Проверка удалась.
Едва я плеснула тоником в оскал своей гостьи, как она, коротко взвыв, схватилась за лицо и сползла с кресла.
Значит, насчет идиосинкразии вампиров к серебру легенды не привирают.
И в косметику нынче правильные ионы добавляют[11]. Всяко заботятся о женской красоте и здоровье.
— С-стерва! — прошипела вампирша. — Я же теперь вся в лишаях буду.
— Это чтобы вы не забывались, кто в этом доме хозяйка.
— Ладно, учту.
Кассета закончилась.
— А есть запись выступления колдунов племени? Где они показывали Огненного Мстителя?
— Есть… — еще шипя от боли, Марго покорно достает новую кассету.
…Запись начинается с барабанного грохота. Несколько десятков туземцев, разрисованных белыми полосами и спиралями, вдохновенно колотят по гулким барабанам, при этом выкрикивая нечто непонятное, но весьма воинственное. «Барабанщики» расположились полукругом возле утоптанной площадки, на которой две женщины украшают цветами слепленное из глины двухметровое нечто, формой весьма напоминающее основное мужское достоинство.
— Это что, какой-нибудь фаллический культ, связанный с плодородием? — интересуюсь я.
— Нет. — Марго, кажется, уже оправилась от воздействия моего тоника и говорит спокойным тоном. Ни дать ни взять — сидят две приятельницы и смотрят фильм из серии «Home sex video». — Эта… скульптура изображает потенциального недруга. Его мощь, с которой племени предстоит бороться.
— А цветами зачем украшают?
— Даже к врагу следует относиться с уважением, так они считают…
Интересно, в какой момент туземцы поняли, что их гости и есть тот самый враг, от которого им надо спасаться, как от чумы? После того как Марго выпила вождя? И десять его жен?..
— Вот старый колдун племени, — перебивает мои размышления безутешная вдовица Марго.
Старый колдун, хотя его кожа напоминала по фактуре скорлупу грецкого ореха, выглядел вполне крепким мужчиной лет шестидесяти.
— Не так уж он и стар…
— Дело не в возрасте. Просто его сын достиг совершеннолетия, обучился колдовству, прошел инициацию и автоматически занял место отца.
Старый колдун принимается кривляться под барабанный перестук и одобрительные завывания женщин племени. Таким манером, кривляясь и восклицая, он делает круг почета около… фигуры. И тут раздается общий вопль восторга: на сцену, точнее на площадку, выходит, буквально светясь в сумраке, крепкий высокий юноша.
— Это сын колдуна. В племени его зовут Сото.
— Хорош…
Из одежды на темнокожем красавце только ожерелье из зубов буйвола. Камера показывает отдельные части тела молодого колдуна крупным планом. Крупный план впечатляет. Даже у меня, ведьмы с длительным стажем замужества, перехватывает дыхание и алеют щеки.
— Вы просто бесстыдная вуайеристка, Марго, — говорю я. — Откуда в вампирше такая страсть к…
— Вика, но согласитесь, такое нечасто увидишь.
— Если бы не ваш визит, в племени бы наблюдался демографический взрыв. Благодаря этому… молодому человеку. Мерзавка вы, Марго! Такого мужчину загубили, лишили стольких женщин удовольствия…
Вампирша улыбается:
— Вы ошибаетесь. Как раз колдунов мы и не трогали.
— Ну хоть здесь дурака не сваляли[12].
— Смотрите, они начинают вызывать Огненного Мстителя!
Отец и сын встали строго друг напротив друга. Между ними вызывающе торчало глиняное олицетворение вражеской потенции. Колдуны, воздев руки к небесам, принялись распевно повторять какие-то слова.
— Вы не знаете, что они говорят?
— Нет, — морщится Марго. — Какое-то сакральное древнее наречие. У меня в тот момент отчего-то страшно заныло тело…
И вправду, камера дернулась, изображение сместилось. Вот тебе и дикое колдовство! Вампиры от него корчатся…
— Айохун! — выкрикнули хором колдуны, а за ними это повторило племя…
И глиняный болван взорвался изнутри, выметнув в ночное африканское небо столб темно-багрового пламени.
Очень знакомая картина…
На экране черными мушками замелькали помехи, а потом и вовсе показ прекратился.
— Я не смогла снимать дальше, — пояснила Марго. — Нам с мужем стало так плохо при виде этого огня, что мы незаметно для племени ушли на кладбище и не смогли охотиться в ту ночь.
— Но зато, видимо, в последующие ночи вы наверстали упущенное…
— Вика, мы же договорились.
Я встала и вытащила злополучную кассету.
— Мы ни о чем не договорились, Марго.
Вампирша опешила:
— Как?
— Чего вы от меня хотите?
— Чтобы вы меня… защитили.
Мне стало смешно.
— И каким образом вы себе это представляете, Марго? Нет, я не хочу сказать, что умываю руки в этой ситуации! Но посоветуйте мне, как вас защищать?! Я, знаете ли, не сильна в возведении защитных укреплений, бронированных склепов и гробов, выдерживающих прямое попадание ядерной боеголовки… Я ведьма, а не солдат спецназа, и мой дом — не окоп, в котором можно рискнуть пересидеть танковую атаку.
— Но вы могли бы…
— Что?
