— Не подпускают, — хмуро перебил толстячка старший следственной группы и без слов ткнул пальцем в сторону тотема.
Макс негромко ругнулся под нос. Шагнул к маске — и артефакт, только что беспрепятственно пропустивший мастера ко мне, предупреждающе вздернул губу, обнажив в угрозе крупно вырезанные зубы и десны, а потом воздух прорезал тонкий, пронзительный свист — до того мерзкий, что мозг, казалось, высверливали изнутри. Но прима-мастер не был бы прима-мастером, если бы не попытался совладать с упрямой деревяшкой. Он попробовал все же прикоснуться, подойти со стороны левой скулы и начертить блокирующий символ. Вокруг маски дрогнуло пространство, воздух наполнился ощутимым лишь артефактором гулом силы, собираемой для удара. И мужчина отступился. Двух предупреждений оказалось достаточно, а третьего, как правило, не дают…
Ну, логично. Макс мне стража по всем правилам передал, теперь он мой. И если некоторые послабления (например, приблизиться к охраняемому объекту) мужчине, как дарителю, позволены, то вмешиваться в работу артефакта он сможет только после того, как я проведу ритуал возврата.
Старший группы, орудовавшей в моей квартире, дождался, пока мастер отойдет от агрессивной маски, и насел с вопросами уже на него. Кто такой? Как здесь оказался? На каком основании врываетесь на место проведения следственных мероприятий? В каких отношениях состоите с хозяйкой квартиры?
Макс слушал, отвечал и медленно наливался злобой. Кому как, а мне это было отчетливо заметно. Не быстрыми, легко гаснущими вспышками бешеного темперамента, а медленной, тягучей, неспешно заворачивающейся в тугой ком яростью… Таким я его еще не видела. И предпочла бы не видеть и дальше. В какой-то момент он перестал отвечать на вопросы, плотно сжал губы и легким стремительным шагом вышел из квартиры.
— Вольфгер! — Макс, свесившись с перил, заорал куда-то в пустоту лестничного пролета. — Вольфгер!!!
Что он творит? Ночь же… Сейчас и те, кого тотем не перебудил, проснутся. Голоса на лестнице стали тише, зато ближе.
— Макс, чего ты орешь? Какая муха укусила? — раздался негромкий и какой-то усталый голос собеседника мастера.
— Капитан, я тебя предупреждаю! Еще раз увижу этого кретина, что у тебя здесь за старшего, — и о моей помощи можете забыть! — Макс вернулся в мою квартиру в сопровождении здоровенного, массивного мужчины в форме городской стражи.
А у нас все без изменений! Я сижу, старшой стоит, все остальные усиленно работают. Красота и полная гармония! Еще бы одеться уже…
— Макс, полегче! — успокаивающе попросил мастера его спутник, тот самый Вольфгер, метнув на подчиненного предупреждающе злой взгляд. — У тебя социальный контракт с Управлением, а мой человек просто делает свою работу!
— Лейт, я сказал — ты услышал. Если я его еще раз увижу в Управлении — услуги от меня вы станете получать строго в рамках, оговоренных контрактом. Никаких дополнительных консультаций и добровольных ночных выездов. В лучшем случае. А в худшем… Мой контракт находится у Управления только потому, что я лично просил об этом градоправителя. Перевести его в магистрат или администрацию Лидия — вопрос двух частных разговоров.
— Макс, а мы? — Собеседник все-таки постарался перевести все в шутку, смягчить ситуацию, но мастер продолжал упрямо нагнетать.
— А вам прима-мастер — слишком жирно. Оборзели.
Безмолвный поединок взглядов, глаза в глаза, но аргументы Макса весомее, и названный Вольфгером уступил.
— Давай так. Ты перестанешь злиться, а мой парень извинится, — примиряюще предложил он. — Ночь, нервы. Все переволновались, устали…
И Макс Шантей, недовольно дернув ртом, неохотно, но согласился.
И впрямь погорячился.
Офицер повернулся ко мне, подошел, насколько позволил бдительный артефакт. Поздоровался. Повторно, кажется. Представился:
— Вольфгер Лейт, вервольф. Капитан стражи и ответственный за расследование происшедшего в вашей квартире. Не возражаете, если я вас допрошу?
Я разглядывала мужчину с интересом и, пожалуй, симпатией. Угомонить взбешенного Макса без скандалов и последствий? Мужик, дай мне мастер-класс! Такое дорогого стоит. И против допроса не возражала. Повторного. В этот раз я его по крайней мере замечу.
Бумага, любезно предоставленная капитану подчиненными. Перо. Спокойный, слегка усталый, крупный мужчина на стуле передо мной. Незнакомый мужчина — на привычном, знакомом до последнего гвоздя, стуле. Ощущение нереальности нарастало.
Легкие шаги на лестнице — кто-то поднимался сюда, в мою квартиру. Звонкой дробью цокали каблучки, походка летящая и стремительная. Звук красивый.
Пришедшая ворвалась в мой дом — вся как будто свечением окутана. Нарядное белое пальто, сияющие светлые волосы. Вместе с ней как будто ворвался солнечный свет посреди моей отвратительной, незадавшейся ночи. И я внезапно начала злиться. На толпу посторонних людей, из-за которых я уже час как не могла одеться. На всех, кто ворвался в мой дом без спроса и без приглашения. На идиота, припершегося ко мне ночью. Заляпавшего мои вещи своей кровью. Заварившего все это.
