.
В начале марта 1960 г. в Госдепартаменте создается рабочая группа по Ираку, задача которой – выработка четкой внешнеполитической линии США в отношении ситуации в Ираке. 18 марта глава Рабочей группы Эван Вилсон констатировал, что «в текущих условиях вялой нестабильности Вашингтону следует придерживаться в отношении Ирака политики дружбы и невмешательства». «Неясность позиции Касема, реальных возможностей коммунистических сил и националистов на фоне кризиса иракской экономики оставляет возможным скорую смену власти в Ираке, что дает Соединенным Штатам возможность занять выжидательную позицию»[174], – заключал эксперт Госдепартамента.
18 марта 1960 г. рабочая группа по Ираку представляет президенту Эйзенхауэру обширный доклад, в котором излагался анализ развития ситуации в Иракской Республике за полтора года, прошедшие с момента революции 1958 г. Главный вывод доклада заключался в наличии в Ираке двух тенденций – быстрого ослабления позиций генерала Касема и стремительного укрепления Компартии Ирака[175].
Реальный баланс политических сил внутри Ирака по-прежнему оставался загадкой для Вашингтона. На фоне сообщений о стремительном росте коммунистического влияния на Касема 7 апреля в Вашингтон приходит информации о серии казней в Багдаде членов Компартии Ирака. По мнению аналитиков СНБ, такой шаг генерала Касема свидетельствовал о том, что чаша весов в выборе опоры режима внезапно качнулась в пользу армии, где значительная часть офицерства придерживалась откровенно антикоммунистических взглядов[176].
В этих условиях Москва предпринимает решительные меры по изменению ситуации в верхушке Ирака. Формальным поводом стало проведение в столице иракского государства советской промышленной выставки. По решению Президиума ЦК для ее открытия в Багдад был направлен главный кремлевский «переговорщик» Микоян.
Вопрос об этой поездке обсуждался советским руководством с начала марта, а 4 апреля по договоренности с иракской стороной одновременно в Москве и Багдаде было опубликовано официальное сообщение о предстоящем визите.
Важно рассказать о некоторых подробностях его подготовки, а главное, о процессе выработки переговорных позиций Москвы, которые советская делегация должна была озвучить в ходе беседы с Касемом.
Так, в первых числах апреля 1960 г. в проектах указаний к предстоящей поездке уже значились ключевые позиции советской стороны, а именно попытка заменить Насера Касемом в роли главного внешнеполитического партнера СССР в регионе.
«Неправильно, как нам кажется, не видеть никакой разницы между силами реакции и Касемом, между планами реакции и действиями Касема, в частности, недооценивать сам факт допущения им деятельности политических партий, включая компартию. Важно суметь вовремя обнаружить возможности, которые создаются его политикой “балансирования”», – говорилось в документе[177].
Отдельное внимание уделялось необходимости «объяснить» генералу Касему причины заметного охлаждения в отношениях Москвы и Каира исключительностью тех обстоятельств, которые привели к этой размолвке.
«КПСС всегда была на стороне своих единомышленников в тех случаях, когда коммунистов загоняли в подполье, например в период пребывания Нури Саида у власти в Ираке, в настоящее время в ОАР. <…> КПСС не скрывает своего отношения к гонениям на коммунистов. Мы знакомили Вас с посланиями Н.С. Хрущёва президенту Насеру. Он посадил в тюрьмы египетских коммунистов, с которыми, кстати, КПСС не имела никаких контактов и о существовании которых мы узнали от самого Насера», – подчеркивали авторы документа[178].
Но при всей откровенности советской стороны в адрес Насера генерал Касем тоже не выглядел в глазах Москвы «благожелателем коммунистов». Спустя два года, прошедших с момента свершения Июльской революции 1958 г., работа Коммунистической партии Ирака легализована не была. В ходе подготовки визита Микояна в Багдад в ЦК параллельно готовились документы, адресованные «представителям руководства друзей», т. е. иракским коммунистам.
Так, на имя советского посла в Ираке пришли указания провести переговоры с представителями иракских коммунистов и объяснить им взгляд Москвы на проблему политических преследований, которые начал Касем: «Мы постараемся использовать имеющиеся возможности, чтобы выполнить ваши пожелания относительно разъяснения Касему наших взглядов на поддержку национальной независимости в Ираке»[179].
В записке заведующего Отделом по связям с иностранными компартиями Международного отдела ЦК КПСС Б.Н. Пономарева от 4 апреля 1960 г. говорилось: «Мы имеем в виду использовать поездку тов. Микояна в Ирак для того, чтобы обсудить с Касемом отношения с вашей партией, и для того, чтобы создать условия для ее легальной деятельности»[180].
