— Мама! — закричала она. — Мистер Джордан хочет остаться и помочь нам закончить гостиницу. Как тебе это нравится?!
4
Как ей это нравится? Ее от всего этого тошнит! Мэдж шагнула к телевизору и выключила его. Затем с бьющимся сердцем повернулась к Майклу.
— Что вы здесь делаете? — грубо спросила она.
Джесс заморгала, энтузиазм на ее лице сменился тревогой.
— Мама!..
Майкл открыто взглянул в лицо Мэдж.
— Мы с Джесс беседовали. Она рассказала, что вы завалены работой по гостинице. У меня есть лицензии водопроводчика и электрика. Если вы не будете возражать, я бы мог заняться комнатами, которые нуждаются в обновлении. Мне всегда хотелось поработать руками.
— Он возьмет с нас только стоимость материалов, — поспешно сообщила Джесс, как будто в этом был весь вопрос.
Мэдж не отвечала. Она не могла понять, с чего это они оба вообразили, что ей будет приятно постоянно лицезреть Майкла Джордана. Но вопреки своим сердитым мыслям Мэдж почувствовала огромное облегчение, увидев его.
— Деловое предложение, — пробормотала она наконец.
Майкл кивнул и лукаво улыбнулся.
— Как я вчера говорил вам, у меня прямо руки чешутся что-нибудь ремонтировать.
Он говорил ей? Мэдж, наверное, не слышала, занятая борьбой с ночными кошмарами. Но она помнила свет в его глазах. Они сверкали, как у юноши, обсуждающего предмет своей любви.
— Мама! — сказала Джесс. — Он умеет готовить!
Мэдж не прореагировала. Она очень устала. Ей не хотелось сегодня больше ни о чем думать. Ей нужен был только отдых.
Она повернулась к дочери и увидела, что та очень встревожена. Это смутило ее. Она могла объяснить себе возбужденное состояние Джесс тем, что они с Майклом строили какие-то тайные планы. Она могла понять обостренное внимание дочери к Майклу Джордану. Она только не могла себе представить, зачем все это нужно?
Мэдж перенесла внимание на гостя. Он выглядел опасно привлекательным в клетчатом фартуке и кремовой хлопковой тенниске. Высокая, стройная, мускулистая фигура. Медальон на довольно потертой цепочке вокруг шеи явно был реликвией, а не украшением и не казался претенциозным. Тот самый тип мужчины, которого любая женщина хочет видеть рядом с собой.
— Вы умеете готовить, вот как? — наконец отозвалась она, безнадежно пытаясь заставить голос звучать безразлично. — В этом доме такое признание небезопасно.
В кухне аппетитно пахло приправами и чесноком. Рот невольно наполнился слюной.
— А вы разве не готовите? — возразил он.
Джесси красноречиво расхохоталась. Мэдж выдавила из себя слабую улыбку.
— Я ем, — сообщила она. — Эй, Джесс, а где Джонни и Персик? Как они позволили этому человеку прорвать оборону?
— Джонни пришлось остаться после школы с каким-то проектом, а Персик только что отправился за ним.
— Мне надо с тобой поговорить, Джесс, — сказала она, демонстративно отворачиваясь от него. — Пойдем в гостиную.
Джесс внезапно смутилась. Мэдж захотелось обнять ее, эту маленькую девочку, с нарочитой серьезностью сдвинувшую брови, снять с нее тревогу. Но вместо этого она молча проводила дочку в гостиную, где мистер Джордан не мог слышать их.
Мэдж очень любила эту комнату. Просторная, с виду простая, она была полна особым уютом, паркетный пол сверкал свежей полировкой, мебель отличалась удобством и мастерством исполнения. В проеме между окнами стояло пианино, на котором упражнялась Джесс, и висели акварельные пейзажи, которые Джонни из года в год дарил ей на Рождество. Над каминной полкой резного красного дерева наклонно висело зеркало, отражающее вид из окна, как на полотнах Констебля.
Мэдж было хорошо в этой комнате, где все говорило о прочном домашнем счастье, располагало к созерцательности и отдыху. Она чувствовала себя здесь спокойно и уверенно. Вот почему она привела сюда Джесс, чтобы задать ей несколько важных вопросов.
— Чего ты добиваешься, юная леди? — тихо спросила она, от всего сердца надеясь, что вопрос не прозвучал как обвинение.
Но Джесс так его и восприняла.
— Ты с ума сошла?! — воскликнула она, опустившись на кушетку и встряхнув гривой рыжих волос.
Мэдж уселась в кресло и внимательно поглядела на дочь.
— Нет, дитя мое. Я не сошла с ума. Я… я смущена. Это на тебя не похоже.
Джесс неожиданно расплакалась.
— Я не сделала ничего плохого!
Как ни странно, эти внезапные слезы дочери принесли Мэдж облегчение, она даже обнаружила, что способна улыбаться.
— Ах, милая, я ни о чем таком и не беспокоюсь. Тем более что здесь Персик. Мне только… только хотелось бы знать, почему ты уже второй раз приглашаешь к нам в дом этого человека, забыв спросить на то разрешение. Тебе не кажется, что это несколько необычно?
Джесс напряглась. Мэдж видела внутреннюю борьбу и сама страдала. Господи, как бы ей хотелось взять дочь на руки и утешить. Было невыносимо смотреть, как ее дитя мучается.
— Я думала… я думала, что ты, может быть, будешь счастлива, — сказала Джесс, сжимая руки.