И гнев поднял меня вперед. Злость сделала за меня эти пять шагов в носках и белье, под прикрытием черного кашемирового пальто Макса, словно доспехов. Не я взяла со стула свои вещи — их подхватила чистая, неразбавленная агрессия. Она клокотала внутри меня, шипучей пеной заливала голову, но я все же успела заметить в настенном зеркале отражение. Один из стражников открыл рот что-то сказать мне вслед. Напоролся на тяжелый взгляд Макса и захлопнул его.
Правильно. Лучше не лезьте сейчас ко мне!
Укрывшись за ширмой, отделяющей ванный закуток, я выскользнула из вещи, хранящей запах моего мужчины — запах, поддерживающий во мне силы. Пристроила пальто прямо на ширму.
Начала одеваться. Меня чуть потряхивало. В рукава рубашки попасть удалось не с первого раза. А за шторкой читала бодрую скороговорку обязательных формальностей вновь прибывшая. Мастер-артефактор, надо же. Из того самого контролирующего органа.
Всем доброй ночи — Шантей, привет. Должность-категория-имя. Зарегистрировано нарушение целостности печати, время. Дежурила-прибыла, время.
Небыстро там у них, да. А за ширмой продолжали общаться:
— Ну, что здесь? — Мастер излучала благожелательность и позитив. — Артефакт типа «тотем», класс защитный. Активен. Срабатывание штатное, причин для беспокойства нет!
— Угу, труп в лохмотья есть, а причин для беспокойства нет! — поддакнул кто-то из группы, и тут же заткнулся.
— У нас тут прима-мастер имеется, — прогудел капитан. — Отключить пытался. Так ваш защитный тотем без причин для беспокойства чуть его не угробил, к демонам!
Надеть штаны удалось уже легче. По крайней мере с первой попытки. Обувь и вовсе подчинилась моей воле без капризов.
— Ничего удивительного, артефакт древний, да еще и племенной, да еще и на крови. Чтобы его деактивировать, нужны специальные принадлежности и сложные ритуалы…
Я, проходя мимо маски, шлепнула ее ладонью по лбу. Раскрытой, голой ладонью — по бордовой коже в белой с черным росписи. Ударила мимоходом, но от души, вложив сил с избытком. Артефакт, потеряв неустойчивое равновесие, упал на пол — уже безжизненным куском дерева.
— Или твердая хозяйская рука, — не меняя интонации, завершила речь дамочка.
Она держала в руках крупную шайбу служебного медальона: считывать фоновые показатели с артефакта и регистрационные — с печати. Светлые волосы — восхитительно короткие, до середины шеи, и сияли гладким белым золотом. На тонких пальцах — массивные кольца, и, я уверена, это не простые украшения. Белое пальто было распахнуто, под ним черная ткань строгого брючного костюма, пояс с фигурной бляхой ведомства. Вся она воплощенный профессионализм и элегантность. И свет. Раздражение подхлестнуло меня, и я, демонстративно не замечая того, что топчу улики, прошла на кухню.
Проверила, есть ли в чайнике вода, и запустила плитку. На Макса я намеренно не смотрела. Пока я зла, как шершень, мне не страшны допросы и трупы. Стоит мне увидеть тревогу в его глазах, пожалеть себя — и я развалюсь на куски. Забьюсь к Максу под крылышко и буду рыдать у него на груди, надеясь, что все оставят бедную маленькую девочку в покое. А я не такая. Я со всем справлюсь.
На миг задумалась — кофе или чай? Да, вот только кофе мне сейчас и не хватало! И так взвинченная… Молча достала чайную заварку, выставила сахарницу, чашки… Хм, а чашек у меня только две. И стульев тоже два, считая тот, на котором расселся капитан. Макс, не стесняясь, присел на кровать, всем остальным пришлось стоять.
А нечего рассиживаться! Вы сюда работать прибыли!
— Ну, что там с вашими вопросами? — напомнила я капитану.
В пустой заварочный чайничек — две мерные ложки чайного листа. Щелкнуть ногтями по гладкому глиняному боку, испещренному символами, когда-то мной и выведенными алхимической тушью. Подождать, пока активированные руны согреют сосуд.
— Пожалуйста, для протокола. Назовите ваше имя, род занятий и расскажите, что произошло.
Залить водой, согретой до состояния «белого ключа», приготовленную заварку. Бережно, плотно накрыть крышечкой.
— Нинон Аттария. Проживаю в этой квартире в течение трех лет. Оканчиваю Лидийскую школу артефактики, прохожу стажировку по специальности в артефактной мастерской господина Боллиндерри О’Тулла. Сегодня, около часа пополуночи, проснулась от жуткого шума. Оказалось, что кричала маска квакиутль — охранный артефакт, сработавший в силу неизвестных мне причин. Включив свет, обнаружила, что причиной срабатывания стало проникновение в мое жилище неизвестного, останки которого сейчас собирает по моей квартире ваша группа. Опознать не могу. Предположений относительно причин происшедшего не имею. Все, больше по факту случившегося мне сказать нечего.
Привычные действия успокаивали, помогали собраться.
— Вы уверены, что не встречали этого человека раньше?
— Вы видели, что маска от него оставила? Мне трудно что-то определенно утверждать. Повторите мне этот вопрос, когда составите приблизительный портрет злоумышленника, — мой голос звучал хладнокровно, сухо. Как будто и не волновало меня наличие в моей квартире трупа. Не пугал до дрожи в коленях сам факт его здесь появления, когда он еще не был таковым.