира на Дон. На следующий день он приказал фон Манштейну развернуть 17-ю танковую дивизию на участке XVII армейского корпуса и тем самым окончательно похоронил мысль об использовании этой дивизии для поддержки наступления 4-й танковой армии на Сталинград.
Утром 12 декабря, как и планировалось, началось наступление в рамках операции «Зимняя гроза»; при этом наступавшие немецкие войска по силам были примерно равны оборонявшимся русским. LVII танковому корпусу удалось продвинуться вперед, однако его успех вряд ли можно было назвать значительным. Во время ежедневного совещания у фюрера во второй половине дня К. Цейцлер попытался убедить Гитлера задействовать в ходе операции «Зимняя гроза» 17-ю танковую дивизию. Но тот ответил отказом, поскольку русские начали опасное наращивание сил на левом фланге группы армий «Дон», на стыке с правым флангом итальянской 8-й армии. Гитлер снова подтвердил свою решимость удерживать Сталинград, заявив: «Я уже принял решение, Цейцлер. Мы не можем ни при каких обстоятельствах уйти оттуда (имеется в виду Сталинград). Мы не будем заново завоевывать его. Мы знаем, что это может означать… если мы оставим (город), все жертвы этой кампании станут напрасными. Даже представить, что в будущем мне придется снова отвоевывать его, было бы безумием».
На второй день операции «Зимняя гроза» LVII танковый корпус вышел к реке Аксай и захватил мост через реку в районе Заливского. В то же время на плацдарме в районе слияния Чира и Дона XXXXVIII танковый корпус едва удерживал позиции под натиском 5-й танковой и 5-й ударной армий, пытавшихся еще туже затянуть петлю вокруг 6-й армии и оттеснить немецкие войска еще дальше на запад. Еще утром Э. Манштейн доложил Гитлеру, что сложная обстановка на реке Чир делает невозможным нанесение удара с плацдарма силами XXXXVIII танкового корпуса, а без такого удара LVII танковый корпус не сможет соединиться с 6-й армией восточнее Дона. Командующий группой армий хотел, чтобы 17-я танковая дивизия предприняла наступление с плацдарма, а 16-я моторизованная дивизия (в то время она прикрывала стык между группой армий «Дон» и группой армий «А») поддержала наступление LVII танкового корпуса. Что касается намерений Гитлера наступать к Дону севернее Сталинграда, Э. Манштейн заметил, что этот план не может быть выполнен по крайней мере до 10 января 1943 г., если он вообще осуществим. Сейчас же следовало сосредоточить все имеющиеся силы для успешного выполнения операции «Зимняя гроза». Гитлер дал разрешение использовать только 17-ю танковую дивизию, запретив трогать 16-ю моторизованную дивизию. Решение относительно 17-й танковой дивизии далось легче, поскольку создавалось впечатление, что русские просто имитируют построение для наступления перед левым флангом группы армий «Дон».
В течение последующих четырех дней операция «Зимняя гроза» продолжалась, но при отсутствии того импульса, который сулил бы ее немедленный успех. 14 декабря пришлось эвакуировать немецкие войска с части плацдарма между Чиром и Доном на участке восточнее Дона. От наступления с плацдарма в любом случае пришлось отказаться, поскольку даже ту дивизию, которую Гитлер первоначально согласился передать для усиления группировки на плацдарме, пришлось перебросить на участок LVII танкового корпуса. 17 и 18 декабря LVII танковый корпус, который после прибытия 17-й танковой дивизии имел в своем составе уже три соединения, оказался связан боями в районе Верхнекумского, на полпути между реками Аксай и Мышкова. 19 декабря LVII танковый корпус неожиданно вырвался на оперативный простор, резко повысил темп наступления и вышел к реке Мышкова, в 50 км от осажденной 6-й армии. И все же Э. Манштейн докладывал Гитлеру, что LVII корпусу может не удастся соединиться с 6-й армией, а о создании постоянного коридора к окруженной группировке не может быть и речи. Теперь он считал прорыв единственным выходом. Армия должна была постепенно отводить свои войска с северных участков и из города и пробиваться навстречу LVII танковому корпусу. Это, по его мнению, должно было, по крайней мере, спасти большую часть войск и ту технику, которая была еще на ходу. Э. Манштейн даже успел послать в 6-ю армию предварительное распоряжение готовиться к прорыву. Задачей армии, считал Э. Манштейн, сначала должно стать пробитие коридора к реке Мышкова, к позициям LVII танкового корпуса, где уже заготовлено до 3 тыс. тонн грузов, которые автоколоннами следует переправить оставшимся в окружении войскам. Затем 6-я армия, захватив всю технику, которую сможет, должна вывести осажденные части из котла и отойти в юго-западном направлении. Армия должна находиться в готовности, но ничего не предпринимать, пока не последует соответствующего приказа.
