цей произошедшего. Она сама пришла к нему в наряде, говорящем на её счёт лучше тысячи слов.
Сейчас же стоя на пороге его комнаты она готова была умолять чтобы он сделал это, взял её, сделал своей. Так как он только захотел бы. Так как им обоим нравится.
Не было ни стука в дверь, не покашливаний, намекающих что Пьера кто-то ждёт по другую сторону двери. Аманда просто положила руку на ручку двери, опустила её вниз толкая дверь вперёд открывая и не задерживаясь ни на секунду в коридоре вошла внутрь, прикрывая за собой дверь.
В комнате было темно, горел лишь ночник обволакивающий силуэт Пьера словно сотканный из тьмы плащ. Тьмы, что подсвечивала Валена, выделала его образ на фоне всей обстановки в комнате.
Вален стоял к ней спиной, но от него не ускользнуло её присутствие. Ему не нужно было видеть, он чувствовал Аманду. Каждой клеточкой, каждым мускулом, каждой жилой и это убивало его. От этого наваждения не было спасения. От этого нельзя скрыться или спрятаться как не пытайся. Невозможно убежать. Единственное спасение — смерть. Единственное лекарство — пуля в висок или нож в сердце.
«Жаль, что он промахнулся», — такая глупая и малодушная мысль прорезала мозг мужчины.
Не оборачиваясь он спросил низким хриплым голосом больше похожим на рык раненного загнанного зверя:
— Зачем ты пришла?
— Ты знаешь!
Он обернулся. Жёлтый свет от ночника упал ему на лицо. Идеальную мраморную скулу пересекал глубокий шрам наскоро, неаккуратно криво зашитый. Судя по стяжкам самим Пьером.
Он кощунственно пересекал щёку, разделяя любимую ямочку Менди на щеке Пьера пополам. Так же было истерзано и небрежно зашито и сердце мужчины. Сил на борьбу почти не осталось.
Но он знал, что будет сражаться до последнего вздоха. Своего. Не её…
Аманда с шумом втянула воздух подаваясь вперёд. Не осталось больше ни гнева, ни слов, ни проклятий. Не было ничего кроме сковывающего сердце отчаянья. Все звуки стихли.
«Его могли убить! Действительно могли. Пьер мог погибнуть из-за меня! — истина накрыла её с головой, сдавливая горло, как накинутое на шею лассо. — От меня одни неприятности! Я приношу с собой только беды, потому что все те, кто уходили из моей жизни оставляли мне только свои несчастья».
Человек может поделиться с другим человеком только тем, что у него есть. Что есть у Аманды кроме боли, предательства и разочарования? Ничего! Абсолютно ничего!
«Делиться нужно чем богат! Я богата бедами!», — горькая усмешка исказила лицо девушки, делая её на десять лет старше, она остановилась в одном шаге от Пьера с поднятой рукой. Рукой что намеревалась коснуться лица мужчины, того места где по её милости навсегда останется глубокий шрам, как вечное напоминание о любви, которая так и не случилась. Самой прекрасной истории любви из всех.
«Шрамы украшают мужчин, — мысль, сопровождённая шагом назад. — Ему пойдёт. Кто-то будет наслаждаться видом этой опасной, завораживающей красоты. Кто-то… Не я… Это будет последнее, что отпечатается на нём из-за меня. Он прав. Не судьба…»
Глава 18
Безумный блеск в глазах Аманды горел страхом. Самым мучительным оттенком страха из всех — ужасом потери. Валену не раз доводилось наблюдать его на службе. А после и в собственном доме и даже в своих глазах. Когда-то давно он потерял не только семью, нормальную жизнь, покой из-за того, что не смог уберечь сестру от ударов судьбы этого мира, а собственную дочь от слёз от потери матери, но и самого себя.
Он заблудился в лабиринте собственных эмоций, страхов, боли, ошибок и преступлений. Пьер не был человеком без воли, наоборот его несгибаемость и уверенность в собственных поступках могла заставить сдвинуться горы. Но он отчётливо нуждался в порядке, он должен был точно знать, что и как ему нужно сделать, хаос способен был разрушить его жизнь до основания. Именно поэтому, зная о своих слабостях не понаслышке он выбрал военное поприще и ни разу не поставил под сомнение правила, что были написаны кровью тех, кто родился задолго до него.
Всего лишь раз в жизни он соскользнул с протоптанного пути. Свернул с дороги, что вела его в правильном направлении склонившись на сторону мести. Первобытной, животной, так отчаянно требовавшей от него совершить отцеубийство. Призывающей его защитить свою семью от зверя, что породил их.
Всего лишь раз Пьер позволил хаосу навести свой порядок в его жизни, жизни что больше никогда уже не могла быть прежней. Сейчас смотря на то, как девушка так неожиданно ворвавшаяся в его спокойный, налаженный уклад жизни сама по себе являющаяся хаосом медленно отступает, склонив голову перед его непоколебимостью он осознал, что поглотит этот хаос. Он окунётся в него с головой и сойдёт с ума.
Он уже сошёл с ума. Он безнадёжно болен. Отравлен собственными пороками и извращёнными желаниями. Мужчина с самого начала знал, что не позволит ей уйти. Он давал Менди такую возможность, но она глупо пренебрегла ей, а сейчас уже поздно, капкан захлопнулся.
