Женщина закрыла ладонями лицо и опустила голову на грудь. Адвокат уставился своими проницательными глазами на потухшую трубку, которая покачивалась на его пальцах. Он словно взвешивал на весах свои мысли в такт этому покачиванию.
— Послушай, Анжела. Все устроится. Я на твоей стороне. Советую никому ничего не говорить. Тебя не могут обвинить в том, чего никто не знает. Где находится труп? В недрах земли, откуда он никогда не появится. Люди не заметят отсутствия Антона. Если это все-таки случится, они подумают, что в пьяном состоянии он свалился в пропасть или сбежал из дома на поиски долларов… Следуй моему совету. Не говори никому ничего. Ты знаешь, что можешь всегда рассчитывать на мою помощь. С точки зрения закона, ты виновна, но, с точки зрения человеческой справедливости, на тебе вины нет.
Анжела посмотрела на старика и облегченно вздохнула.
— Спасибо, — сказала она.
Когда женщина возвращалась, наступила ночь. В придорожных зарослях весело перекликались цикады. Анжела шла быстрым шагом, не оглядываясь, сосредоточенно смотря вперед. Ветер трепал вершины деревьев, и шелест листвы вливался в симфонию ночных звуков.
Женщина открыла дверь, Розария бросилась ей на грудь. Волосы девушки были растрепаны, платье на ней порвано, лицо залито слезами.
— Он бил тебя?
— Да, мама. И угрожал мне, что завтра отвезет к американцам.
— Не плачь, деточка моя. Пойди во двор и сними крышку с основания колодца, а затем отправляйся в свою комнату. Он больше никогда не дотронется до тебя. Даже пальцем. Клянусь тебе.
В глазах Анжелы черных, как уголь, заблестели страшные искорки. Словно в них отражались звезды, далекие и прекрасные, как та справедливость, которую мы ищем и не можем найти на этой грешной земле…
Антон внезапно появился на пороге кухни. В одной руке он держал хлыст. Глаза на обрюзгшем, одутловатом лице были похожи на два куска мутного бутылочного стекла. Выдыхая запах спиртного, он спросил заплетающимся языком:
— Где ты шаталась, паскуда? Ты забыла, что утром должен прийти Рамиро и забрать Розарию, чтобы отправить к американцам на военно-морскую базу? Почему ты не подготовила ее? Что с тобой, Анжела? Ты меня не слышишь? Почему ты так смотришь на меня? Что ты делаешь? Анжела, брось топор!
Маргарет КлэрПредсказатель землетрясений
— Естественно, вы настроены скептически, — сказал Уэллмен. Он налил в стакан воды из графина и проглотил таблетку, запивая. — Да, понятно. Я не виню вас. Нисколечко. Многие сотрудники нашей студии думали, как вы. И я тоже, признаться. Но это было поначалу, когда мы стали выпускать в эфир программу с участием Герберта. Скажу откровенно: я очень сомневался, что подобное шоу идет на пользу телевидению.
Уэллмен почесал за ухом. Лицо Рида выражало искренний интерес ученого.
— Но я оказался не прав, — Уэллмен легонько стукнул ладонью по столу. — Мне приятно признаться, что я ошибался на тысячу процентов. Первое не объявленное появление на экране этого человека принесло около двух тысяч писем. А теперь после каждого его выступления приходит… — Уэллмен наклонился к Риду и прошептал цифру.
— О! — воскликнул Рид.
— Мы не разглашаем эти данные потому, чтобы не создавать лишней сенсации. Но это сущая правда. Сейчас на телевидении нет никого, кто бы пользовался такой популярностью у зрителей. Выступления Герберта транслируются на коротких волнах по радио и их слушают во всем мире.
Каждый раз после шоу мы вынуждены посылать два больших грузовика, чтобы забирать пришедшую почту. И я очень счастлив, Рид, что вы, ученые, наконец-то решили заняться изучением «феномена» Герберта. И этот «феномен» меня невероятно интересует.
— Этот Герберт… Какое впечатление он производит? — спросил Рид.
— Паренек-то? О, он очень простой, очень спокойный, очень искренний. Мне он нравится. Его отец — тот несколько эксцентричный человек.
— Что из себя представляет сама телепередача?
— Вы хотите знать, что делает Герберт перед камерой? Откровенно говоря, Рид, на этот вопрос вы, исследователи, и должны ответить. Мы не понимаем, что происходит и почему. Действительно, не понимаем.
Я сейчас, разумеется, расскажу об особенностях этой программы. Паренек выходит в эфир дважды в неделю: по понедельникам и пятницам. Он никогда не пользуется написанным заранее текстом. — Уэллмен поморщился. — Естественно, это доставляет всем нам ужасную головную боль. Но Герберт говорит, что текст лишает его вдохновения.
Его выступление длится двенадцать минут. Почти все это время он лишь рассказывает зрителям о том, что он делал в школе, о книгах, которые прочитал, и так далее. В общем, ничего особенного. Такое можно услышать от любого приятного и спокойного подростка. Но Герберт всегда делает одно или два предсказания. Никогда не больше трех. И эти предсказания сбываются в течение сорока восьми часов. Герберт утверждает, что он не может видеть будущее дальше этого срока.