Однако Гитлер, вдохновленный успехом LVII корпуса, отказался утвердить этот план. Вместо этого он приказал перебросить из группы армий «А» в 4-ю танковую армию моторизованную дивизию СС «Викинг». 6-я армия, настаивал фюрер, должна удерживать позиции до тех пор, пока не будет установлен прочный контакт с деблокирующими соединениями. Только после этого можно будет начать планомерный отвод частей армии. До этого необходимо перебросить осажденным войскам с помощью авиации достаточное количество предметов снабжения, в первую очередь горючего, с тем чтобы обеспечить 6-й армии запас мобильности 50 км. Гитлер знал, что имевшихся на тот момент в армии запасов топлива могло хватить не более чем на 30 км хода.
21 декабря, после того как LVII танковый корпус в течение двух дней вел безуспешные бои, пытаясь переправиться через реку Мышкова, начальник штаба группы армий «Дон» генерал-майор Фридрих Шульц провел по только что установленной дециметровой радиосети переговоры с начальником штаба 6-й армии генерал-майором Артуром Шмидтом. После того как А. Шмидт, отвечая на запрос ОКХ, доложил о том, что в армии осталось запасов горючего на 20 км хода, Ф. Шульц заговорил о прорыве. Он заявил, что командование не дало разрешения на прорыв и отвод войск. Однако, поскольку выяснилось, что LVII корпус не сможет продвинуться далее в северном направлении, Э. Манштейн хотел бы получить такое разрешение как можно скорее. А. Шмидт ответил, что прорыв может начаться 24 декабря, однако он не уверен, что войска, которые несут большие потери, смогут удерживать занятые позиции после этого дня. Если командование планировало удерживать Сталинград, то должно позаботиться о достаточных объемах поставок необходимых войскам грузов по воздуху; в этом случае армия могла бы держаться сколь угодно долго. Он и Ф. Паулюс считают, что эвакуацию войск следует провести сразу же после прорыва, но оба сознают, что эвакуация является актом отчаяния, которого нужно попытаться, по возможности, избежать. На такой неопределенной ноте и закончились радиопереговоры.
Э. Манштейн доложил их содержание в штаб ОКХ. От себя он добавил, что не может гарантировать установления контакта с 6-й армией, если та будет оставаться на занятых позициях. Надежды, которые питал Гитлер на прорыв LVII танкового корпуса, не оправдались. Операция «Зимняя гроза» фактически провалилась. На следующий день Гитлер провел долгое совещание с начальниками штабов ОКХ и ОКЛ, однако у того и другого создалось впечатление, что «фюрер не может принять решение».
Глава 4Сталинград. Поворотный момент
6-я армия в кольце
К концу летней кампании 1942 г. южный фланг Восточного фронта был разделен между двумя группами армий. Группы армий «А» и «Б» были развернуты практически спиной к спине на расстоянии примерно 600 км друг от друга; первая была нацелена на юг, в сторону Большого Кавказа; вторая – на северо-восток, в основном вдоль западного берега Дона. Создание фронта группы армий «Б» на Дону имело одну цель: обеспечить защиту немецких войск, расположенных южнее, – сначала 6-й армии и группы армий «А», позднее – группы армий «Дон». Выполнение этой задачи, не настолько важной, как ведение наступательных боев, было возложено в основном на войска союзников Германии. В середине декабря венгерская 2-я армия и итальянская 8-я армия все еще удерживали 300-километровый участок фронта южнее Воронежа. То, насколько на них можно рассчитывать, было предсказуемо: из трех армий союзников лучшей считалась румынская.
Одного взгляда на карту достаточно, чтобы понять, насколько уязвимыми были группы армий «Дон» и «А». Подобно марионеткам, они зависли на тонких нитках нескольких железнодорожных веток, которые вели через степь к Дону в районы восточнее Северского Донца (см. карту 5). Особо важными участками на железной дороге были мосты через реки. Вся территория восточнее излучины Днепра в этом смысле зависела от мостов в районе Днепропетровска и Запорожья. Расстояние от Днепропетровска до русского оборонительного рубежа в районе Новой Калитвы, в самом центре участка ответственности итальянской 8-й армии, составляло 380 км; от Днепропетровска до участка фронта группы армий «Дон» на реке Чир – 500 км, а до левого фланга группы армий «А» – 900 км. Войска на левом фланге группы армий «Дон» имели в своем распоряжении три переправы через Северский Донец на расстоянии примерно 125 км: у Ворошиловграда, Каменска-Шахтинского и Белой Калитвы