Его зрачки заволокло тьмой. Похоть и неизбежность — это всё что можно было рассмотреть в них. Выжигающая изнутри страсть и потребность ощутить единение. Почувствовать её изнутри. Стать ближе, слиться воедино в первобытном танце не имеющего ничего общего с платоническим и таким окрыляющим чувством любви. Он жаждал не этого, он бредил пороком и грязью, он мечтал насладиться им, увязнуть так глубоко, как это только возможно. Погрузиться в неё так глубоко, как только сможет, по самые яйца.
Сорвавшись с места, Вален не рассчитал силу своего порыва, поэтому, когда его рука сомкнулась на шее Аманды одновременно с крепким торсом, прижимающим её спиной к двери, из уст девушки сорвался болезненный вскрик, который Пьер, бесцеремонно сорвав с губ девушки грубым поцелуем проглотил.
Ему не хотелось пугать Аманду. Он мечтал быть нежным и деликатным, но он не мог. Вален не любил, он присваивал себе. Он не умел заниматься любовью, он трахал. Он брал то, что хотел. Брал грубо и жёстко. Вырывал водоворот наслаждения из чужих рук, так же, как забирал чужие жизни.
Вторая рука Пьера грубо сомкнулась на бедре Менди, оставляя следы на нежной коже, пока сам мужчина был увлечён её губами, что за столь короткий срок успели окраситься в пунцовый от его покусываний. Аманда предприняла кроткую попытку вырваться из крепкой хватки мужчины, что сейчас своим безумством вселял в неё только страх. Но рука, покоящаяся на горле в ответ на это вялое сопротивление, сомкнулась ещё сильнее, заставляя панику охватившую девушку усилиться, сейчас она боролось за возможность сделать лишний вдох.
Оторвавшись от её губ мужчина хриплым от возбуждения голосом, совсем не ведомым Аманде ранее, выдохнул ей в лицо насмешливый вопрос:
— Ты хочешь, чтобы я остановился?
По позвоночнику пробежала волна возбуждения. Она больше не боялась задохнуться от нехватки воздуха, она планировала задохнуться от переполнявших её ощущений. Она не хотела, чтобы он останавливался.
— Разве не этого ты добивалась? Не за этим пришла сюда?
Аманда хотела ответить, но язык так прочно прилип к нёбу словно его приклеили на суперклей. Подавшись вперёд она накрыла губы Пьера своими. Девушка почувствовала, как губы мужчины изогнулись в похотливой улыбке, слегка приоткрывшись. Воспользовавшись этим Менди просунула свой язык ему в глотку. За что получила от мужчины шлепок по заднице. Ударенная плоть пылала жаром, а сплетённые языки боролись в жаркой схватке, где нет побеждённых.
То, что бежало по венам Валена вместо обычного возбуждения передалось и ей, она не способна была больше мыслить. Лишь сгорать от потребности ощущать его каждой клеточкой своего тела.
Оторвавшись от губ, мужчина оставил мокрую дорожку от языка на её подбородке, шее, ключице. Но в начале он искусал их, помечая ту, что теперь принадлежала ему. Спустившись ниже он, захватив горошину соска зубами больно прикусил его. Из горла Аманды вырвался протестующий возглас, но, когда мужчина надавил подушечкой пальца на чувствительную точку у неё между ног, массируя клитор, Менди выгнулась навстречу ему, подставляя соски на растерзание Пьеру.
Её тело было покрыто укусами и влагой, Вален исследовал каждый уголок её тела, пока грубо трахал Менди своими длинными пальцами. И стоило ему замедлиться на секунду, как девушка, издав разочарованный стон начинала сама нанизываться на пальцы мужчины, трахая себя. Доводя тем самым до исступления их обоих.
Аманда не сразу поняла, что влага покрывавшая её тело была не только следствием их возбуждения и пота, но и кровью из разошедшейся рань Пьера на щеке. Но мужчина не предавал этому никакого значения.
Покрывая её собственной кровью, Вален водил рукой по возбуждённому члену. Он смотрел Аманде в глаза улавливая каждый всплеск похоти, пока слизывал багровые капли с её тела. Менди задохнулась, потерялась в калейдоскопе чувств, неправильное и недопустимое в её жизни раньше, вдруг стало самым вожделенным. Моральные устои рухнули.
От того, как этот взрослый мужчина, доставляющий ей удовольствие пальцами и языком, попутно дрочил себе, весь мир перевернулся с ног на голову. Прикусив до крови губу, она дёрнула мужчину на себя, слизывая с его губ кровь, свою и его. Голова закружилась. Аманда не знала, в какой момент они оба оказались полностью раздеты, да это было и не важно, она знала лишь одно, если сейчас Пьер не войдёт в неё она умрёт, разорвётся на миллионы молекул кончая на его пальцах, сжимаясь тугим кольцом снова и снова.
На дрожащих ногах. Цепляясь за его плечи, она выдавила из себя, управляясь с плохо слушающимся её языком, как неандерталец учащийся говорить:
— Я хочу, чтобы ты вошёл в меня.
Пьер укусил её за внутреннюю сторону бедра, опасно близко, Аманда могла снова кончить только при мысли об этом.
— Я прошу тебя, Пьер.
Нехотя оторвавшись от своего занятия он обжог её губы своим вопросом.
— Ты просишь меня о чём?
— Я прошу тебя, — пальцы Валена согнулись внутри девушки задевая внутреннюю чувствительную точку. — А-а-а-а, — сорвавшийся стон и следом за ним мольба: — Я прошу тебя, трахни меня.