Среди жестких критиков Потсдамской конференции был и де Голль, который к тому же не скрывал обиды на то, что его на нее не пригласили: «Опубликованное по окончании конференции коммюнике показало, что завершилась она чем-то похожим на паническое отступление. Несмотря на изобилие примирительных жестов со стороны Трумэна, на яростные протесты Черчилля, генералиссимус Сталин не пошел ни на какие уступки. В Польше введение в правительство, сформированное на основе Люблинского комитета, Миколайчика, Грабского и Витоша вынудило Вашингтон и Лондон, как, впрочем, обязало и нас, признать это правительство, во главе которого были поставлены Берут и Осубка-Моравский. Но уже вскоре пришлось убедиться, что тоталитарный характер власти в Варшаве нисколько от этого не пострадал. В Азии, благодаря своему обещанию начать военные действия против Японии, Сталин добился присоединения к России Курильских островов и половины Сахалина, получил право распоряжаться на территории Кореи к северу от 38 параллели и лишил Чан Кайши территории Внутренней Монголии, которая превратилась в „народную республику“. Правда, за это генералиссимус расплатился обещанием не вмешиваться во внутренние дела Китая. Он, однако, продолжал оказывать помощь и поставлять оружие Мао Цзэдуну, что и обеспечило последнему скорую победу. В итоге вместо того, чтобы закрепить на мировой арене сотрудничество между Америкой и Россией, ради которого Рузвельт пожертвовал балансом сил в Европе, Потсдамская конференция лишь усугубила противоречия между этими двумя странами».
Недовольство де Голля результатами Потсдамской конференции вылилось в серию нот французского правительства за подписью Бидо, датированных 7 августа. Франция сочла неприемлемыми все ее ключевые решения, кроме приглашения ее в состав СМИД.
Богомолов получил 7 августа ноту министерства иностранных дел Французской республики, где говорилось, что «французское правительство охотно принимает направленное ему в согласии с правительствами Великобритании и США, правительством Союза Советских Социалистических Республик приглашение участвовать в Совете министров иностранных дел пяти великих держав и присоединиться теперь же к организации этого Совета, который соберется в Лондоне не позднее 1 сентября…
Франция, конечно, заинтересована во всяком важном вопросе, касающемся Европы или какой-либо части Европы. Это, в частности, относится к решениям, которые касаются Румынии, Болгарии, Венгрии и Финляндии. Французское правительство должно заметить, что положения, предусмотренные соглашением, заключенным между правительствами Союза Советских Социалистических Республик, Великобритании и США, относительно выработки мирных договоров с Румынией, Венгрией и Финляндией, ему кажутся не находящимися в соответствии с Декларацией об освобожденной Европе, сделанной в Ялте правительствами СССР, Великобритании и США. Процедура, которая предусмотрена этой Декларацией и к которой Франция была приглашена присоединиться, распространяется не только на страны, освобожденные от нацистского господства, но также на страны, бывшие сателлитами „оси“.
С другой стороны, Французское правительство не может принять apriori предусмотренного, по-видимому, на неопределенный момент восстановления центрального правительства в Германии. К тому же это восстановление до сих пор не было предметом обмена мнениями между Французским правительством и его союзниками.
Что касается Италии, Франция не была в числе подписавших документ о капитуляции, хотя она первая подверглась агрессии итальянского фашизма и в значительной мере приняла участие в его поражении. Французское правительство не видит поэтому основания рассматривать себя в настоящее время в качестве подписавшего этот документ. Оно тем не менее готово участвовать в заключении мирного договора с Италией и благосклонно относится к вхождению демократической Италии в число Объединенных Наций».
Еще одна нота касалась будущего Германии: «Учитывая жизненную важность, которую представляет для Франции германская проблема в целом, Французское правительство сожалеет, что текст, относящийся к наиболее важным аспектам этой проблемы, был выработан без его участия тремя его главными союзниками, тогда как оно само является участником соглашений, выработанных Европейской консультативной комиссией и находящихся в настоящее время в силе об оккупации и контроле над Германией».
