Э. Буш, не обращая внимания на предупреждение командующего 2-й армией В. Вейсса о том, что В. Модель пытается забрать себе LVI танковый корпус, отдал корпус без малейших колебаний. Как бы пытаясь опровергнуть свою пассивную позицию в качестве командующего, 24 мая Э. Буш собрал совещание с участием командующих армиями, на котором заявил, что единственной целью этого совещания было передать им непоколебимую решимость фюрера при любых обстоятельствах удерживать линию фронта на Востоке. Он приказал армиям резко сократить деятельность за линией фронта и сосредоточить все силы на передовой. Группа армий располагала фактически единственной запасной позицией, созданной по плану «Бибер» (бобр – нем.) на реке Березина. Эти укрепления не называли ни рубежом, ни позицией, отчасти из-за боязни возбудить подозрение Гитлера, который и так был уверен, что в армиях «постоянно оглядываются назад». Кроме того, возведенные укрепления в действительности не заслуживали столь громкого названия.
Как оказалось, все это было на руку русским. Им противостояла полностью беспомощная оборона противника (сильно развитая в инженерном отношении, умело использующая условия местности (реки и болота), она состояла из нескольких рубежей и простиралась на глубину 250–270 км. Сеть шоссейных и железных дорог благоприятствовала маневру войск в обороне. – Ред.), что давало возможность сосредоточить группировку, обладающую над ним подавляющим превосходством в войсках и технике практически на любом участке фронта. На третьей неделе апреля, очевидно по решению Государственного Комитета Обороны о том, что настало время покончить с последней угрозой, которую представляли собой немецкие войска в Белоруссии, Ставка начала скрытное сосредоточение сил против группы армий «Центр». Одновременно проводились мероприятия по введению противника в заблуждение. Немцам внушали мысль, что очередное советское наступление должно начаться на южном участке фронта. Советская сторона имела возможность навязать противнику ложное решение. Еще зимой, во время подготовки к наступлению, сосредоточение войск, включая танковые армии, проводилось на других участках фронта. Противник уже был дезориентирован относительно дальнейших планов русских. Теперь оставалось только поддерживать это заблуждение и скрытно для противника провести сосредоточение войск на центральном участке.
Примерно в первых числах мая, в то время, когда внимание немецкой стороны было приковано к району южнее Припятских болот, началось развертывание наступательной группировки на участке от левого фланга 3-й танковой армии группы армий «Центр» восточнее Полоцка и до правого фланга 9-й армии между Днепром и Березиной, южнее Жлобина. В течение мая и трех первых недель июня 1-й Прибалтийский, а также 1, 2 и 3-й Белорусские фронты были пополнены личным составом на 60 %, танками и самоходной артиллерией на 300 %, артиллерией и минометами на 85 % и авиацией на 62 %. В период между 1 и 22 июня войска четырех советских фронтов получили 75 тыс. вагонов с личным составом, техникой, боеприпасами и другими материалами[145].
Когда развертывание было завершено, численность советских войск в полосе наступления от района западнее Витебска до участка южнее Бобруйска достигла 1,2 млн солдат и офицеров, в то время как в составе группы армий «Центр» насчитывалось чуть более 700 тыс. солдат и офицеров (1,2 млн. – Ред.). Всего же, с учетом резервов, сосредоточенных в тыловых районах до начала наступления, численность советских войск здесь составляла 2,4 млн человек. Наличие в составе наступающих фронтов 5200 танков и САУ (у немцев 900), 36 400 орудий и минометов (у немцев 9500), 5300 боевых самолетов (у немцев 1350) обеспечивало советским войскам превосходство над противником в танках, артиллерии и авиации на направлениях прорыва 10 к I[146].
Русским удавалось искусно скрывать переброски войск, и немцы не смогли засечь активность противника перед участком группы армий «Центр» до 30 мая, когда из 9-й армии стали поступать донесения о сосредоточении советских войск в районе севернее Рогачева.
Затем, по мере того как развертывание стало осуществляться полным ходом, подобные доклады стали поступать все чаще. Но ничто не могло отвлечь внимание ОКХ от участка обороны группы армий «Северная Украина», где В. Модель готовился опробовать свою оборонительную доктрину под кодовым названием «Щит и меч». В отделе «Иностранные армии Востока» воспринимали активность противника перед участком группы армий «Центр» как «очевидную дезинформацию». Командование группы армий «Центр» отмечало изменения в концентрации советских войск в полосе обороны 3-й танковой, 4-й и 9-й армий, но абсолютно не реагировало на них. Для Э. Буша была важнее обстановка на правом фланге, а также возможность получить обратно LVI танковый корпус, после того как он станет не нужен В. Моделю.
