В составе находившихся в котле XI и XXXXП армейских корпусов (здесь необходимо упомянуть и корпусную группу «Б» в составе трех дивизий – 112, 255 и 332-й. – Ред.) находилось шесть (одиннадцать – 112, 255, 332, 88, 82, 168, 198, 57, 72, 389-я пехотные, танковая дивизия «Викинг» и бригада «Валлония». – Ред.) дивизий, две из которых были очень ослаблены. Самым сильным соединением была дивизия СС «Викинг» в составе двух пехотных и одного танкового полка, а также бригады бельгийских добровольцев «Валлония». Гитлер несколько волновался за судьбу командира бригады Леона Дегреля (лидер валлонских фашистов по кличке Рекс. – Ред.). В первых же своих приказах двум окруженным корпусам Гитлер настаивал на том, чтобы они продолжали удерживать прежние позиции, что к тому времени было уже явно невозможно, поскольку боевые порядки соединений были сильно растянуты, и к тому же им теперь приходилось создавать новый фронт на южном участке.
29 января командование 8-й армии впервые разрешило отход на северном и восточном флангах. После этого корпуса постепенно сосредоточили свои силы по периметру участка, центр которого находился в городе Корсунь-Шевченковский и западнее. Такое перемещение, в общем, отвечало подготовке к запланированному ранее отходу к реке Рось, предложение о котором было сделано в начале января. Кроме того, окруженным войскам повезло с тем, что почти все запасы продовольствия находились в руках немецкой администрации, которая позаботилась о перевозе его в район южнее реки Рось, под самый город. Тем самым обеспечивался более чем нормальный продовольственный паек военнослужащим, и авиация могла полностью сосредоточиться на поставках боеприпасов и топлива.
Снабжение окруженных корпусов по воздуху началось с 29 января. Самолеты долгое время простаивали из-за снега и тумана; кроме того, после потепления размокли грунтовые взлетно-посадочные полосы. За первые пять дней разбились в результате аварий или были уничтожены советскими истребителями и огнем артиллерии 44 немецких самолета. 5 февраля из-за тумана пришлось отказаться от использования двух взлетно-посадочных полос в районе окружения, но к 9-му числу на более сухом участке была построена новая полоса. В течение последующих пяти дней авиация смогла доставить окруженным войскам ежедневно от 100 до 185 тонн боеприпасов, чего более или менее хватало для обеспечения их потребностей.
К 6 февраля Э. Манштейн и оба командующих армиями пришли к выводу, что ни одной из деблокирующих группировок не удастся пробиться непосредственно к кольцу окружения. XXXXVII танковый корпус, который сам испытывал сильное давление противника на флангах, вообще не смог продвинуться вперед. III танковый корпус, которому было необходимо преодолеть более короткое расстояние (примерно 30 км), медленно продвигался вперед, но при этом его войскам приходилось самим снабжать себя топливом и боеприпасами. Экипажи танков несли бензин на передний край в ведрах. Многие пехотинцы предпочитали пробираться через грязь, которая иногда доходила до колен, без сапог, полагая, что от этого они меньше устанут, чем если им придется через каждые несколько шагов останавливаться и доставать из грязи свою обувь. В то же время снабжение окруженной группировки по воздуху снова полностью прекратилось. Это означало, что через три-четыре дня в войсках полностью кончатся боеприпасы. 5 февраля командование 8-й армии направило в район окружения офицера связи, который должен был предупредить командиров корпусов о том, что, возможно, их войскам придется пробиваться навстречу деблокирующей группировке. Когда же командующий 8-й армией в тот же день выступил с инициативой о награждении командиров окруженных корпусов Рыцарскими Железными крестами «с целью поднять их моральный дух», Э. Манштейн в ответ посоветовал сначала дождаться приказа на прорыв «во избежание аналогий с январем 1943 г.».
Как обычно, Гитлер медлил с принятием решения. Он откладывал утверждение приказа о подготовке к прорыву до поздней ночи 6 февраля. В приказе он оговаривал условие, что его выполнение будет зависеть от дальнейшего хода событий. На самом деле после того, как войска приступали к подготовке прорыва, выполнение этой операции невозможно было отсрочить более чем на несколько дней. Ведь сосредоточение войск для атаки в юго-западной части периметра кольца было бы настолько плотным, что вся группировка прорыва оказывалась под угрозой уничтожения огнем артиллерии противника. 8-я армия передала приказ на прорыв сразу же после его утверждения. Возглавить операцию должен был старший по званию из командиров корпусов генерал артиллерии Вильгельм Штеммерман. В течение следующих четырех дней В. Штеммерман проводил перегруппировку войск для прорыва, а III танковый корпус прокладывал себе дорогу через снег, распутицу и туман, стараясь при этом сохранить достаточное количество танков для решительного удара, назначенного на 11 февраля. В темное время суток 8 февраля самолеты доставили окруженным немцам 100 тонн боеприпасов. 10 февраля они снова приземлились в кольце, доставив еще 100 тонн боеприпасов, несколько тонн горючего и эвакуировав 400 раненых. 10 февраля земля еще больше размокла от дождя. Тем не менее Э. Манштейн и О. Вёлер решили, что попытка прорыва состоится на следующий день, поскольку XI корпус, из трех дивизий которого только одна была в боеготовом состоянии, находился на грани катастрофы. III танковый корпус получил приказ начинать решительное наступление 11 февраля «несмотря ни на что».