— Почему? Ты решила, что мне нужен мужчина? — Мэдж попыталась усмехнуться, покачав головой. — Но я сама в состоянии об этом позаботиться!
— Ах, это не то, — упорствовала Джесс. — Ты с ним можешь… поговорить обо всем, что тебя волнует.
Мэдж ожидала большего, но Джесс, похоже, высказалась искренне.
— Я и с тобой могу поговорить!
— Но не о взрослых. Не о… о гостинице и персонале. Персик ничего не понимает, а мы еще дети, и я думала, что он сумеет нам помочь и у тебя будет кто-то… ну, понимаешь, твоего возраста, и…
— Эй, тигренок, уймись. Ценю твои старания, но мне никто больше не нужен. Я с удовольствием буду говорить с вами и с Персиком. И не забудь, что есть Би, и Марисса, и Надин…
Джесс забеспокоилась.
— Так ты, значит, хочешь его выгнать?
— Ну, зачем же. Думаю, что мы вполне можем попросить его наладить нам водопровод во время отпуска, как ты считаешь?
Джесс чуть не свалилась с кушетки.
— Он сказал, что ему нравится Вирджиния! И он подумывает, не привезти ли сюда свою дочь, ее зовут Джина, и он сказал, что я ему ее немного напоминаю! А я сказала, что она сможет остановиться у меня, в моей комнате есть лишняя кровать и я, правда…
— Ну, об этом мы поговорим позже, — перебила ее мать. — Вот все, что я могу обещать.
— Надеюсь, что это будет хорошо для тебя, — выпалила Джесс.
Сердце Мэдж оборвалось.
— Что ты имеешь в виду?
Дочь вспыхнула. Смутилась. Взглянула ей в лицо так, как Мэдж в ее возрасте еще не умела смотреть.
— Он готовит, мама. Не забудь об этом.
— Персик тоже готовит.
— Персик печет оладьи и пирожки… А ты пробовала чесночный соус Майкла?
— Мистера Джордана!
— Хорошо, ты пробовала чесночный соус мистера Джордана? О, мама, пожалуйста. Я научусь делать его, и мы сможем есть спагетти, когда захотим!
Мэдж засмеялась.
— Посмотрим, — сказала она и встала на ноги. Но тут же почувствовала такую слабость, что чуть не упала. — Поди сюда, — позвала она Джесс.
Дочь подошла, и она сделала то, что ей хотелось сделать с момента прихода домой. Она обняла это хрупкое тельце и прижала его к своему сердцу. Она вдыхала аромат свежевымытых волос, чувствовала нетронутую нежность кожи и думала о тех далеких мгновениях счастья, когда держала на руках Джесс-младенца. Тогда она сформировала свое кредо. Пока мои дети в порядке, я тоже буду в порядке. И все эти годы так и было.
— Спасибо, милая, — сказала она с чувством. — Ты ужасно разумная девочка.
— А я что говорила! — И лукавые искорки вспыхнули в глазах.
О, этот птенец уже готовится вылететь из гнезда, правда еще колеблясь между свободой и безопасностью. Между соблазнами большого мира и теплом материнских объятий. Но Мэдж так не хотелось отпускать своих детей! Ведь в них был весь смысл ее жизни.
— Все будет хорошо, — произнесла она, обращаясь больше к себе, чем к дочери. — Обещаю.
Как будто этого было достаточно.
Майкл стоял посреди сверкающей белизной кухни, помешивал булькающий соус и терялся в догадках. На что он мог надеяться? Каждый раз, когда она входила в комнату, его неудержимо тянуло к этой женщине. Ему хотелось подойти и спрятать лицо в ее душистых волосах. Увидеть на ее губах улыбку, предназначенную именно ему. Услышать ее смех. Стереть с ее лица печаль.
Но Майкл не был уверен в своих силах. Иногда ему начинало казаться, что она сейчас вооружится поварешкой и вышвырнет его из дома. Он не знал, как надо действовать. Что бы ни говорил Энди, но он не был тем человеком, который мог бы «подцепить» эту женщину, и уж меньше всего на свете ему хотелось причинить ей хоть малейший вред.
И тут вошла она.
Прежде всего, надо не забывать дышать, сказал себе Майкл. Все остальное само собой образуется.
— Нам с вами надо поговорить, — сказала Мэдж.
Он даже не удивился. Но почувствовал, что сердце забилось сильнее, а ладони вспотели.
— Я знаю.
Она стояла в дверях гостиной, бледная и суровая. Майкл с трудом удержался от того, чтобы не подойти и не обнять ее.
— Я сегодня прошелся по магазинам, — вежливо сказал он. — Можно предложить вам пива?
Мэдж неожиданно улыбнулась, и от былой суровости на ее лице не осталось и следа.
— Пожалуй, да, — выдохнула она.
Майкл достал из холодильника две банки.
— А где наш замечательный посредник?
— Переживает стратегическое отступление.
— Никогда не говорите «отступление», — посоветовал он, вскрывая банку и с удовольствием слыша характерное шипение. — Гораздо лучше звучит «перегруппировка».
Мэдж покачала головой.
— Чья это была идея?
— Мы с вашей дочерью отлично спелись. Идея принадлежит ей, а я уже продумал детали.
— Ох, уж эти мне заговорщики!
— Она замечательная девочка. Вы можете ею гордиться.
Мэдж ощетинилась.
— Я горжусь. Но есть определенные границы ответственности, например, кому разрешается приглашать мужчин в дом на неделю-другую.