— Означает… — издевательски повторил дракон, слегка увеличивая расстояние между нами. — Ничего более ценного ты в своей жизни уже не получишь. Даже королям не делают таких подарков.
Он встал у окна, вполоборота ко мне. И я, почти не дыша, ожидала продолжения.
— Время, Хоуп. Тебе отстегнули с плеча много-много лет жизни.
— Как это? — опешила я. — Разве время можно вот так… в камни?
— Не будь столь прямолинейна, — усмехнулся Дартен. — Запас жизненных сил — пожалуй, это самое близкое к сути. От опасности не спасет, но в остальном… Драконы в своей магической ипостаси умеют заключать его в камни, чтобы расходовать, когда придет нужный момент. Только вот некоторые неосмотрительно разбазаривают этот дар налево и направо.
— Зачем вам это? Вы же и так почти бессмертные? — хлопала я глазами, все еще не понимая, правда ли все это или такой странный драконий розыгрыш.
— Бессмертные, — снова эхом прошелестел Фаррийский безо всякого выражение. — Вот только дракона старше пятисот ты вряд ли отыщешь.
— Потому что они погибают? — предположила я очевидное.
— Потому что они… устают. От жизни, — ящер сложил на груди длинные лапы. — Потери, боль… когда их становится слишком много, усталость накапливается и связь между ипостасями рвется. Тогда человек умирает, а дракон возвращается к своей стихии. Камни помогают оттянуть этот момент.
— Создатели… — ужаснулась я, сжимая в пальцах цепочку. — Я же и подумать не могла… Я, конечно же, их верну…
— Не смей! — резко одернул меня Дартен. — Раз уж он счел, что ты имеешь на них право, будь достойна этого подарка. Возвращаемся, Хоуп, иначе этот норовистый щенок там такого наморозит — неделю разгребать придется.
Я даже не сразу поняла, что он имеет в виду Мэтта.
— Джинни его любит, — сказала ему в спину, когда дракон уже готовился пройти через переход. Фаррийский не ответил, но шаг слегка сбавил. Даже, кажется, хотел обернутся, но передумал — и мгновение спустя исчез за мерцающей поверхностью портала. Я лишь слегка помедлила перед тем, как последовать за ним, все еще огорошенная его словами.
После этого разговора меня штормило, я металась и бросалась из крайности в крайность: желание увидеть Экхарта стало почти нестерпимым. То я желала вернуть ему камни, то хотела лично сказать спасибо. То, наоборот, почти убеждала себя, что все это — ничто иное, как то самое драконье влияние, и мне стоит ему сопротивляться. В конце концов я решила, что, действительно, должна быть «его достойна» и уговорила себя отложить нашу встречу до тех пор, пока не достигну хоть каких-то результатов. И с еще большим усердием погрузилась в работу. Беличье колесо завертелось с такой скоростью, что к вечеру сил моих доставало только на то, чтобы доползти до кровати и ткнуться носом в подушку — то, что нужно.
— Жулька, жми педаль! Да не эту, балда! Другую! Вот так, сильнее, сильнее, тебе говорят. Крен давай! Крен! Все, считай, у нас стало одной Жулькой меньше. Раз ни крена ни умеешь, вылазь отседова!
С Эйком в последнее время общаться стало совсем невозможно. А приходилось, потому как драконью долю времени я проводила именно в его компании. После того, как собранный, двадцать раз перепроверенный и протестированный на стенде двигатель установили в корпус, а сам корпус и крылья обшили плотной, пропитанной огнеупорным магсоставом тканью, пришел черед доводить нашу «Детку» до ума, а также подробнее изучать систему ее управления.
И это я еще не говорю про обсуждение устройства экстренной эвакуации летунов: слушать по пятнадцать раз о том, как «Жулька вылетает — и аккурат под винт, где ее шинкуют — тыр-тыр-тыр — как капусту», было не слишком приятно.
Я боялась. Что там говорить — у меня тряслись поджилки. Стоило только сесть в уже установленное кресло, нащупать ногой педаль и представить, что эта махина вместе со мной поднимается в воздух — на меня накатывал страх. Сидящий сзади Эйк, тыкающий мне в плечо палкой от швабры, благодушия тоже не добавлял.
Зато я-таки стрясла с него согласие на установку нескольких артефактов — водного-скользящего на брюхе нашей «Лапули» — на случай, если придется садиться на пузо — и земляного, укрывающего летунов сверху прозрачным плотным щитом — глупо ведь иметь огнеупорный корпус и не иметь защиту самим.
Установка винта, тросов, приборов — и перед нами встал очередной важный вопрос: где проводить первые, внутренние испытания? Ясно было, что ни в Эстине, ни на полигоне университета нам этого сделать не удастся.
И здесь нам неожиданно помог Дартен. Впрочем, «неожиданно» — это скорее для красного словца. Он теперь появлялся часто: во-первых, его стихия начала более-менее приходить в себя (зато более легкие — воздух и огонь — распоясались не на шутку). А, во-вторых, мне казалось… да нет, я была в этом уверена, что Экхарт попросил друга присмотреть за нами. Самому воздушному ящеру сейчас было совсем не до этого — даже ответы на простое «Как ты?» приходили только через несколько дней и содержали исключительно лаконичное и мало, что объясняющее «Загадочно» и «Феерично». Но я была убеждена, что он в курсе наших дел. А после того, как однажды обнаружила в мастерской Фаррийского в компании Райха и еще одного — черно-белого — незнакомого мне пока, дракона, еще больше укрепилась в своих мыслях. Двинутый изобретатель крутился рядом.