14 июня К. Цейцлер вызвал на совещание начальников штабов групп армий и армий. Еще до начала совещания он заявил, что все, о чем он собирается говорить, «не имеет особого отношения к группе армий «Центр». Командование ОКХ, как и прежде, было в первую очередь озабочено возможным наступлением русских в полосе группы армий «Северная Украина». Даже предполагаемое наступление противника на Балканы отошло на второй план. Во время совещания руководитель отдела «Иностранные армии Востока» отметил, что перед крупным советским наступлением на участке группы армий «Северная Украина» противник, возможно, нанесет одновременные удары на участках групп армий «Центр» и «Южная Украина».
В течение следующих недель обстановка на восточном фланге группы армий «Центр» становилась все более тревожной. Из армий поступали донесения о появлении на их участках новых советских соединений. Сбитый советский летчик подтвердил собранные немецкой агентурой слухи о том, что командование (координация действий. – Ред.) войсками на этом участке поручено Г.К. Жукову. Захваченные разведкой пленные (языки. – Ред.) сообщали, что на политических занятиях основной упор делался на том, что главной задачей войск следовало считать освобождение всей советской земли. Ночью 19 июня партизаны установили на железнодорожных путях в тылу немецких 2-й и 4-й армий более 5 тыс. мин. В штабе группы армий «Центр» к таким донесениям относились как к само собой разумеющимся фактам и не испытывали особой тревоги по их поводу. Бросив взгляд на запись в дневнике группы армий за 20 июня, можно было прочитать, что рост активности партизан «свидетельствует о том, что в ближайшее время наступление на этом участке не ожидается». Во второй половине дня Э. Буш вылетел в Германию, где у него на 22 июня была назначена встреча с Гитлером для обсуждения административных вопросов в Бергхофе.
Согласно выражению «nur keine Schema», основным принципом, возведенным в ранг доктрины германского Генерального штаба, было стремление избегать косности и схематичности в тактических вопросах. В июне 1944 г. на Восточном фронте это правило было забыто. К принимаемым советской стороной мерам по дезинформации противника добавилась почти гипнотическая уверенность в собственных иллюзиях: главного удара русских следует ожидать на участке группы армий «Северная Украина», поскольку именно там немцы были готовы его встретить.
Штаб группы армий «Центр» при Э. Буше превратился в слепое орудие исполнения приказов фюрера. Э. Буш даже не пытался выйти за узкие рамки исполнения приказов Гитлера, предписывающих любой ценой удерживать фронт. Состояние, в котором в тот момент находилась группа армий «Центр», ярко характеризуется записью, сделанной утром 22 июня в дневнике 9-й армии исполняющим обязанности командующего генералом Г. Йорданом:
«9-я армия стоит на пороге еще одного грандиозного сражения, продолжительность и исход которого невозможно предсказать. Ясно одно: за последние несколько недель противник завершил сосредоточение мощной наступательной группировки перед фронтом армии. В то же время в самой армии убеждены, что это сосредоточение является всего лишь прикрытием для концентрации сил на северном фланге группы армий «Северная Украина»… Командование армии неоднократно указывало на то, что массирование сил противника перед ее фронтом свидетельствует о том, что в этом году главной целью советского наступления будет освобождение Белоруссии.
Командование армии считает, что даже при этих обстоятельствах еще можно остановить наступление противника. Но для этого не годятся директивы руководства, которые предписывают ведение абсолютно жесткой обороны, не может быть сомнений, если начнется советское наступление, армии придется либо перейти к мобильной обороне, либо ее фронт будет уничтожен.
В армии считают, что приказы о создании «крепостей» являются особенно опасными.
Именно поэтому офицеры армии ждут начала сражения с горечью, отдавая себе отчет в том, что им приходится выполнять приказы и совершать тактические маневры, которые при ясном понимании обстановки не могут считаться грамотными. В наших прежних победоносных кампаниях такие приказы отдавал противник, и они вели его к поражению. Достаточно вспомнить глубокие прорывы и грандиозные битвы на окружение в Польше и во Франции.
Командующий и начальник штаба армии неоднократно докладывали эти соображения на многочисленных совещаниях в штабе группы армий, но там, по-видимому, не осмеливались докладывать их по команде наверх. В то же время нам не было представлено никаких контраргументов, за исключением ссылок на распоряжения ОКХ. Именно поэтому в армии смотрят в будущее с таким беспокойством».
Битва за Белоруссию
Последние директивы, касающиеся наступления против группы армий «Центр», были отправлены командующим фронтами 31 мая (см. карту 27). Основной стратегической задачей, поставленной советской Ставкой, было освобождение Белоруссии, выход к Висле и границе Восточной Пруссии (что и было сделано. –