Ред.) Г. Гудериан считал САУ «Фердинанд» неудачным образцом из-за его низкой скорости, неподвижно закрепленной пушки и отсутствия пулеметов для ближнего боя. Но Гитлер явно был под впечатлением мощной брони (лоб 200 мм, борт и корма до 85 мм) и орудия большого калибра (88 мм и длина ствола 71 калибр). Он вновь продемонстрировал свою слабость перед новыми видами вооружения, появление которых в его воображении связывалось с достижением легкой победы.
Месяц май выдался беспокойным. Через неделю после совещания в Мюнхене Г. Гудериан поинтересовался у Гитлера, почему тот вообще намерен обязательно начать в 1943 г. крупное наступление на Востоке. Гитлер в ответ поделился с генералом своими сомнениями, заявив, что «испытывает боли в желудке» при мысли об этом наступлении. 13 мая в Тунисе капитулировали последние немецкие и итальянские части. Этот разгром был предрешен еще два месяца назад и даже более, но, как и в случае со Сталинградом, Гитлер до последнего момента только наполовину верил, что такое может произойти на самом деле. Теперь, когда всерьез встал вопрос об укреплении обороны в Италии и на Балканах, его сомнения по поводу целесообразности наступления в России усилились. 14 мая Г. Клюге в беседе с одним из командующих армиями заявил, что не может с уверенностью говорить о сроках начала проведения операции «Цитадель». Еще через десять дней Й. Геббельс высказался в том духе, что Гитлер намерен придерживаться принципа «После тебя, мой дорогой Альфонс», то есть предоставить русским возможность ударить первыми. Возможно, лучше всего о внутренних сомнениях Гитлера свидетельствует прошедшее в начале мая совещание высших партийных руководителей. На нем фюрер подробно остановился на событиях 1932 г., когда партия после всех побед на голосованиях вдруг стала терять голоса после того, как попала под руководство фон Папена и Гинденбурга, сравнив то время с текущей обстановкой. Он заявил: «В 1932 г. нам удалось добиться победы только благодаря нашему упорству, которое порой выглядело как безумие. Точно так же мы добьемся победы и теперь». К этой теме он в течение ряда лет раз за разом возвращался для того, чтобы продемонстрировать, на чем основан главный принцип его политического и военного руководства. Этот принцип выражал глубокую веру Гитлера, которую разделяли и многие немцы (тогда – абсолютное большинство. – Ред.), что одним из свидетельств гениальности фюрера является способность достигать победы, когда она кажется невозможной, порой одним только волевым усилием. Как это несколько раз случалось в прошлом, очевидные сомнения и неуверенность были у Гитлера чем-то вроде этапов инкубационного периода, из которого далее непременно вырастала решимость следовать радикальным курсом.
Пока операция «Цитадель» оставалась делом будущего, на Восточном фронте воцарилось необычное затишье. Русские, которые в предыдущие два месяца, казалось, прилагали все усилия для того, чтобы первыми перейти в наступление, теперь как будто решили руководствоваться принципом вежливости: «Только после вас, дорогой Гастон». Во время оперативной паузы группе армий «Центр» даже удалось отвести с линии фронта несколько соединений и использовать их в операциях против партизан, что было по-настоящему редким случаем. Активность немецких войск на фронте, за исключением рядовых перестрелок на отдельных участках, ограничилась проведением операции «Серебряная полоса», самой крупной немецкой пропагандистской кампанией за все время войны.
Эта операция явилась отражением намерения командования немецкой армии сделать русский народ своим союзником в борьбе с советским режимом. В апреле в ОКХ был подготовлен Основной приказ № 13 о политике по отношению к дезертирам из армии противника. Их следовало отделять от остальных пленных и размещать в лучших бараках. После перехода через линию фронта им рекомендовали предоставить «обильный» паек, а затем отправлять в тыл на грузовых автомобилях, не заставляя идти пешком. Офицерам следовало назначать ординарцев. Военнопленные, добровольно перешедшие на немецкую службу, сводились в подразделения в составе одного офицера и двадцати четырех солдат; такие подразделения следовало ввести в состав каждой немецкой дивизии. Их задачей становилось ведение по радио пропагандистских передач для солдат противника; кроме того, они должны были обеспечивать прием новых дезертиров из советских войск.
Операция «Серебряная полоса» проводилась в мае, июне и июле с целью довести Основной приказ № 13 до русских солдат. Результаты были удручающими. В мае и июне в группе армий «Север» было распространено 49 млн пропагандистских листовок. За это время на сторону немцев перешли 622 советских военнослужащих; при этом только половина из них сделала это в результате пропагандистской кампании в рамках операции «Серебряная полоса»[107].
