, то уже к началу 1919 г. на 401 200 штыков приходилось 7190 пулеметов и 2011 орудий. Иначе говоря, если в сентябре 1918 г. на каждые 1000 штыков в армии приходилось 15,3 пулемета и 3,4 орудия, то к началу 1919 г. это число соответственно составляло примерно 18 и 5[481].
Значительные трудности были преодолены и в организации снабжения войск боеприпасами. Учитывая опыт войны 1914–1918 гг., Наркомвоен пришел к выводу, что для обеспечения каждой винтовки и пулемета патронами можно взять за основу 50 % ежемесячного расхода периода минувшей войны: для винтовки – 50 патронов, а для пулемета – 5 тыс. патронов[482]. Для артиллерии были установлены следующие нормы: для 3-дюймовой скорострельной полевой пушки – 436 выстрелов, для 48-линейной гаубицы – 250, для 42-линейной скорострельной тяжелой пушки – 197 и для 6-дюймовой тяжелой гаубицы – 111 выстрелов[483].
Руководствуясь этими исходными данными, а также штатным количеством вооружения стрелковой дивизии и ее транспортными возможностями, Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления разработал нормы носимого, возимого в войсковом обозе и возимого в артиллерийских парках количества винтовочных патронов, т. е. нормы боезапаса.
Нормы боезапаса винтовочных патронов для одной дивизии*
Для кавалерийской дивизии, согласно ее штатам и транспортным возможностям, боезапас определялся в 950 тыс. винтовочных патронов (округленно).
Указанные нормы были одобрены Наркомвоеном и 22 сентября 1918 г. введены в действие[484].
Планируя расчетно-снабженческие нормы винтовочных патронов для стрелковой дивизии, Артиллерийский комитет упустил столь важный вопрос, как организацию армейских и фронтовых резервов. Весь боезапас концентрировался в подразделениях и частях дивизии. Такое положение нельзя было считать нормальным. Огромный боезапас отягощал дивизию и делал ее малоподвижной. В самом деле, для перевозки запаса винтовочных патронов, предназначенных для одной стрелковой дивизии, штатами предусматривалось содержание в войсковом обозе дивизии 266 патронных повозок и двуколок, 328 патронных вьюков и в трех артиллерийских парках общего назначения стрелковой дивизии – 324 патронных повозок[485].
Из этого числа основная масса транспортных средств приходилась на стрелковые роты, батальоны и полки. Один стрелковый полк имел войсковой обоз для перевозки винтовочных патронов, состоящий из 43 патронных повозок и двуколок и 30 патронных вьюков. Если учесть, что, кроме винтовочных патронов, дивизии приходилось транспортировать боезапас для артиллерии, вооружение, обмундирование, снаряжение, инженерные средства и другое имущество, а также продовольствие для личного состава, то станет очевидным, что огромные обозы сковывали дивизию и мешали ее боевой деятельности в условиях маневренной войны.
При планировании был упущен также вопрос об организации рациональной системы получения боеприпасов. Несмотря на то, что в Красной Армии не было ни одной стрелковой дивизии полного штатного состава, органам снабжения дивизии разрешалось получать боеприпасы не на фактический, а на штатный состав. В результате войска приучались к расточительному расходованию боеприпасов.
Следует также учесть, что не всегда войскам приходилось вести одинаково напряженные бои. Бывали дни, когда полки и дивизии расходовали ничтожное количество патронов. Действительный расход патронов был часто значительно ниже, чем это требовалось дивизии по норме даже на фактическое количество оружия. Проследим это на примере 24-й Симбирской стрелковой железной дивизии 1-й армии Восточного фронта. В самые острые дни наступления этой дивизии, с 15 сентября по 15 октября 1918 г., когда дивизия имела 7104 винтовки и 127 пулеметов, она израсходовала 400 тыс. винтовочных патронов[486]. По штатной норме дивизия могла израсходовать весь боезапас – 5 747 426 винтовочных патронов. Но по фактическому количеству оружия (исходя из нормы 50 патронов на винтовку и 5 тыс. – на пулемет) она могла израсходовать 990 200 винтовочных патронов, т. е. почти в 6 раз меньше штатной нормы. В действительности было израсходовано почти в 2,5 раза меньше той нормы, которая полагалась для фактического количества оружия. Ежедневно в течение месяца, с 15 сентября по 15 октября, войска дивизии расходовали до 13,4 тыс. винтовочных патронов[487].
Получение боеприпасов в размерах, превышавших фактические потребности, приводило подчас к тому, что войска привыкали расходовать эти боеприпасы без учета тех трудностей, которые имелись в военном производстве. Чтобы предотвратить расточительство боеприпасов, главком попытался своей властью ограничить их расход. 20 декабря 1918 г. всем войскам была разослана телеграмма, в которой требовалось экономно расходовать патроны и указывалось, что впредь отпуск патронов по нарядам Главного артиллерийского управления будет производиться лишь с разрешения главкома[488].
