Еще до наступления следующего дня Г. Гудериан подготовил директиву, которую направил Гитлеру на подпись. Группы армий «Север» и «Северная Украина» должны были прекратить отступление и начать наносить контрудары с целью закрыть разрывы в линии фронта. Группе армий «Центр» надлежало создать прочный фронт на рубеже Каунас – Белосток – Брест и сосредоточить мощные группировки на флангах. Эти группировки должны были нанести удары в северном и южном направлении для восстановления контакта с соседними группами армий. Было обещано, что все три группы армий получат подкрепления. Директива заканчивалась афоризмом: «Нападение – лучший вид защиты». Прочитав директиву, начальник штаба В. Моделя заявил начальнику оперативного отдела ОКХ, что пройдет семь дней, прежде чем группа армий сможет получить сколь-либо значительные подкрепления, а за это время может произойти многое.
В течение последней недели месяца советские армии катились на запад, легко ломая немецкий фронт. 24 июля немецкая 1-я танковая армия все еще удерживала Львов и район южнее города. Но в тылу за флангом армии, в 80 км западнее Львова советские 1-я танковая армия, 3-я гвардейская танковая армия и конно-механизированная группа Баранова силами четырех танковых и механизированных корпусов продвигались к реке Сан через равнину между Ярославом и Перемышлем. В тот день немецкая 4-я танковая армия откатилась назад на 40 км и заняла оборонительный рубеж на 60-километровом фронте по реке Вепш, юго-восточнее Люблина. На обоих флангах русские прорвали фронт на глубину 100 км на юге и 90 км на севере. 2-я армия отвела назад свои три правофланговых корпуса. Теперь ее фронт имел форму угла с вершиной в Бресте. В тылу 2-й армии передовые части советской 2-й танковой армии к исходу дня 24 июля вышли на окраины Седльце, а в течение дня 47-я и 70-я армии развернулись против южного фланга немцев.
Для того чтобы обеспечить оборону Седльце, Варшавы и Вислы южнее города Пулавы, 24 июля В. Модель вернул на фронт штаб 9-й армии, которому передавались дивизия «Герман Геринг», дивизия СС «Мертвая голова» и две пехотные дивизии, причем последние три соединения все еще были в пути. За счет длинных колонн солдат, отступавших через Вислу на запад, армия стала создавать оборонительные рубежи. В Варшаве в любой день можно было ожидать начала восстания.
На следующий день советская 4-я танковая армия форсировала реку Сан между Ярославом и Перемышлем. Для того чтобы попытаться остановить это наступление, в группу армий «Северная Украина» по приказу ОКХ были переданы из 4-й танковой армии две дивизии. Кроме того, армии было дано разрешение отойти к Висле. На участке 9-й армии танковые части К.К. Рокоссовского пробились через тонкий фронт немцев в районе переправ через Вислу в районе городов Демблин и Пулавы и переправились на восточный берег реки.
Утром 26 июля немецкая авиаразведка доложила о том, что 1400 советских грузовых автомашин и танков, миновав Демблин, направляются по варшавскому шоссе на север. В это же время разведывательные самолеты группы армий «Центр» засекли на северном фланге «бесконечные» колонны техники противника, направляющиеся на запад из района Паневежиса, в тылу 3-й танковой армии. Днем из 2-й армии поступило донесение, что ее войска больше не в состоянии удерживать Брест. Но Гитлер и Г. Гудериан медлили с принятием решения, и соответствующий приказ был подготовлен уже после полуночи, когда корпуса, оборонявшие город и прилегающие районы, были фактически окружены.
В течение двух следующих дней 1-я танковая армия оставила Львов и стала отступать на юго-запад, к Карпатам. 4-я танковая армия отступила за Вислу; ее войска отразили несколько попыток русских на плечах немцев переправиться на другой берег реки. 9-я армия бросила все силы, которыми располагала восточнее Варшавы, на оборону города, удержание Седльце и коридора на запад для соединений, отступавших из района Бреста. Два взвода советской армии форсировали Вислу южнее города Пулавы, создав на этом участке плацдарм. В 9-й армии уже имели возможность убедиться в том, что русские были непревзойденными мастерами на такие малозначительные на первый взгляд начинания.
Механизированные колонны И.Х. Баграмяна прошли в брешь между группами армий «Центр» и «Север», миновав Шяуляй, повернули на север и прошли 80 км до Елгавы, тем самым отрезав группу армий «Север» от последней железнодорожной ветки. В отчаянной попытке замедлить советское наступление 3-я танковая армия бросила одну из танковых дивизий в контратаку в направлении на Паневежис. Гитлер планировал, что в контрударе примут участие войска еще двух дивизий, но эти соединения можно было взять только с участка фронта на Немане, где армия из последних сил пыталась удержать Каунас.
День 29 июля принес группе армий «Центр» новые проблемы. Девять стрелковых дивизий и два гвардейских танковых корпуса нанесли удар на правом фланге полосы обороны 3-й танковой армии на реке Неман южнее Каунаса. Танковые войска К.К. Рокоссовского обошли Варшаву с севера и отрезали шоссейные и железные дороги, служившие коммуникациями между 9-й и 2-й армиями. Теперь они готовились нанести удар на Варшаву по сходящимся направлениям с юго-востока, востока и севера.
