Финальный поцелуй — долгий, благодарный, удовлетворенный. А затем он опустился рядом. Я посторонилась — для двоих кровать была узковата — и, подумав, натянула на нас обоих одеяло, уютно прикорнув на плече, зажатая между стеной, потолком и мужчиной, словно в гнезде.
Гроза покинула город. Она еще злилась где-то далеко-далеко, швыряясь молниями и порыкивая громом, но здесь остался только шелестящий дождь, наполняющий тишину комнаты мерным, убаюкивающим шорохом. Я прижималась к теплому мужскому боку, чувствовала, как под ладонью бьется сердце, постепенно выравнивая ритм. И было хо-ро-шо!
Даже глупые вопросы задавать не хотелось: как? почему? с чего вдруг? Все принялось как данность, как самый естественный порядок вещей. Сразу объяснились все странности поведения мастера в последнее время. И эти непонятные взгляды, всякий раз что-то переворачивающие в душе. Теперь все встало на свои места, и хотелось только устало закрыть глаза и засыпать под моросящий шелест.
И он устал. Дыхание стало неторопливое, редкое, ленивое. Пальцы медленно перебирали волосы, зарывались в тугие колечки. И не дергал даже, сил нет. Только сминал то и дело целую горсть в кулак и отпускал тут же, позволяя рассыпаться шоколадным каскадом по плечам, моим, его, по подушке…
— Макс? — позвала я, все-таки не выдержав.
— М-м-м? — отозвался он, не размыкая губ, вальяжно, мурчаще, сразу стало ясно, что этот человек жизнью в крайней степени доволен.
Нос зачесался. Я потерлась кончиком о гладкую кожу, вдохнула теперь по-новому знакомый запах.
— Так вот ты зачем пришел! — И улыбнулась, довольная подначкой.
Он усмехнулся. Выдох щекотно коснулся лба.
— Вообще-то я пришел ухаживать с самыми серьезными намерениями… но в свете всего случившегося этот этап, полагаю, можно опустить и переходить к следующему. Ты выйдешь за меня замуж, Нинон?
Тело, кажется, еще быстрее мозга сообразило, что сейчас прозвучало. Я подскочила так резко, что Макс едва успел разжать запутавшиеся в кудрях пальцы, стукнулась макушкой о потолок, ойкнула и во все глаза уставилась на мастера, одной рукой потирая голову, а другой прижимая одеяло к груди.
— Что ты сказал? — пробормотала я, искренне надеясь, что мне померещилось.
— Повторить? — Макс расплылся в улыбке. — Нинон Аттария, ты…
— Не надо! — мгновенно передумала я и, зажмурившись, помотала головой.
Да так и замерла, пытаясь согнать в кучу разбегающиеся мысли. Он это сейчас несерьезно? Или серьезно? Может, ему мозги ветром продуло? Мы же едва знакомы…
«Ага, — ехидно поддакнул внутренний голос. — Почти два месяца бок о бок в одной мастерской и сейчас голые в одной постели — это как нельзя более подходит под определение „едва знакомы“».
Я приоткрыла один глаз, бросая взгляд на лежащего рядом мужчину. Макс шевельнулся, укладываясь поудобнее, закинул руки за голову. Хоть сколь-либо взволнованным происходящим он не выглядел. Наоборот — вытянулся, весь расслабленный, и даже глаза прикрыл, с интересом глядя на меня из-под ресниц. Я потерла макушку в последний раз, растерянно взъерошила волосы и поморщилась, машинально раздирая спутанные кудри.
В то же мгновение выяснилось, что расслабленность мнимая. Рука взметнулась вверх, Макс ухватил меня за запястье и дернул на себя. Возмутиться я не успела — пальцы скользнули в шевелюру, бережно перебирая всклокоченные пряди. Я засопела, уткнувшись лбом ему в грудь. Я тут страдаю, а он о сохранности своих драгоценных кудряшек печется!
Нет, шутки шутками, а ведь Макс серьезно. Или нет? Я приподняла голову, и с надеждой вгляделась в его лицо. Мастер в ответ метнул в меня досадливый взгляд — кажется, моя возня мешала ему в его нелегком труде. Извращенец. Кудряшкоман. Но вроде бы не шутит. Я снова легла ему на грудь, прижалась щекой к гладкой коже. Зажмурилась.
Мне было откровенно страшно. Что ответить ему, что сказать? «Да»? Но ведь я не хочу замуж! Это не вписывается в мои планы!
Не так, не сейчас…
«Нет, я не согласна»? А собственно, почему? Максимилиан Шантей — прекрасная партия: родовит, обеспечен, умен и приятен внешне. Так почему нет?
Вот поэтому и нет! Я сейчас соглашусь — а он потом всю жизнь будет думать, что я соблазнилась его состоянием и положением…
…А откажусь — решит, что я девица легкого поведения, которой лишь бы весело провести время.
Захотелось побиться головой о стену. Но пока что в моем распоряжении имелась лишь грудь прима-мастера, конечно, широкая и надежная, но в твердости стене все же уступающая.
Катастрофа. При мысли о возможном замужестве внутри волной поднималась паника. Нет, ну это уже вовсе глупость какая-то! Успокойся, Нинон. Соберись и подумай.
Чтобы успокоиться, мне сейчас нужно было оказаться подальше от Макса, но он лежал рядом, расслабленный, спокойный, с кудряшками уже не возился, а просто лениво перебирал мои волосы, думая о чем-то своем, и не мешал мне разбираться с собственными мыслями.
