. Расстояние от левого фланга группы армий «Дон» до Ростова-на-Дону составляло примерно 230 км. Снабжение как группы армий «А», так и 4-й танковой армии зависело от железной дороги через Ростов. Левый фланг группы армий «А» находился от Ростова на расстоянии 550 км, а правый фланг 4-й танковой армии – на расстоянии 350 км. Несмотря на то что советская Ставка еще не чувствовала себя достаточно уверенно для того, чтобы попытаться окружить в одном котле сразу две группы армий, характер местности, состояние немецких войск и полководческое искусство Гитлера, казалось, сами обусловливали необходимость такой попытки.
В конце ноября, когда стало понятно, что немецкие войска попытаются оставить Сталинград, Ставка распорядилась, чтобы Юго-Западный фронт нанес массированные удары в юго-западном и западном направлении по участкам 8-й итальянской и 3-й румынской армий на рубеже от Новой Калитвы до устья реки Чир.
Карта 5. Два удара на Ростов (16 декабря 1942 – 19 января 1943 г.)
Планированием операции и организацией взаимодействия в качестве представителя Ставки занимался Г.К. Жуков. Представителем Ставки в Сталинграде остался А.М. Василевский[92].
Наступление планировалось на большую глубину: до нижнего течения Калитвы, к Северскому Донцу и Деркулу. Когда началось планирование операции, в состав Юго-Западного фронта входили 1-я гвардейская и 5-я танковая армии. В последующем 1-я гвардейская армия была усилена, а затем разделена: ее правый фланг вошел в состав 3-й гвардейской армии. Кроме того, из Воронежского фронта Юго-Западному фронту была передана 6-я армия.
В декабре, когда фронт в районе Сталинградского кольца стабилизировался, русские стали проявлять нервозность, которая еще более усугубилась после неудачного наступления 5-й танковой и 5-й ударной армий в нижнем течении реки Чир и после начала операции «Зимняя гроза» южнее Сталинграда. Наступление Юго-Западного фронта, которое планировалось как вспомогательная операция, теперь стало казаться чуть ли не спасением. В соответствии с новыми указаниями Н.Ф. Ватутин изменил направление главного удара с юго-западного на юго-восточное и наполовину сократил глубину операции[93].
16 декабря русские снова пошли вперед. Советская 6-я армия прорвала оборону итальянцев восточнее Новой Калитвы и буквально смела итальянский корпус со своего пути. В последующие дни Н.Ф. Ватутин ввел в бой 1-ю и 3-ю гвардейские армии для расширения прорыва вниз по течению Дона. 20 декабря дивизии правого фланга итальянской 8-й армии Celere и Sforzesca побежали, увлекая за собой две румынские дивизии левого фланга группы армий «Дон». В течение следующих четырех дней русские пробили в обороне союзников брешь шириной 150 км и нанесли удар в южном направлении на Миллерово и переправу через Северский Донец, в тыл группе армий «Дон».
Главной проблемой для немцев стало каким-то образом прикрыть растянувшийся северный фланг группы армий «Дон». Командование ОКХ перебросило сюда из группы армий «Север» корпусное командование во главе с генералом артиллерии Максимилианом Фреттер-Пико с тем, чтобы на его базе создать армейскую группу «Фреттер-Пико» с задачей обеспечения правого фланга группы армий «Б»[94].
В состав армейской группы была передана одна свежая пехотная дивизия, части и штаб 3-й горнострелковой дивизии и остатки ослабленных немецких корпусов, которые пытались остановить отступление итальянцев. Задачей группы «Фреттер-Пико» была оборона мостов через Северский Донец восточнее Ворошиловграда и в районе Каменск-Шахтинского, создание оборонительного рубежа по берегу реки и обеспечение контакта с группой армий «Дон».
23 декабря Э. Манштейн проинформировал Гитлера, что для ликвидации прорыва русских на левом фланге группы армий необходима срочная переброска минимум одной, а лучше двух дивизий из состава LVII танкового корпуса. Это означало отказ от мысли срочного деблокирования 6-й армии и необходимость обеспечения планомерных поставок грузов окруженным войскам. 6-й армии требовалось ежедневно примерно 550 тонн грузов, однако, по расчетам командующего 4-м воздушным флотом В. фон Рихтгофена, его самолеты могли доставлять не более 200 тонн в день. Поскольку, как выяснилось, обеспечить достаточное снабжение 6-й армии по воздуху оказалось невозможно, Э. Манштейн убедился, что единственным выходом для окруженных является прорыв, несмотря на всю его рискованность. Он подчеркнул, что появление на реке Мышкова свежих советских соединений означало, что русские вскоре тоже смогут перейти в наступление на этом участке. Складывалось чрезвычайно опасное положение, поскольку защита флангов 4-й танковой армии была возложена на румынские войска.