Подгоняемые чувством, близким к отчаянию, рано утром 11 февраля войска III танкового корпуса перешли в наступление. Его передовые части, движение которых задерживала скорее распутица, чем сопротивление советских войск (обычное оправдание неудач. – Ред.), устремились к южной окраине Лысянки, к узкому, но довольно глубокому участку реки Гнилой Тикич. Штаб армии приказал корпусу форсировать реку и продолжать движение на север, максимально используя свою пусть и очень незначительную инерцию движения. Но уже к исходу дня из корпуса поступил доклад, что это невозможно. Была необходима остановка для пополнения запасов горючего: из-за погоды танки жгли в три раза больше топлива, чем предусматривали нормы снабжения.
Встречное наступление из окружения началось незадолго до полуночи 11-го числа. Русских удалось застать врасплох, поэтому окруженным удалось продвинуться из юго-западного участка кольца примерно на 2 км до сел Хильки и Комаровка. Но уже на следующий день войскам В. Штеммермана пришлось удерживать этот рубеж, отражая яростные контратаки советских войск. Несмотря на категорический приказ штаба армии «теперь или никогда», III танковый корпус остановился на реке Гнилой Тикич на целый день, так как дожди и теплая погода замедляли доставку боеприпасов и горючего для танков.
13 февраля III танковый корпус частью сил форсировал Гнилой Тикич и начал продвижение к северной окраине Лысянки. На рубеже Хильки – Комаровка русские и немцы вели непрерывные бои, в которых ни одной из сторон не удавалось одержать верх. Шаг за шагом III танковый корпус продолжал наступление, но на следующий день его войскам пришлось остановиться под контрударами русских, а также из-за сильного снегопада и распутицы. 1-я танковая дивизия и полк тяжелых танков Ваеке были последними силами, которые корпус смог бросить в наступление в северном направлении. Полк тяжелых танков, на вооружении которого стояли танки «Тигр», за три недели добился удивительного рекорда, уничтожив 400 советских танков. Но и в самом полку осталось всего шесть танков. В ночь, когда после дневных боев стало ясно, что III танковому корпусу не удастся вовремя пробиться к окруженным войскам, О. Вёлер разрешил В. Штеммерману отвести северо-восточный участок обороны за реку Рось и приказал ему сосредоточить все войска, которые тот сможет собрать, для удара с рубежа Хильки – Комаровка в направлении на Журженцы и тем самым пройти примерно половину пути до Лысянки.
1-й танковой дивизии с полком тяжелых танков на острие наступления удалось еще несколько продвинуться в течение дня 15 февраля. Но ее войска так и не смогли выйти к Журженцам или высоте 239.0, господствующей над грядой холмов южнее города и являвшейся самой высокой точкой на подступах к району кольца окружения. По поступившему из 1-й танковой армии донесению, III танковому корпусу явно не хватало сил для того, чтобы пробиться к кольцу. Э. Манштейн тоже пришел к такому же выводу. Потом он подумал, что прорыв может быть осуществлен традиционным методом растягивания двух встречных участков фронта навстречу друг другу до тех пор, пока они не соединятся. Но и это было явно невозможно. Тогда он приказал О. Вёлеру дать указания В. Штеммерману сосредоточить все силы для решительной попытки по принципу «все или ничего».
В приказе О. Вёлера В. Штеммерману говорилось, что его войска должны были выйти к Журженцам или высоте 239.0 собственными силами. Всю артиллерию необходимо собрать на участке, где предполагалось пробить брешь в русском фронте. Возглавить ударную группировку было решено поручить командиру XXXXП армейского корпуса генерал-лейтенанту Теобальду Либу. В. Штеммерман ответил, что прорыв начнется, как и было приказано, в 23.00 16 февраля.
Прорыв
16 февраля стал для всех днем испытания крепости нервов. За последние несколько дней мокрый снег накрыл своим одеялом привычную грязь, глубина которой в оврагах и промоинах доходила до одного метра. Осажденным войскам снег наконец дал некоторую передышку от ударов советской авиации и позволил скрытно сосредоточиться для прорыва, что при иных условиях было бы сложным на участке, сузившемся до 10 км. Т. Либ отметил в своем дневнике, что, когда снег прекратился, с его командного пункта стал виден практически весь участок, на котором располагались окруженные корпуса.
Утром Э. Манштейн приказал начинать атаку без артиллерийской подготовки. Артиллерию следовало развернуть таким образом, чтобы она смогла обеспечить поддержку прорывавшимся войскам сразу же, как только они столкнутся с сильным противодействием противника. Во второй половине дня русские снова заняли Комаровку, служившую южным опорным пунктом фронта прорыва. С учетом этого В. Штеммерману пришлось изменить первоначальный план. Потеря Комаровки серьезно осложняла обстановку на южном участке прорыва, особенно для тех частей, которые должны были двигаться во втором эшелоне.