В этих же документах содержится и главный посыл, который Москва направляла генералу Касему: «По правде говоря, Насер своей политикой подавления демократических сил Сирии и Египта, своими антикоммунистическими выступлениями очень много проиграл и проигрывает в глазах международного общественного мнения. <…> Будем надеяться, что жизнь и горький опыт научат его правильному пониманию общественных процессов, и он поймет, какие выгоды можно иметь, если смело и искренне дружить со странами социалистического лагеря»[181].
8 апреля 1960 г. в Багдад с официальным недельным визитом прилетает Председатель Президиума Верховного Совета Микоян. В ходе переговоров он предлагал иракской стороне программу долгосрочного экономического сотрудничества[182]. В условиях политической нестабильности в Ираке эта инициатива выглядела как «покупка» лояльности Багдада.
Речь шла о расширении объемов советской экономической помощи, но главное – о заморозке проекта по сооружению на сирийской части ОАР советскими специалистами ГЭС на реке Евфрат (мощностью в 100 тыс. кВт и орошением земель площадью 100 тыс. га). В условиях, когда СССР всеми силами хотел привлечь Касема в орбиту своей политики, этот шаг выглядел как серьезный политический жест. Москва недвусмысленно намекала генералу Касему, что потенциально готова отказаться от дружбы с Насером и ОАР[183]. Расчет Москвы в дипломатической игре с арабскими националистами был построен на использовании фактора негласного внутрирегионального соперничества за право быть основным центром арабского антиколониального движения.
Но с началом переговоров обозначились серьезные расхождения в позициях Москвы и Багдада. По словам академика Примакова, возникла «нелицеприятная публичная полемика». 14 апреля 1960 г. в ходе одной из дискуссий с генералом Касемом Микоян заявил: «Мы всегда поддерживали и поддерживаем независимую Иракскую Республику и высоко ценим политику позитивного нейтралитета, которую она проводит. Насер хотел объединить арабские страны, он завлек Сирию, но поступил с ней очень плохо. Совершенно запутавшись, он решил объявить войну коммунизму, но это еще больше подорвет его авторитет. Насер хотел сделать с Иракской Республикой то же самое, что и с Сирией. Если вы, – сказал Микоян, обращаясь к Касему, – хорошо и правильно, на демократической основе поведете дело, это будет иметь большое значение для всего Ближнего Востока. Народы будут сравнивать вас с Насером, и это сравнение будет не в пользу Насера»[184].
Слова Микояна свидетельствовали о дилемме, которая существовала в тот период у советского руководства. Волнения в иракском Киркуке в 1959 г. отозвались также и массовыми арестами коммунистов в египетской и сирийской части ОАР, где на членов компартии были повешены ярлыки «агентов советского влияния». Это не могло не остаться незамеченным в Москве, что вкупе со свободолюбивым стилем Насера привело к временному охлаждению советско-египетских отношений в конце 1950-х гг.
В продолжение разговора Касем заявил, что «после революции много нашлось героев», что каждая партия «говорит, что она делала революцию». Что касается коммунистов, то, по уверению Касема, они «получили от революции больше, чем кто-либо другой», а теперь «после каждого заговора стремятся использовать обстановку в своих интересах». «Мы разрушили Багдадский пакт, освободили от англичан Хаббанию и Шайбу, освободили нашу валюту, начали проводить аграрную реформу. У нас свободная пресса…»[185]
Касем, по сути, прозрачно намекал Микояну, что только он является стороной переговоров и единственной политической силой революционного Ирака, с которой Москва потенциально могла построить новый альянс и расширить зону своего влияния на карте Ближнего Востока.
На повестке переговоров сторон по сути обсуждался ключевой вопрос – о базе нового союза СССР и Ирака. Стороны могли бы выбрать внеидеологическую базу взаимодействия и «закрыть глаза» на проблему подавления коммунистических сил в стране и ликвидацию любой политической альтернативы режиму Касема в обмен на формирование советско-иракского союза.
На фоне безусловно союзнической публичной риторики Москвы и Каира визит Микояна еще в один центр арабского национализма Багдад вызвал явную обеспокоенность в Вашингтоне. По данным американской стороны, к экономическому пакету прилагалось и военное досье о поставках в Ирак советских истребителей МиГ-19. «Советы обыграли нас в Ираке», – сообщал из Багдада посол Джерниган[186].
На открывшейся 15-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке между американской и иракской делегацией прошли переговоры, в ходе которых стороны обменялись мнениями о перспективах американо-иракских отношений. Представлявший МИД Ирака министр Джавад высказал надежду на возможность изменения негативного имиджа США в глазах рядовых иракцев. «К тому же, – добавил он, – у руководства Ирака уже не осталось иллюзий относительно причин резкой активизации интереса советской стороны. Теперь мы знаем, что такое