Как показало время, именно Афганистан стал ключевой точкой конфликтной напряженности в регионе и страной, на территории которой уже в середине 1980-х гг. фактически развернулась proxy-война двух сверхдержав – СССР и США. Но еще в середине 1970-х гг. Афганистан был частью советского лагеря стран третьего мира, где усилиями Москвы реализовывалось военно-техническое и экономическое сотрудничество.
Начиная с 17 июля 1973 г., когда в Афганистане в результате революции была провозглашена республика, Москва поддерживала тесные связи с Кабулом. Советский Союз начал оказывать техническую и экономическую помощь центральноазиатской стране.
Однако к концу 1970-х гг. новый лидер Афганистана Мухаммед Дауд стал демонстрировать попытки выйти из-под советской внешнеполитической опеки. Глава Афганистана взял курс на сближение с шахским Ираном и монархическими княжествами Персидского залива. Последние формировали один из полюсов влияния США в регионе. Москва и Кабул вошли в фазу взаимного недоверия. Ситуация усугублялась ростом напряжения внутри самого Афганистана, где традиционная родовая структура общества и наличие властных амбиций у различных национальных группировок (на территории страны проживают более 20 различных этносов) не способствовали достижению общегосударственного консенсуса.
Как отмечает видный французский политолог-востоковед Жиль Кепель, «превратив джихад в Афганистане в главную задачу воинствующего исламизма 1980-х годов, саудовские власти защищали великого американского союзника <…> подставляя вместо него Советский Союз в качестве козла отпущения» и «давая альтернативу иранской революции»[489].
27 апреля 1978 г. в результате военного переворота Дауд и часть его сторонников были ликвидированы. К власти пришли активисты народно-демократической партии Афганистана (НДПА) во главе с генеральным секретарем партии Нур Мохаммедом Тараки, ставшим главой Революционного совета в провозглашенной Демократической Республике Афганистан (ДРА).
С приходом к власти Тараки советско-афганские связи укрепились – была заключена серия двусторонних торгово-экономических договоров на общую сумму 104 млн долларов. Страны развивали сотрудничество в области культуры и образования. В июне 1978 г. заключено соглашение о поставках советских вооружений в Афганистан на сумму 250 млн долларов.
5 декабря 1978 г. в Москве Брежнев и Тараки подписывают Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве сроком на 20 лет, что юридически закрепляет де-факто союзнические отношения СССР и Афганистана. Параметры договора подразумевали сотрудничество и в военной сфере[490].
На фоне усилий по укреплению отношений с официальным Кабулом Москва ощущала все большую угрозу своим интересам в Афганистане со стороны Ирана. В марте 1979 г. Политбюро ЦК КПСС пришлось констатировать, что ИРИ превратилась в одну из основных баз подготовки вооруженных отрядов исламистов и плацдарм для совершения диверсий против СССР и его сателлита ДРА[491].
Помимо внешней угрозы со стороны ИРИ о себе давала знать и внутриполитическая напряженность. Безусловная военно-политическая поддержка Москвы не могла полностью ликвидировать фракционный раскол внутри НДПА, обозначенный по национальному признаку, где фракция «Хальк» состояла преимущественно из пуштунов, а фракция «Парчам» – из таджиков. В результате межфракционной борьбы к власти в сентябре 1979 г. приходит пуштунская группировка халькистов во главе с Хафизуллой Амином.
Социально-экономические реформы по «советскому» образцу, запущенные в Афганистане в середине 1970-х гг., не принесли результата, что вместе с политическими противоречиями национальных общин и очевидным исламистским влиянием соседнего Ирана поставило Афганистан на грань гражданской войны. Центральное правительство в Кабуле теряло власть над всеми провинциями страны. К концу 1979 г. антиправительственная оппозиция, выступавшая под традиционалистскими исламскими лозунгами, уже контролировала 18 из 26 провинций Афганистана. Власть просоветского светского правительства в Кабуле была под угрозой. В Москве усиливался страх образования «вакуума силы», который мог быть заполнен проамериканским влиянием.
Стоит отметить, что именно в контексте влияния «исламского фактора», ассоциировавшегося в первую очередь с ИРИ, формировалось отношение советского руководства к проблеме Афганистана. Согласно опубликованным документам о решении по вводу войск, советское руководство «на протяжении почти двух лет» отказывало афганскому режиму в неоднократных просьбах об оказании военной поддержки[492]. О том, что вопрос о вводе войск был связан с переменами, имевшими место в Иране, говорит одновременная активизация деятельности спецкомиссии Политбюро по Афганистану и Ирану[493].