Что ж, будем разбираться!
Отчего меня так напугало это предложение?
Ну, это просто. Он вон какой — умный, талантливый, именитый. Красивый. Старше насколько! Чем я могу его привлечь надолго? Да ничем. И сейчас-то непонятно, чем привлекла, кроме кудряшек! Он таких девиц видел-перевидел. Просто совсем недавно на него напали, он был на грани жизни и смерти и, наверное, многое переосмыслил. А вдруг он вот сейчас сказал это, а потом успокоится, отойдет и передумает?
Вот оно. Причина первая — я не уверена в Максе.
Я не хочу оказаться в положении девушки, которую бросили у алтаря. Я покосилась на прима-мастера… Ну, пожалуй, не у алтаря — не настолько он безответственный, но все равно. Я не хочу оказаться девушкой, которой сделали предложение, а потом передумали. Да. Так верно.
Но это причина про Макса. А про меня? Хочу ли я за него замуж сама по себе? Я так долго гнала от себя мысли о замужестве, отстаивая право сначала состояться как специалист, что вот так вот, с ходу, перестроиться не удавалось. И вообще, что он себе думает?! Моя жизнь давно и тщательно распланирована на много лет вперед, и тут — раз, врывается Макс, требует бросить все планы и отправляться под венец! Усилием воли задавив закипающее раздражение, я вздохнула. Нет, я понимаю — Макс меня дома не запрет и артефактику бросить не потребует, но… страшно! И непонятно, как дальше, что дальше…
Я попыталась представить, как ответила на его предложение согласием, как он представляет матушке меня — свою невесту… Во рту пересохло. Вот мы приезжаем ко мне домой, и я представляю его родителям, Макс торжественно просит моей руки и сердца, и мама солидно кивает на каждое его слово и заводит разговор о том, что школу можно бы и бросить, раз уж я все равно выхожу замуж…
Р-р-р! Ни-ког-да! Не пойду я за него замуж, пусть даже и не надеется! Не дождутся! Все!
Я сердито засопела и снова выпрямилась, готовая произнести решительное «нет!», и пусть потом думает что хочет!
Макс вопросительно вскинул брови, глядя на меня снизу вверх. Я посмотрела в серые, внимательные глаза, полные теплой насмешки и безграничной нежности, скользнула взглядом по губам, которые буквально только что с упоением целовала, на грудь, на которой, как оказалось, очень вольготно и лежится, и думается…
— Я не могу… — вся решительность испарилась, оставляя после себя только лепет трехлетнего ребенка. — Не сейчас… не…
— Так это нет? — спокойно уточнил Макс.
— Нет! — излишне горячное восклицание вырвалось само собой. — В смысле, нет не нет!
Я окончательно запуталась в мыслях и показаниях и не придумала ничего лучше, чем по методу страуса нырнуть головой в подушку. Боги, за что?! За какие грехи прошлой жизни мне досталась эта бедовая кудрявая головушка?
— Нинон? — негромко прозвучало над ухом.
— У? — вопросительно промычала я из подушки, не меняя позы.
— Я, конечно, не специалист, но, кажется, в таких ситуациях девушки просто говорят «мне нужно подумать». Еще при этом можно мило краснеть, но с этим пунктом ты и так, я погляжу, вполне справляешься…
Я не выдержала и ткнула его кулачком. Потом перевернулась, сдула падающие на лицо волосы. Макс приподнялся на локте и смотрел на меня, словно даже слегка сочувствующе. Любовался. Желанию растаять под этим взглядом и согласиться на все что угодно я не поддалась, вместо этого сурово насупилась и медленно с достоинством проговорила:
— Мне нужно подумать!
— Вот и славно.
Макс притянул меня к себе. Губы коснулись лба, разглаживая хмурые морщинки.
— Не переживай ты так, Кудряшка. Не тороплю я тебя. Как решишься, так скажешь, договорились? И не важно, когда это случится.
У меня разом гора с плеч свалилась — о, великая сила откладывания на потом, решающая все проблемы махом, — и я уже сама прильнула к мужчине в ответ на ласку. Мастер только улыбнулся.
— Спокойной ночи, Нинон.
Этим же вечером
— Аби! Как прошла твоя инвентаризация?
— Все живы, — лаконично известила любимое начальство дриада, собирая разбросанные по столешнице бумаги в идеально ровную стопку.
— Уже хорошо, — буркнуло вышеупомянутое в ответ и завозилось, разыскивая в ящиках стола душистый островной табачок.
— Охота тебе эту головную боль на себя регулярно взваливать? — пропыхтел О’Тулл, пуская трубкой клубы ароматного дыма.
— Охота! — непримиримо отрезала темнокожая зеленовласая красавица, распахивая окно. — Во-первых, порядок есть порядок, и учет должен быть во всем, а во-вторых… Пусть знает, карга старая, кто в доме хозяин!
Глава 8Заботливое начальство, или О нетрадиционных методах лечения
Утро началось с неспешных поцелуев.
Спала я, прижавшись к его груди спиной, так и проснулась. От того, что рука, устроившаяся у меня на талии, подтянула меня поближе, а общее одеяло куда-то, словно само собой, сползло. Я прижалась к причине сползания одеяла теснее, подставила поцелуям не только плечи, но и шею сзади — там, где она так ярко отзывается на прикосновения. Выгнулась — к нему всем телом, мр-р-р, да-а-а, еще и вот здесь меня погладьте!