— Жулька, готовься, сейчас полетаем! — заявил он мне, пока Дартен с монохромным ящером возились с огромной рамкой перехода — такого размера я ее еще не видела.
— Как сейчас? Где? Какого хруща я узнаю об этом последней? — вопросов накопилась масса.
— На поле, недалеко от Эстина, — ответил Райх, наблюдающий за работой драконов со стороны и время от времени ее корректирующий, — А сейчас — потому что позже у нас вряд ли будет на это время. Аст, правее и чуть ниже.
Вот так вот и вышло, что первый наш полет на «Детке» состоялся без предупреждения, без зрителей, зато в компании аж целых трех драконов.
Честно признаюсь, когда мы выкатили нашу «механизьму» на поле через переход и забрались с Эйком в кресла, когда включили защитный купол, я больше всего боялась, что сейчас упаду в обморок или меня просто-напросто стошнит. А когда, продышавшись, все же включила двигатель, и он загудел, заставляя вибрировать корпус, то была готова экстренно эвакуироваться, не смотря на угрозу «нашинковаться». Только радостный вопль сзади «От винта!», всплывшие в памяти светлые-светлые, как небо над головой, глаза и хрипловытый голос: «Все. Будет. Хорошо. Обещаю» помогли мне преодолеть это искушение. В голове появилась отчаянная легкость. «От винта», — шепнула я про себя — и ощутила, как «Детка» набирает скорость.
В момент, когда мы оторвались от земли, я орала. Сначала от страха, а чуть позже уже от восторга, хотя у меня и закладывало уши, хотя иногда казалось, что мы сейчас ухнем вниз — мы взлетали все выше и выше. И в какой-то момент я перестала бояться.
— Джей, ты видишь, я лечу! — кричала я, — Лечу! Ура!!!!
— Жулька, не вопи, уши вянут, — подбрадривал меня Эйк. — Заходи на вираж давай!
С виражом вышло не все гладко, с приземлением, кстати, тоже. Зато сразу стало понятно, что приделать скользящий артефакт «Детке» на брюхо было просто отличной идеей.
После нашего первого «прогона» мы смогли подправить немного кривоватую систему управления и следующие испытания прошли намного лучше. Вообще, теперь наша работа выглядела примерно так: собраться у Эйка и дождаться первого свободного дракона, который активирует рамку перехода — немного полетать над полем — потом вернуться и допиливать наше изобретение.
И через некоторое время мы уже настолько были уверены в своих силах, что подали заявку на следующее, пока университетское, испытание «Детки». С приглашенными в качестве гостей видными шишками из Королевской академии.
А я поняла, что больше не могу откладывать еще одно очень важное для себя дело.
«Очень хочу тебя увидеть. Ты мне кое-что обещал», — написала я Эрху.
И даже не знаю, какого ответов из двух я ждала больше.
Испытания нам утвердили и назначили его дату, неожиданно скорую — буквально через три дня.
Послание от Экхарта пришел днем позже — дата, время и место: вечер следующего дня, ректорский кабинет.
Получалось, что наша встреча должна была состояться аккурат накануне испытаний.
«То пусто, то густо», — проворчала я, стараясь не замечать того, насколько часто от этой новости стало биться мое глупое сердце.
Стоит ли говорить, что минуты до указанного в записке момента тянулись хуже самой отвратной резины, вываренной в меду, и что я не опоздала ни на минуту.
Когда я вошла в кабинет, Экхарт стоял у стола, опираясь о его поверхность одной рукой, и неспешно листал не то альбом, не то журнал — и тотчас повернулся в мою сторону.
От его взгляда я засмущалась хуже подростка.
— Привет, — сказала. — Куда мы сегодня пойдем?
— А ты куда хочешь? — слегка улыбнулся он. — Выбирай. Не голодна, кстати? А то могу порекомендовать несколько отличных заведений.
— Нет, есть я не хочу, — покачала головой, уже зная, каким будет мой ответ. — Я бы снова хотела на побережье, только на этот раз поближе к морю. Можно?
«Да, туда, где все напоминает мне его».
— Легко, — мой ответ явно пришелся ему по нраву.
Он уже привычным мне жестом открыл переход. Одно мгновение — и наши ноги утонули в мельчайшем белом песке, а буквально в пятнадцати шагах впереди сверкали лазурные легкие волны, лижущие берег игривыми ласковыми языками.
— Как тут здорово! — не могла нарадоваться я — и тут же скинула обувь и кофту, оставаясь в одном платье. Не все же «проказнице Сью» висеть в шкафу, правильно? Осторожно потрогала пальцами воду — теплынь! — зашла на пару шагов вглубь и остановилась в нерешительности: очень хотелось искупаться, но при мыслях о том, что нужно раздеться, становилось ужасно неловко.
«Ли, ты, и вправду, балда, — отругала я себя. — Напросилась на близость с мужчиной, а сама боишься даже тряпку с себя стянуть».