— Противостоять этой Силе и уничтожить ее…
— Не думала, что вампиры настолько слабы интеллектом, — не стесняясь в выражениях, сказала я. — Иначе бы вы поняли, Марго, что такой Силе противостоять невозможно. Все равно что идти с авоськой апельсинов против землетрясения… Это одно. А другое — с какой стати я должна подставлять себя и, возможно, свою семью под удар? Ради защиты вампиров? Это мне нужно? Как говорят в народе, у вас своя свадьба, у нас — своя.
Марго сидела, являя собой аллегорическое изображение безграничной скорби.
— Но я могу хотя бы погостить у вас дома? — наконец спросила она.
— А смысл? Думаете, здесь Сила вас не найдет?
— Да…
— Ошибаетесь. Когда я была с Романом Кадушкиным (да не изойдет его дух из Тьмы и сени смертной!), то пыталась возвести вокруг него защиту от Силы. Бесполезно.
— Что же мне делать? — Глаза Марго стали нехорошего ртутного оттенка.
— Свяжитесь с Мастером московских вампиров. Насколько я знаю, в каждом городе и каждой стране есть такая персона. Предупредите его об опасности (впрочем, если колдуны нгуни хотят отомстить только вам, с вашей гибелью Сила может самоустраниться). И с достоинством, присущим настоящему вампиру, встретьте свою окончательную смерть.
— Нет! — взвизгнула Марго. — Я не хочу!
— А придется… — вздохнула я.
Как напророчила!
Воздух в моей гостиной внезапно сгустился и нагрелся так, что невозможно было дышать, не обжигая легкие. Стены поплыли у меня перед глазами в каком-то пурпурном мареве. А вампирша Марго взлетела под потолок, но тут же рухнула обратно с оплавленными крыльями.
— Спасите меня! — корчась, завопила она. Из ее разинутого в вопле рта метнулся язык раскаленного багрового пламени.
Если бы я и хотела спасти ее, то никак не смогла бы. Присутствие африканского Огненного Мстителя впечатало меня в стену и полностью обездвижило. Хотя ни боли, ни чего-либо подобного я, как ни странно, не ощущала. Словно меня аккуратно спрятали в кулаке великана, чтоб не лезла не в свое дело и не пыталась предотвратить взрыв, который в клочья разметал любительницу африканской экзотики Марго.
Останки вампирши пылали, обугливаясь и рассыпаясь темным пеплом на моем любимом ковре. «Теперь его придется выбросить», — вяло подумала я. Отчего-то закружилась голова, и я, благополучно падая в обморок, успела лишь заметить возле окна в гостиной какую-то темную фигуру.
«Кого еще черти принесли…»
…Судя по растерянным восклицаниям моих близких, черти принесли к нам домой кого-то совершенно невероятного.
Собственно, я и проснулась-то оттого, что сначала Машка (а возможно, Дашка) истерически взвизгнула: «Ой, мамочка моя!», а затем Авдей абсолютно нехарактерным для него басом брякнул выражение, не приводимое в тексте по причине его полной ненормативности.
Когда прославленный писатель-фантаст переходит на нецензурную брань, следует принимать меры.
Спала я, оказывается, в гостиной на полу, где меня свалил обморок. Осмотрев комнату, я не обнаружила никаких следов горения вампирши Марго. Ковер был чист и пушист, на мебели признаков пожара не наблюдалось, а в раскрытое окно, отдувая портьеру из натурального индийского шелка, влетал свежий ветер с ароматом дивного летнего утра. Уже хорошо.
Только вчера, насколько я помню, окно оставалось захлопнутым…
Я напряглась, изгнала из тела остатки сна и ринулась навстречу утренним новостям.
Новость сидела, а точнее сидел на кухне, расположившись в плетеном кресле-качалке с непринужденностью короля на отдыхе. Перед «королем» стоял оцепеневший строй из моих пунцовых от смущения дочек и не менее пунцового, но уже от злости, супруга.
— И что это значит? — спросила я.
— Это нам у тебя хотелось бы узнать! — рыкнул муж. — Девочки пришли пить чай, а тут извольте: сидит этот тип, вся срамота наружу, и пялится на них! Это что, твой коллега-вудуист из Университета дружбы народов? Скажи ему, чтоб прикрылся!
Я посмотрела на виновника общей истерики. Красавец афро, блестя кожей, переливчатой, как жидкий шоколад, одарил меня ответным взглядом, прекрасным и волооким. Толстые чувственные губы изобразили улыбку.
— Авдей, — сказала я, тишком любуясь чернокожим гостем. — Это не мой коллега. Точнее, не совсем коллега. Это колдун племени мошешобо, явившийся отомстить вампирам Пальцевым за то, что они отправили всех нгуни на кладбище… Этой ночью у нас в гостиной погибла Марго (не вскакивайте, там нет никаких останков!). Благодаря таланту вот этого голого гражданина. Давайте пить чай, и я вам все события изложу в строгой последовательности…
— Какой чай?! Убери этого типа отсюда! — ярился супруг, указывая пальцем на юного колдуна.
Гость, видимо, решил внести ясность.
— Мошешобо! Нгуни! — гортанно изрек он и величаво указал на себя пальцем. — Ака ахараху маутакуао! Ака уаиноаи!