— И что, эти предсказания… Они свершаются? — полуспросил, полуответил Рид.
— Да, — Уэллмен глубоко вздохнул и, сделав трубочкой губы, выдохнул. — Герберт предсказал авиационную катастрофу над Гуамом в прошлом апреле, и она произошла. Он предсказал нашествие урагана на побережье государств Мексиканского залива, и это тоже случилось. Он предсказал результаты выборов, и его прогноз оказался абсолютно точным. Он оповестил о предстоящей гибели подводной лодки в Тихом океане, и она потонула. Представляете, когда идет телепередача с участием Герберта, в студии, вне поля зрения камер, всегда присутствует сотрудник ФБР. Он обладает полномочиями прервать передачу, если предсказания Герберта каким-то образом затронут жизненно важные интересы государства и общества. В ФБР относятся к этому подростку очень серьезно.
Я посмотрел вчера список предсказаний подростка, когда узнал, что ученые университета думают над осмыслением «феномена» Герберта, — продолжил Уэллмен. — Он уже почти полтора года выступает по телевидению. И сделал за это время 106 предсказаний. Каждое из них, я повторяю, каждое подтвердилось.
И теперь люди доверяют ему настолько, что… — Тут Уэллмен облизал губы и некоторое время подыскивал сравнение. — Что они поверят ему, если он предскажет конец света.
Я совершенно убежден в этом, Рид. Абсолютно убежден. Герберт — самое значительное явление на телевидении со времени изобретения этого самого мощного средства массовой информации. Вам не следует недооценивать подростка и его значимость. А теперь пойдемте, посмотрим его шоу. Через несколько минут он должен предстать перед камерами.
Уэллмен встал из-за своего стола, поправил узел галстука в розовых и красных пингвинах, затем провел Рида по коридорам телецентра к студии 8Д, где находился Герберт Пиннер.
Подросток действительно выглядел, подумал Рид, вполне обыкновенным — приятный, спокойный парень лет четырнадцати. Высокий для своего возраста, с открытым, умным, несколько отрешенным лицом. С видимым безразличием он ждал начала программы.
— … Недавно я прочел очень интересную книгу, — сказал Герберт, обращаясь к телезрителям. — Ее название — «Граф Монте-Кристо». Я думаю, она всем понравится. — Подросток взял книгу со стола и показал ее телезрителям. — Я также начал читать книгу по астрономии, написанную человеком по фамилии Дункан. Знакомство с этой книгой вызвало у меня желание иметь телескоп. Мой отец пообещал купить этот прибор, если я закончу учебный год с хорошими и отличными оценками. Я расскажу вам, что увижу в телескоп, когда мне купят его.
В ряде североамериканских штатов произойдет сегодня вечером землетрясение. Не очень сильное. Оно причинит значительный ущерб постройкам. Однако никто не погибнет. Завтра утром, примерно в десять часов, будет найдена альпинистка Гвендолин Бокс, которая пропала во время восхождения на одну из горных вершин во вторник. Ее нога сломана, но она будет все еще живой.
После того, как у меня будет телескоп, я надеюсь вступить в общество наблюдателей за переменными звездами. Это звезды, чья яркость меняется в зависимости от их внутреннего состояния или по каким-то внешним причинам…
После окончания передачи Рид познакомился с подростком. Как и ожидалось, Герберт проявил себя вежливым, отзывчивым собеседником. Вместе с тем немного рассеянным.
— Я не знаю, как это у меня получается, мистер Рид, — сказал Герберт после заданных ему вопросов. — Нет, я не вижу никаких картин, как вы предположили. Я не слышу чужих слов. Предсказания сами собой приходят мне на ум.
Но одно я определенно заметил. Я не могу предсказать ничего того, о чем не имею никакого понятия. Я могу предсказать землетрясение, поскольку все знают, что это такое. Я бы не смог предсказать спасение альпинистки, если бы не знал, что она пропала. У меня внезапно возникло ощущение, что ее должны отыскать.
— Ты полагаешь, что не можешь предсказать ничего такого, что не заложено в твоем сознании? — уточнил Рид.
— Думаю, да. — Герберт чуть-чуть замешкался. — Сначала в моей памяти появляется нечто вроде… светящегося пятна. Но я не знаю, что это такое. Словно смотришь на источник света закрытыми глазами. Вы знаете, что свет где-то рядом. И это все, что известно. Поэтому я читаю так много книг. Чем больше знаю, тем больше могу предсказать.
Иногда я не улавливаю наступления важных событий. Не знаю, почему. Так, например, я не смог предсказать катастрофу на атомной электростанции, когда погибло много людей. В этот день я лишь испытал странное переутомление.
Не знаю, каким образом все у меня получается, мистер Рид. Но уверен, что это получается.
В этот момент подошел отец подростка — небольшого роста подвижный человечек с довольно бесцеремонными манерами.
— Итак, вы решили обследовать Герби, да? — спросил он после взаимного представления. — Отлично, отлично. Настало время, чтобы его обследовали.
— Думаю, для ученых это очень интересно, — осторожно ответил Рид. — Я уполномочен сделать предварительное заключение, необходимое для начала серьезного изучения.