В качестве генерал-инспектора танковых войск Г. Гудериан предложил другой подход к проблеме. По его мнению, пришло время для усовершенствования оборонительной тактики немецких войск. 20 октября 1943 г. он доложил Гитлеру, что немецкая пехота в последнее время потеряла способность действовать в условиях кризиса. В то же время в германских танках последних моделей были решены оставшиеся технические проблемы, и теперь их можно считать лучшими образцами вооружения в своем классе в мире. Необходимо было просто создать мобильные танковые резервы, задачей которых было бы обеспечение поддержки пехоты. Танковые дивизии следовало отвести с фронта для отдыха и переформирования, а затем вернуть их обратно в качестве мощной ударной силы, предназначенной для действий в чрезвычайной обстановке. Г. Гудериан был уверен, что помимо того, что в результате этого шага будет повышена стойкость пехоты, танковые дивизии вернутся к привычной роли соединений, предназначенных для ведения мобильных наступательных боев.
Г. Гудериан был намерен начинать воплощение своего плана с пяти танковых дивизий, которые после переформирования в октябре были направлены в группу армий «Юг». Успешные действия двух из них в боях в районе Кривого Рога убедили генерала в его правоте. Поэтому Г. Гудериан возражал против участия этих пяти дивизий в боях в районе Киева даже в том случае, если бы это грозило потерей Киева или даже Крымского полуострова. После этого план Г. Гудериана был похоронен, так как вступил в явное противоречие с нежеланием Гитлера жертвовать территорией даже в целях достижения выгодных тактических целей. Пять дивизий так никогда и не были использованы в качестве единого мощного резерва, а после конца декабря, когда советские войска начали зимнее наступление, пришлось отказаться от всякой надежды создания немцами каких-либо значительных резервов.
И наконец, ведение войны на Восточном фронте особенно значительно изменилось после принятия Гитлером решения, которое он возвел в ранг национальной стратегии и оформил в виде директивы фюрера № 51, которая вышла 3 ноября 1943 г. В ней говорилось, что длившаяся в течение двух с половиной лет кампания борьбы с большевизмом потребовала от Германии полного напряжения сил, в том числе военных. Это диктовалось развитием обстановки и вытекающими из этого опасностями. Однако в последнее время положение изменилось. Советская угроза все еще существовала, но еще большая угроза возникла на Западе – опасность вторжения англо-американских войск. «В такой крайне тяжелой обстановке» Германия пока еще могла без особого риска принести в жертву значительные территории на Востоке. На Западе допустить это было никак нельзя. Там прорыв противника на широком фронте мог «сразу же привести к непредсказуемым последствиям». «Поэтому, – делает вывод Гитлер, – я больше не могу позволить ослаблять Западный фронт во имя нужд других театров».
В этой директиве Гитлер полностью становится на сторону представителей оперативного штаба ОКВ, которые считали необходимым держать значительные силы во Франции, Скандинавских странах и на Балканах. Поступив таким образом, фюрер проигнорировал позицию командования ОКХ, которое полагало, что было бы неправильно пойти на риск проигрыша сражения, имея в виду, что оно уже идет для того, чтобы подготовиться к битвам, которые еще только предстояли. Возможно, было уже поздно прибегнуть к радикальной стратегии Э. Манштейна, который предлагал оголить все прочие театры военных действий для того, чтобы сначала разбить Советский Союз (Манштейн хотел достичь на Востоке «ничейного результата», т. е. убедить СССР заключить сепаратный мир. О потере (общей) уже речь не шла. – Ред.). Но в своей директиве Гитлер двинулся в прямо противоположном направлении. Он уведомил армейское командование, что по крайней мере в ближайшем будущем ему придется полагаться на собственные силы. Гитлер заявлял, что в запасе еще есть время, но вскоре ход дальнейших событий показал, как он был не прав, так радикально изменив свою военную политику.
Глава 11Наступление на флангах. Южный участок
Возобновление сражения западнее Киева
24 декабря Э. Манштейн находился в одной из резервных дивизий, где собирался отпраздновать Рождество. Днем выяснилось, что 1-й Украинский фронт перешел в наступление в западном направлении по обеим сторонам шоссе Житомир – Киев (см. карту 19). Пока еще никто не мог с уверенностью сказать, идет ли речь о полномасштабном наступлении. Было маловероятно, что советские части так быстро сумели восстановиться после тяжелых потерь, которые многие из них понесли во время контрнаступления немецких войск. Кроме того, потеплело, и пошли дожди, что также, несмотря на то что дороги пока еще не были размыты, не способствовало проведению операций силами подвижных войск. Однако, после возвращения вечером того же дня в свой штаб в Винницу, Э. Манштейн получил донесение от командования 4-й танковой армии, которое больше не оставляло сомнений в том, что речь идет именно о крупном наступлении войск противника.