Офицеры отделов пропаганды считали, что данная кампания могла бы быть более успешной, если бы ее проведение, как это первоначально планировалось, было увязано с операцией «Цитадель», то есть если бы она не велась во время затишья на фронте, когда совершить дезертирство гораздо сложнее.
По мере приближения лета по обе стороны от линии фронта нарастало напряжение. В конце мая из немецкой 9-й армии поступил доклад о том, что русские построили глубоко эшелонированную оборону, за которой сосредоточили значительные резервы, и теперь они в состоянии противостоять любой угрозе. К началу июня сосредоточенные для проведения операции «Цитадель» силы достигли своего пика. После марта немецкие войска успели отдохнуть и получить пополнение: в немецкие армии поступило 900 танков и 300 самоходных артиллерийских установок. И в то же время никто не знал, когда же начнется наступление. На совещании в ОКХ в июне вновь обсуждалась тактика предоставления противнику возможности нанесения первого удара.
18 июня оперативный штаб ОКВ после анализа сложившейся обстановки рекомендовал Гитлеру отказаться от проведения операции «Цитадель». Офицеры штаба охарактеризовали приближающееся лето как период нестабильности и предложили свести вместе все свободные войска, создав из них два мощных стратегических резерва. При этом один из них должен был быть развернут в Германии, а второй в составе двух армий, предназначенных для наступления в рамках операции «Цитадель», предполагалось расположить за линией фронта на Востоке вблизи железных дорог с тем, чтобы при необходимости войска могли быть в любое время быстро переброшены в Италию и на Балканы. В тот же день Гитлер заявил, что высоко ценит мнение оперативного штаба, но он уже принял решение начать операцию «Цитадель». Еще через два дня он объявил о своем решении штабам групп армий и армий, но прошло еще целых пять дней, прежде чем была названа точная дата – 5 июля.
Через три месяца после того, как был принят Оперативный приказ № 5, оказалось, что обстановка на фронте изменилась настолько, что наступление предстояло начинать в условиях, прямо противоположных тем, что сложились при начале его планирования. Время, когда можно было воспользоваться временной слабостью противника, осталось далеко позади. Шансы на стремительный бросок вперед были очень слабыми. Теперь армиям предстояло буквально прогрызать несколько километров хорошо укрепленной обороны, за которой располагались значительные резервы русских. Командование 9-й армии характеризовало предстоящую операцию как «столкновение между армиями, находящимися на пике готовности», в котором искусства немецкого солдата и превосходства его командиров должно оказаться достаточно для того, чтобы склонить чашу весов в нашу сторону. 26 июня командование 4-й танковой армии предупредило, что шансы на успех падают с каждым днем. В то же время, с точки зрения ОКХ, отказ от наступления грозил более серьезными последствиями, чем его проведение с риском поражения и последующего отхода. Ведь если Гитлер откажется от операции «Цитадель», он, конечно, примет предложение ОКВ о формировании резервов, и командование ОКХ потеряет контроль над 9-й армией и 4-й танковой армией, которые, вероятно, будут отведены с Восточного фронта и переброшены на западные театры в Италию или на Балканы в подчинение ОКВ.
При упоминании операции «Цитадель» у любого, кто не был осведомлен о сложившейся довольно удручающей обстановке, само собой напрашивалось сравнение с летними наступлениями германских войск в 1941 и 1942 гг. Для того чтобы замаскировать тот факт, что на этот раз Германия была в состоянии организовать только наступление на ограниченном участке фронта, а также, понимая, что и оно не обязательно окончится победой, А. Йодль проинструктировал управление пропаганды вермахта называть «Цитадель» контрнаступлением. Это помогало создавать впечатление о значительной оборонительной мощи Германии и заранее создавало алиби на случай неудачи операции.
1 июля был отдан специальный приказ для немецких офицеров, который был доведен до всего командного состава, вплоть до командира батальона. В нем Гитлер перечислял свои доводы в пользу проведения операции «Цитадель». Она должна была не только укрепить моральный дух народа Германии и обратить на себя внимание всего мира; это наступление должно было вновь вселить уверенность в немецких солдат. Вера союзников в победу Германии должна быть восстановлена, а нейтральные страны получат предостережение, которое сделает их поведение более сдержанным и осторожным. В результате удастся надолго перехватить инициативу у Советского Союза; кроме того, моральный дух советского солдата будет подорван если не навсегда, то на длительное время.
«Цитадель»
Оперативный план операции за месяцы задержки не претерпел изменений: 9-я армия должна была наносить удар в южном направлении вдоль линии Орел – Курск. В то же время 4-я танковая армия, восточный фланг которой прикрывала оперативная группа «Кемпф», должна была наступать на север от Белгорода к Курску (см. карту 13). План был логичен, но имел один существенный недостаток: он не давал ни малейшего шанса на достижение эффекта внезапности.