Ред.) Без мощной поддержки танков и артиллерии она сразу же теряла наступательный порыв и действовала неорганизованно.
Эти недостатки, которые делали нереальным четкое выполнение двойного охвата, значительно снижали эффект и при нанесении одиночных ударов. Зная о своих слабостях, а также о недостатках своих солдат, советские командиры почти всегда были крайне чувствительны к тому, что происходило у них на флангах. После прорыва, успех которого обычно гарантировало применение танков и артиллерии, они демонстрировали нежелание продолжать наступление в глубину обороны противника и зачастую начинали наносить удары во все стороны в попытке уничтожить противника на флангах. В итоге результаты наступления оказывались гораздо скромнее, чем ожидалось. Даже тогда, когда танки могли продолжать стремительное наступление, пехота зачастую отставала от них. Таким образом, удары в глубину обороны противника превращались в танковые рейды, которые часто заканчивались катастрофой, как это случилось в феврале 1943 г. с группой М.М. Попова.
Глубина нанесения удара определялась соображениями сохранения управления войсками и тылового обеспечения. Поскольку наступление само по себе затрудняет планирование всех деталей, за исключением первых нескольких дней боев, по мере его развития проявляются все новые и новые непредвиденные ранее обстоятельства. В результате бремя проявления инициативы начинает все больше и больше ложиться на плечи полевых командиров и самих солдат. Как следствие, по мере продвижения войск в наступлении все дальше в глубину обороны противника шансы на его полный успех уменьшались по причине тех присущих Красной армии недостатков, которые рассматривались выше.
И наконец, советская система тылового обеспечения, несмотря на то что иногда ей удавалось творить чудеса импровизации, не была должным образом организована и оснащена для осуществления планомерного снабжения войск при их продвижении на значительные расстояния. Советский солдат, кормившийся почти исключительно тем, что мог унести с собой в вещевом мешке, который он привычно носил за плечами или привязывал к ремню, предпочитавший немецкую обувь, немецкое оружие и экипировку тому, что было ему выдано (автор снова перегибает. – Ред.) общепризнанно считавшийся хапугой, был одним из самых неприхотливых в мире. Военнослужащие вообще не прочь пограбить и любят собирать трофеи. Примером того, чего можно достичь на этом поприще, является армия, которая зимой 1942 г., проходя по территории, на которой немцы успели осуществить свою тактику «выжженной земли», умудрилась обеспечить свои месячные потребности в основных продуктах: в муке – на 54 %; овощах – на 97 %; мясе – на 108 %; сене – на 140 %; овсе – на 68 %[117].
Но современные армии не могут действовать полностью автономно, полагаясь только на трофеи. Из этого следует, что во время наступления армии русских были в основном (пусть и не всегда) обеспечены вооружением и топливом. Правило большого пальца гласит, что каждая армия должна иметь на складах запасы, достаточные для ведения боев в течение 10 дней и продвижения на 90— 100 км. Когда эти запасы кончались (а иногда и до этого), как правило, начинались проблемы с продолжением мобильной операции по причине нехватки транспорта и общей недооценки проблем тыла. Например, до июльского наступления 1943 г. на Орловском выступе пехотные части недополучали довольствие и боеприпасы, поэтому все это пришлось доставлять в войска уже во время наступления. Это привело к появлению приказа командования, который, вероятно, все же не был принят командирами за аксиому: «Опыт… показывает, что пехота так же нуждается в снабжении продовольствием и боеприпасами, как и артиллерия»[118].
Довольно часто и сами подвижные войска испытывали проблемы со снабжением, что видно из следующего документа: «Невнимательное выполнение задач планирования тылового обеспечения мобильных групп может привести к ее гибели или, в лучшем случае, неудаче при выполнении поставленной задачи»[119].
Как нанесение удара на одном направлении позволяло избежать выполнения более жестких требований, которые предъявляет операция на окружение противника, так и концепция последовательных ударов на широком фронте позволяла избежать проблем, возникающих по мере развития этого одиночного удара. Широкий фронт позволял расширять полосу наступления, благодаря чему Ставка имела возможность наращивать свои силы на нескольких участках и тем самым избегать риска, связанного с наступлением на одном четко определенном направлении. Наступление можно было относительно просто контролировать, поскольку его успех не зависел от маневров одной или нескольких войсковых групп в движении, а достигался за счет серии ударов, нанесенных более или менее произвольно с удобных исходных рубежей. Проблемы тылового обеспечения войск если и не устранялись полностью, то, по крайней мере, значительно упрощались: снабжение могло осуществляться по нескольким железнодорожным веткам, и ни один из ударов не наносился на такую глубину, чтобы войска отрывались от собственных тыловых баз. Итак, несмотря на то что советская сторона утверждает обратное, наступление на широком фронте являлось в лучшем случае модернизацией линейной тактики ведения боя. Она требовала массовых армий, многочисленных фронтальных ударов, а также предполагала намерения противника (а Гитлер хотел этого) отвечать на такие способы наступления такой же линейной обороной.