Гитлер принял решение, которое по сути таковым не являлось, на следующий день утром. Он разрешил переброску частей LVII танкового корпуса на левый фланг группы армий для обороны Морозовска и Тацинской, аэродромы которых играли крайне важную роль в переброске грузов в 6-ю армию. В то же время главные силы LVII танкового корпуса должны были оставаться в районе Мышковы до тех пор, пока корпус не сможет возобновить наступление на Сталинград. Так, будто это могло иметь большое значение, фюрер проинформировал Э. Манштейна о том, что в группу армий отправлен по железной дороге один батальон новейших тяжелых танков «Тигр», который должен был уже пересечь границу с Россией (СССР. – Ред.) близ Брест-Литовска (Бреста. – Ред.)
Для окруженных войск один месяц – это очень большой срок. Части не получают достаточной моральной и психологической поддержки, они начинают слабеть. Этот процесс затрагивает всю структуру войск; особенно драматично то ужасающее влияние, которое он оказывает на людей. В 1941 г. немцы отмечали (а затем сами об этом забыли), что значительное количество русских, захваченных в плен в больших котлах, внезапно умирали без всяких видимых причин. (Согнанные в огромные загоны, почти без еды и воды, на солнцепеке, советские пленные у немцев умирали «без видимых причин». – Ред.) В декабре, по поступавшим из района Сталинграда донесениям, та же картина стала наблюдаться и среди окруженных немецких солдат. Вылетевший в район окружения с секретным заданием провести вскрытие умерших патологоанатом обнаружил, что недоедание, истощение и обморожения приводили к полной потере жировой ткани, изменениям во внутренних органах и костном мозге. Непосредственной причиной смертей было сокращение размеров сердца, за исключением его правого желудочка, который, наоборот, значительно увеличивался. Такое сердечное заболевание в нормальной медицинской практике встречается у людей преклонного возраста. Позже выяснилось, что оно стало характерным для немецких солдат в осажденном Сталинграде, как умерших, так и выживших. В Сталинградском котле смерть не была чем-то из ряда вон выходящим. С 22 ноября по 23 декабря 6-я армия потеряла убитыми 28 тыс. человек.
18 декабря командование армии докладывало о ее общей численности, которая составляла 246 тыс. солдат и офицеров, в том числе 13 тыс. румын, 19 300 русских из состава вспомогательных войск и 6 тыс. раненых. Однако эти цифры далеко не отражали реальной боевой мощи. Еще в середине октября командование армии доносило, что численность пехотных частей сократилась до 56 500 человек. В пехоту переводили военнослужащих технических войск и тыловых служб, однако, как показала практика, даже в кризисных условиях боев в окружении такой перевод, который довольно сложно выполнить, не является целесообразным с точки зрения боевой эффективности.
К концу первого месяца боев в окружении еще не начала сказываться суровая зима. Температура слегка колебалась вокруг точки замерзания: то несколько дней немного выше, то немного ниже нуля. Морозные дни в основном выдавались ясными, и только иногда погода была снежной и ветреной. Более теплые дни приносили облака, туман, небольшой дождь или снег и, как следствие двух-трех таких дней, грязь. Даже эта не слишком суровая погода являлась тяжелым испытанием для солдат, которые не были соответствующим образом обмундированы и укрыты и чей скудный рацион состоял из небольшого количества хлеба и супа, очень редко конины. Нестабильная погода серьезно затрудняла доставку грузов по воздуху. Встретившиеся в начале зимы над районами нижнего Дона и Волги континентальные и морские воздушные массы привели не только к быстрой и частой смене погоды, но и к ее варьированию на относительно небольших территориях. Например, когда небо над аэродромами Тацинской и Морозовска было ясным, Сталинград мог быть находиться под шапкой тумана.
Попытка деблокирования 6-й армии провалилась. Следующая попытка, а также возможность ее дождаться с каждым днем становились все более сомнительными. Во второй половине дня 23 декабря Э. фон Манштейн провел с Ф. Паулюсом совещание по телеграфу. Он спросил командующего 6-й армией, считает ли тот, что если не останется другого выхода, то армия сможет совершить прорыв кольца окружения (что автоматически подразумевало и эвакуацию из города), с учетом того ограниченного количества горючего и продовольствия, которое сможет быть доставлено войскам в ближайшие несколько дней? Ф. Паулюс ответил, что теперь осуществить прорыв будет сложнее, поскольку русские успели укрепить свои позиции. Но если уж прорываться, то лучше сделать это сейчас, чем позже. Затем он спросил: «Даете ли вы мне полномочия начинать приготовления? Как только они начнутся, их уже нельзя будет отменить».
Э. Манштейн ответил: «Таких полномочий я сегодня дать не могу. Надеюсь, что решение будет принято завтра. Главным вопросом является то, считаете ли вы армию способной прорваться к Готу, если мы больше не сможем гарантировать ее снабжение?» Ф. Паулюс ответил: «В таком случае нам не остается ничего другого». По его расчетам, армия сможет в течение шести дней подготовиться к прорыву, если ей будет доставлено 1200 тонн горючего и 500 тонн продовольствия.