30 июля оборона на фланге 3-й танковой армии развалилась, и советские войска вышли к городу Мариямполе, в 30 км от границы с Восточной Пруссией. При желании они могли бы продолжить наступление. Немецкий фронт между Мариямполе и Каунасом был дезорганизован. Две дивизии, занимавшие оборону в Каунасе и на укреплениях вокруг города времен Первой мировой войны, могли быть полностью уничтожены, если бы противник решил нанести удар с юга, с тыла. В. Модель сообщил Г. Рейнгардту, что командование группы армий не может дать разрешение на эвакуацию войск из города и что будет бесполезно обращаться с подобной просьбой в ОКХ. Г. Рейнгардт в ответ заявил: «Что ж, хорошо. Если дела обстоят так, то я сам спасу своих солдат». В 00.10 он приказал корпусу, оборонявшему Каунас, отступить к реке Нявежис, примерно в 15 км западнее города.
В тот же день советская 2-я танковая армия вышла в район примерно в 10 км от пригородов Варшавы и захватила населенный пункт Воломин, от которого до Варшавы оставалось около 13 км в юго-западном направлении. В нескольких районах города вспыхнула перестрелка. В треугольнике между реками Висла и Сан 1-я танковая армия ударила в тыл немецкой 4-й армии и стала развивать наступление на северо-запад, в направлении равнины, протянувшейся вдоль реки Висла по обе стороны от Баранува-Сандомерски. По приказу ОКХ в распоряжение немецкой 17-й армии было передано две с половиной дивизии, которые разворачивались перед южным флангом советской танковой армии и должны были закрыть брешь между немецкими 4-й и 1-й танковой армиями.
В последний день месяца части советских механизированных корпусов (3-й гвардейский механизированный корпус. – Ред.) вышли к Рижскому заливу западнее Риги. В 60 км южнее Варшавы 8-я гвардейская армия захватила небольшой плацдарм в районе Магнушева. В районе Баранува-Сандомерски, на стыке 4-й и 17 армий, советская 1-я танковая армия начала форсировать Вислу. В тот день советское наступление в первый раз было приостановлено.
Войска И.Х. Баграмяна не стали далее продвигаться в Прибалтике. Очевидно, нехватка горючего заставила наступавшие на Варшаву танковые соединения почти остановить дальнейшее продвижение. Контрудар немецких войск в районе Седльце оказался успешным. Войска И.Д. Черняховского не воспользовались открытым участком между Мариямполе и Каунасом.
В полночь 31 июля Гитлер обрисовал общее положение, в котором оказалась Германия, в длинном несвязном монологе в присутствии А. Йодля и множества офицеров. Новости с Западного фронта были тоже неутешительны: там союзники прорвали фронт на полуострове Котантен, и 31 июля 1-я американская армия миновала Авранш. И все же, по словам Гитлера, главная угроза Германии исходила с Востока, поскольку, если бои переместятся в Верхнюю Силезию и Восточную Пруссию, это окажет тяжелое психологическое воздействие на всех немцев. К тому же отступление заставило по-новому оценить обстановку в Финляндии и на Балканах, а Турция была готова вот-вот отказаться от нейтралитета. Было необходимо срочно стабилизировать фронт и, по возможности, выиграть одно или два сражения для того, чтобы восстановить авторитет Германии[152].
Еще более глубокой проблемой Гитлер считал «этот нравственный кризис среди подчиненных», иными словами, недавно вскрытый заговор в офицерской среде. Фюрер продолжал: «Делая окончательный анализ, чего можно ожидать на фронте… если каждому теперь известно, что в тылу самые ответственные посты занимали откровенные вредители, даже не пораженцы, а именно вредители. Никто не может даже знать, как долго они плели заговор вместе с врагами или с этими людьми за линией фронта (имелся в виду Союз немецких офицеров под руководством В. Зейдлица). За год или два русские не могли стать намного лучше; это мы стали хуже, и это результат той отравы, которая постоянно распространялась Генеральным штабом, генерал-квартирмейстером, начальником службы связи и т. д. Если нам удастся преодолеть этот внутренний кризис… я считаю, мы сможем поправить дела на Востоке».
Для того чтобы стабилизировать фронт на Востоке, по мнению Гитлера, будет достаточно направить туда 15 свежих гренадерских дивизий и 10 танковых бригад, которые уже формируются[153].
По мнению Гитлера, неплохо было и то, что теперь войскам приходилось действовать на относительно нешироком фронте, так как это будет способствовать существенному сокращению потребностей в частях тыла и обеспечения, куда уходила значительная часть пополнений.
Стабилизация обстановки
Гитлер был недалеко от истины, когда предсказывал скорую стабилизацию на Восточном фронте. Частично сбылись и его надежды выиграть одно или два сражения. В. Моделю удалось сохранить силы, и постепенно мощь его армий укреплялась. Советские армии, которые на некоторых участках прошли более 200 км, снова далеко оторвались от тыловых служб. Пик советского наступления миновал. Оно еще могло причинить немцам много неприятностей, но кое-где русских уже можно было остановить и даже отбросить.