События следующего дня подтвердили этот вывод. 1-я гвардейская и 1-я танковая армии в составе 14 стрелковых дивизий и 4 танковых и механизированных корпусов повернули на юго-запад от трассы Житомир – Киев в направлении на Бердичев и Казатин. В течение дня Н.Ф. Ватутин нанес также удар восточнее Житомира на север на участке XIII армейского корпуса. Кроме того, вот-вот следовало ожидать наступления и на левом фланге LIX армейского корпуса восточнее Коростеня. Во второй половине дня Э. Манштейн отдал приказ 4-й танковой армии не допустить наступления русских на Бердичев и Казатин. Для этого следовало развернуть XXXXVIII танковый корпус между позициями LIX и XIII армейских корпусов и нанести его силами удар во фланг наступающим советским соединениям.
Карта 19. Сражение западнее Киева. 24 декабря 1943 г. – 31 января 1944 г.
Э. Манштейну были хорошо известны условия, в которых должны были развернуться зимние бои. Сейчас, как никогда, стала реальной давняя угроза левому флангу группы армий «Юг». Она могла быть реализована либо в виде глубокого охватывающего маневра западнее Карпат, либо более коротким путем – наступлением в южном направлении между Днепром и Днестром. В приказе 4-й танковой армии Э. Манштейн предпочел сосредоточить усилия на противодействии возможному удару русских на юг. Это направление он считал наиболее опасным, так как именно там сосредоточивалась основная наступательная группировка Н.Ф. Ватутина.
Кроме того, поскольку сражения снова развернулись у Днепра, следовало подумать еще об одной вновь возникающей потенциальной угрозе группе армий. Речь шла о жизненно важных артериях, которыми являлись железные дороги. Таких дорог было две: на севере это была ветка Люблин – Ковель – Шепетовка – Бердичев – Казатин. 70 км южнее примерно параллельно ей проходила железная дорога Львов – Тернополь – Проскуров (с 1954 г. Хмельницкий. – Ред.) – Жмеринка.
Перерезав эти железнодорожные ветки, противник вынудил бы немцев перенаправить весь поток грузов для групп армий «Юг» и «А» по румынским железным дорогам, которые и так уже находились в неудовлетворительном состоянии, а после того, как фронт подойдет к границам Румынии, их состояние, несомненно, еще более ухудшилось бы.
25 декабря Э. Манштейн в докладе ОКХ отметил, что 4-й танковая армия не может справиться с поставленной перед ней задачей. Армию следовало усилить, передав туда еще 5–6 дивизий. Если они будут переброшены из группы армий «Юг», ему потребуется разрешение на сокращение участка фронта на правом фланге. В противном случае изыскивать эти дивизии придется самому командованию ОКХ. Генерал-фельдмаршал требовал принятия скорейшего решения. 26 декабря командование группы армий «А» получило приказ ОКХ направить в группу армий «Юг» одну дивизию. Кроме того, Гитлер разрешил Э. Манштейну отвести на 20 км самый восточный участок фронта 1-й танковой армии в районе Запорожья, что позволяло высвободить еще одну дивизию. Однако в распоряжении ОКХ отмечалось, что тот вариант радикального решения, который предлагал Э. Манштейн, так и не был принят.
В то же время войска Н.Ф. Ватутина продолжали наступление. 40-я армия нанесла удар на юг. 3-я гвардейская танковая, 1-я танковая, 13-я и 60-я армии наступали на запад и северо-запад в направлении на Житомир и Коростень. 26 декабря Э. Манштейн еще полагал, что XXXXVIII танковый корпус был все еще способен нанести удар во фланг советской группировке войск, наступавшей на Бердичев и Казатин. Но командующий 4-й танковой армией генерал танковых войск Эрхард Раус доложил, что сосредоточение корпуса для удара займет слишком много времени. Он отмечал, что максимум, на что способна его армия, это подрубить острие наступающего клина русских, замедлить темпы наступления противника и остановить его на подступах к двум городам.
27 декабря Э. Манштейн вновь обратился к Гитлеру и ОКХ. Полумеры в виде одной или двух дивизий, отмечал он, не приведут ни к чему хорошему. Он намеревался перенести основные усилия с правого на левый фланг. Для этого было необходимо отвести 1-ю танковую армию на прежний рубеж по реке Каменка, в результате чего удастся высвободить как минимум пять дивизий. На вечернем совещании Гитлер высказался против такого решения. Он заявил, что Э. Манштейн может предлагать все, что угодно, так как не несет всей ответственности за результат принятия этого решения. Если 1-я танковая армия отступит и тем самым потеряет возможность влиять на события на Крымском полуострове, это даст русским и западным союзникам аргумент для втягивания Турции в войну против Германии, а Э. Манштейн окажется ни при чем. Он сможет заявить, что это проблемы политики, которые его не касаются.
Рано утром 28 декабря тридцать советских танков с десантом на броне ворвались в Казатин, где уничтожили несколько сотен немецких грузовых автомобилей. К вечеру немцам удалось отвоевать примерно половину города, однако они не имели возможности удерживать этот район дольше нескольких часов. Э. Манштейн доложил Гитлеру, что русские бросили против 4-й танковой армии 47 стрелковых дивизий и 9 танковых и механизированных корпусов. Под таким натиском армия не сможет оборонять находящуюся в ее тылу железную дорогу. Он вновь предложил перенести основные усилия на левый фланг, орг