На фоне стремительно ухудшающейся обстановки решением Политбюро ЦК КПСС от 12 декабря 1979 г. № П176/125 «К положению в Афганистане» 27 декабря 1979 г. СССР вводит в Афганистан ограниченный контингент советских войск. В результате штурма дворца Амина лидер Афганистана был ликвидирован. Главой государства становится Бабрак Кармаль, который прибывает из Москвы.
Смену власти и ввод советских войск в Афганистан осуждают США, Китай и страны Западной Европы. Действиями Москвы недовольны также главы коммунистических партий ведущих западноевропейских стран[494]. Но ключевым последствием первого этапа войны в Афганистане стало окончательное ухудшение отношений двух сверхдержав. Рост нестабильности в регионе Ближнего Востока и Персидского залива поставил перед администрацией Картера концептуальный вопрос о модели реагирования и перспективах увеличения военной группировки в регионе.
Как справедливо отмечает посол СССР в Соединенных Штатах Добрынин, «советская акция, вызвавшая протесты во всем мире, предоставила правым силам США хороший политический предлог для нового крупного витка гонки вооружений и дальнейших атак на политику разрядки»[495].
В середине декабря 1979 г. министр обороны США Браун объявил, что в связи с «волнениями в Иране и Афганистане» США «должны обдумать заново природу своего присутствия во всем этом районе» и, в частности, добиться права «временного» использования американскими вооруженными силами построенных Вашингтоном в Саудовской Аравии военных объектов[496].
Фиаско, которое администрация Картера потерпела в ситуации захвата в заложники американских дипломатов в Тегеране, а также стремительно увеличивающееся военное присутствие СССР в Афганистане вызвали нескрываемое раздражение американского истеблишмента и усилили позиции сторонников жесткой линии. «Ястребы» требовали демонтировать политику разрядки как на магистральном уровне в контексте договора об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-2), так и на уровне реализации политики на территории стран третьего мира. Картер озвучил намерение США поставить военное оборудование Пакистану для того, чтобы «он смог защитить свою самостоятельность и национальную угрозу с севера».
3 января 1980 г. советник по национальной безопасности Бжезинский направляет на имя президента Картера обширный меморандум, который был полон алармизма и рассматривал «афганский вопрос» как часть большого плана советской экспансии в Азии: «Мы обязаны сформулировать масштабные стратегические построения до того момента, когда Советы начнут расширять свое влияние из Афганистана на территорию Ирана и Пакистана»[497]. США должны предпринять меры, чтобы убедить Египет, Саудовскую Аравию и другие государства региона в готовности США отстаивать свои интересы и реализовать видимое военное присутствие в регионе[498]. Меморандум Бжезинского на аналитическом уровне фиксировал текущее видение Вашингтоном ситуации в регионе, а также коррелировал с публичными акциями Белого дома.
2 января 1980 г. офис советника по национальной безопасности Бжезинского формулирует перечень рестрикций военно-дипломатического и экономического характера, который Вашингтон был намерен в одностороннем порядке наложить на СССР, о чем Бжезинский информирует вице-президента Уолтера Мондейла, государственного секретаря Вэнса и министра обороны Брауна[499]. На следующий день, 3 января 1980 г., президент Картер направляет обращение в Сенат с просьбой снять с ратификации подписанный в Вене договор ОСВ-2, а также законсервировать все экономические и культурные программы обмена между США и СССР[500].
США приложили максимальные усилия, чтобы использовать фактор начала советской кампании в Афганистане для дискредитации политики СССР в третьем мире и перехвата у Москвы инициативы на периферии биполярной системы. Именно события в Афганистане 1979 г. помогли американскому истеблишменту сделать важный шаг на пути преодоления «вьетнамского синдрома», отбросить «комплекс вины» за Вьетнам и начать фронтальное наступление на позиции СССР. По сути, десятилетие политики разрядки подошло к концу. Отношения двух сверхдержав вновь переходили в фазу нескрываемой конфронтации.
13 января генеральный секретарь Брежнев на страницах газеты «Правда» подвергает резкой критике выступление Картера, делая ключевой акцент на решении американского президента отложить ратификацию договора ОСВ-2 и критике со стороны Картера в адрес СССР по «афганскому» вопросу: «На чужие земли мы не заримся, к чужим богатствам мы не рвемся. Это колонизаторов тянет на запах нефти. Попросту фарисейскими выглядят попытки разглагольствовать о “советской угрозе миру” и выступать в качестве блюстителей международной морали со стороны тех, в чьем послужном списке “грязная война” против Вьетнама…»