Другой порок планирования норм расхода боеприпасов состоял в следующем. Сконцентрировав весь боезапас для дивизии в самой дивизии, Главное артиллерийское управление не предусмотрело создание специального запаса в армиях и фронтах. А это могло вредно отразиться на боевой деятельности войск. Дивизии, переставшие бережно обращаться с патронами, в один прекрасный день могли оказаться без боеприпасов, а армейские и фронтовые базы и склады не могли бы своевременно снабдить их. Нужно было как можно скорее исправить ошибку Главного артиллерийского управления. И РВСР решил пересмотреть нормы боезапаса для стрелка, изменить систему получения винтовочных патронов и организовать резервы армии и фронта.
27 декабря 1918 г. РВСР ввел новые нормы. Вместо ранее установленного носимого запаса для стрелка в 135 патронов устанавливалась норма в 120 патронов, возимый в войсковом обозе запас для одного стрелка уменьшался со 108 до 60 патронов[489]. Норма запаса, возимого в артиллерийских парках общего назначения, оставалась без изменения – 68 патронов для каждого стрелка. Если раньше боезапас для одного стрелка определялся в 311 патронов, то по новой норме – лишь в 248. Таким образом, по новой норме для одной стрелковой дивизии полного штатного состава боезапас винтовочных патронов с 5747426 понижался до 5 257538 винтовочных патронов. Такое сокращение позволило не только серьезно облегчить дивизию, но и создать армейские и фронтовые резервы.
В постановлении РВСР указывалось, что на каждую винтовку стрелка необходимо иметь в армейских складах по 50 и во фронтовых – по 150 патронов. Создавался также фронтовой резерв винтовочных патронов и для пулеметов. Для формирования этого резерва штаб фронта, выписывая патроны для винтовок, добавлял 50 % общего количества требуемых патронов и эти патроны употреблял в качестве резерва для пулеметов. Тогда же была пересмотрена и система снабжения войск боеприпасами. Все требования дивизии на получение патронов тщательно проверялись в штабе армии и только после выяснения действительной потребности направлялись в штаб фронта, который окончательно решал вопрос об отпуске боеприпасов. Все фронты создавали специальные контрольные комиссии для каждой армии. Этим комиссиям вменялось в обязанность контролировать фактическое наличие боеприпасов в полках, дивизиях и в резервах армии и фронта. РВСР приказал комиссиям принимать решительные меры, чтобы в полках находилось лишь то количество патронов, которое положено иметь бойцам при себе и в войсковом обозе. Это значит, что впредь полки и дивизии должны иметь боеприпасы не по штатному, а по фактическому количеству оружия. По каждому факту перерасхода патронов должно было проводиться расследование, а виновных в необоснованной трате патронов привлекать к ответственности. Новая система ликвидировала ненужное накапливание запасов патронов в дивизиях и их расточительство. Но даже и при этих мерах Красная Армия продолжала испытывать нехватку патронов. К началу 1919 г. снабжающие органы могли довести среднемесячную отправку патронов на фронт до 35 млн. штук[490]. Если учесть, что для 468 272 винтовок и 7190 пулеметов, находившихся в это время в войсках[491], по нормам ежемесячного расхода нужно было около 60 млн. винтовочных патронов, то станет понятно, что потребности армии могли удовлетворяться не более чем на 60 %.
Несколько лучше обстояло дело с обеспечением армии артиллерийскими выстрелами. Это объясняется тем, что в стране сохранились довольно значительные запасы, оставшиеся от старой армии, кроме того, ряд заводов, производивших артиллерийские боеприпасы до Октябрьской революции, имел большие заготовки полуфабрикатов, что позволило быстро наладить производство. Всего к началу 1919 г. в войсках и на складах имелся запас в 3964358 артиллерийских выстрелов всех калибров[492].
Изучение состава артиллерии стрелковых дивизий позволяет сделать вывод, что основным орудием советской артиллерии была 3-дюймовая скорострельная полевая пушка. Такие пушки составляли 87,9 % всех орудий дивизии. Остальные орудия приходились на 48-линейные гаубицы (4 %), 42-линейные скорострельные тяжелые пушки (6,3 %) и 6-дюймовые тяжелые гаубицы (1,8 %)[493]. Учитывая, что к началу 1919 г. на вооружении в полевых войсках и дивизиях, формируемых в военных округах, состояло 2011 орудий, и принимая приведенное выше процентное соотношение орудий за основу нашего дальнейшего расчета, мы получим, что на вооружении артиллерии К