В области психологической войны операция «Цитадель» дала Советскому Союзу явную и окончательную победу. Эффективность психологической войны и пропаганды с немецкой стороны, которой к тому же мешали расовая теория Гитлера и его экстремистские цели, начала неуклонно падать еще после зимы 1941/42 г. Однако весной 1943 г. «Смоленский манифест» создал для советских властей некоторую почву для беспокойства, а проведение операции «Серебряная полоса», несмотря на то что она не дала конкретных практических результатов, пробудило у немецкой стороны некоторые надежды. После операции «Цитадель» немецкие специалисты по психологической войне ушли в глухую оборону. Советская пропаганда навсегда перехватила инициативу. Русским удалось воспользоваться тем, что в течение двух лет немцы вели себя на оккупированных советских землях жестоко и несправедливо. Кроме того, в пропагандистских целях была использована страстная вера части советского народа в то, что после возвращения Красной армии жить станет гораздо лучше. Кроме того, народу обещалось, что война вот-вот будет закончена.
Операция «Цитадель» и последовавшие за ней события помогли вооружить советскую пропаганду новыми серьезными доводами для тех, кто продолжал бороться с русскими солдатами по другую сторону линии фронта. В конце лета в Советском Союзе был создан комитет «Свободная Германия» и при нем Лига германских офицеров. В комитет «Свободная Германия» входили в основном коммунисты-эмигранты. Лига германских офицеров была провозглашена добровольной некоммунистической организацией. Она объявила своей целью свержение Гитлера и восстановление в Германии традиционного общественно-политического строя. Лигу возглавил генерал В. Зейдлиц; сразу же после ее основания в нее вошли еще три немецких генерала и более 100 офицеров, попавших в плен после Сталинградской битвы. Она издавала свою газету, которую разбрасывали над позициями немецких войск. Генерал В. Зейдлиц время от времени обращался с письмами к командующим немецкими армиями и группами армий, в которых призывал их присоединится к комитету «Свободная Германия».
Четвертая битва за Харьков
Северо-западнее Белгорода, на правом фланге 4-й танковой армии, примыкавшем к левому флангу армейской группы «Кемпф», держала оборону 167-я пехотная дивизия. Дивизия находилась в хорошем состоянии; это означало, что она не потеряла большей части своего личного состава и была боеспособна, в особенности по сравнению со стандартами, установленными для соединений Восточного фронта позднее. Утром 3 августа артиллерия советской 6-й гвардейской армии нанесла по позициям дивизии массированный удар. Затем на них обрушились 200 танков, за которыми шли плотные ряды русской пехоты. До наступления полуночи от дивизии осталось всего несколько рассеянных по всему участку обороны подразделений. Пехотные части были полностью разгромлены; оставшиеся в живых пребывали в состоянии шока после неожиданной катастрофы.
На центральном участке обороны 4-й танковой армии русские нанесли вспомогательный удар, который пришелся по позициям 332-й пехотной дивизии. К концу дня этот участок фронта также начал разваливаться. 4 августа два советских танковых корпуса перешли в наступление в южном направлении. Удар пришелся в стык между остатками 167-й пехотной дивизии и 6-й танковой дивизией, которая тщетно пыталась прикрыть открывшуюся в линии фронта брешь. В течение дня советские войска пробили 10-километровую брешь между 4-й танковой армией и армейской группой «Кемпф» и заставили немцев на восточном участке отойти к окрестностям Белгорода.
Наиболее вероятной задачей советского наступления на северном фланге группы армий «Юг», по прогнозам немецкой стороны на лето 1943 г., было освобождение Харькова и прорыв к реке Днепр (см. карту 14). 21 июля Э. Манштейн призвал ОКХ принять окончательное решение о том, стоит ли удерживать рубеж на реке Северский Донец, что требовало отвлечения дополнительных сил, или необходимо готовиться к постепенному отходу на Днепр, что позволит собрать достаточное количество войск для предотвращения прорыва русских на северном участке. Ничего так и не было сделано. В конце месяца в составе группы армий «Юг» было 822 тыс. солдат и офицеров, которым противостояли 1713 тыс. русских. Группа армий имела 1161 танк, из которых примерно половина была исправной. У русских было 2872 танка.
Карта 14.