Третья нота касалась Польши: «Французское правительство не имеет принципиальных возражений в том, что касается принятия на себя польской администрацией управления территориями, расположенными на восток от указанной линии, и в том, что касается установления советской администрации в части Восточной Пруссии. Оно считает, однако, что проблема границ Германии составляет одно целое и что решения можно было бы принять только после того, как эта проблема будет изучена совместно всеми заинтересованными державами».
Заметим, Франция – страна, которую в Потсдаме пригласили войти в число участников СМИД, призванного вырабатывать мирные соглашения. Ждать от нее конструктивного участия в этом процессе Москве не приходилось.
Глава 11. Разгром Японии
Пока шла Потсдамская конференция, СССР продолжал готовиться к войне с Японией. Маршал Василевский писал: «Я регулярно информировал Верховного Главнокомандующего о ходе подготовки к боевым действиям. Наша телефонная связь работала безотказно. 16 июля ко мне в штаб войск Дальнего Востока, находившийся в 25 км юго-западнее Читы, позвонил из ПотсдамаИ. В. Сталин. Это было накануне открытия Потсдамской конференции трех великих держав. Он спросил, как идет подготовка к операции, и поинтересовался, нельзя ли ее дней на десять ускорить. Я доложил, что сосредоточение войск и подвоз всего самого необходимого для них не позволяют сделать этого, и просил оставить прежний срок. Сталин дал на это согласие».
Третьего августа, тотчас же по возвращении советского руководства из Потсдама, Сталин собрал Ставку. Василевский доложил о ходе подготовки к наступлению, которое готов был начать уже 9-10 августа.
Директивой ГКО от 30 июля было создано Главнокомандование советскими войсками на Дальнем Востоке, а 2 августа – штаб Главного командования. Главнокомандующий – Василевский, член военного совета – генерал-полковник Иосиф Васильевич Шикин, начальник штаба – генерал-полковник Семен Павлович Иванов.
Всего к августу на Дальнем Востоке было развернуто одиннадцать общевойсковых армий, две оперативные группы, одна танковая армия, три воздушные армии, три армии ПВО, четыре отдельных авиационных корпуса. Сюда следует прибавить силы Тихоокеанского флота (включая Северную Тихоокеанскую флотилию), Амурской речной флотилии и пограничные отряды НКВД.
Войска были объединены в три фронта, которые на совещании Ставки получили свои официальные названия. С 5 августа прежний Дальневосточный фронт стал называться 2-м Дальневосточным, а Приморская группа – 1-м Дальневосточным фронтом, Забайкальский фронт остался Забайкальским.
Под началом Василевского в готовности было полуторамиллионное войско, на вооружении у которого было более 29 тысяч орудий и минометов, свыше 5200 танков и самоходно-артиллерийских установок, почти 5 200 боевых самолетов.
Забайкальский фронт – командующий Маршал Советского Союза Малиновский, член военного совета генерал-лейтенант Александр Николаевич Тевченков, начальник штаба генерал армии Матвей Васильевич Захаров – состоял из 17-й, 36-й, 39-й и 53-й общевойсковых, 6-й гвардейской танковой, 12-й воздушной армии, армии ПВО и конно-механизированной группы советско-монгольских войск.
1-й Дальневосточный фронт – командующий Маршал Советского Союза Мерецков, член военного совета генерал-полковник Терентий Фомич Штыков, начальник штаба генерал-лейтенант Алексей Николаевич Крутиков – имел в своем составе 1-ю Краснознаменную, 5-ю, 25-ю и 35-ю общевойсковые армии, Чугуевскую оперативную группу, 10-й механизированный корпус, 9-ю воздушную армию и армию ПВО.
2-й Дальневосточный фронт – командующий генерал армии Пуркаев, член военного совета генерал-лейтенант Дмитрий Сергеевич Леонов, начальник штаба генерал-лейтенант Федор Иванович Шевченко – включал в себя 2-ю Краснознаменную, 15-ю и 16-ю общевойсковые армии, 5-й отдельный стрелковый корпус, Камчатский оборонительный район (КОР), 10-ю воздушную армию и армию ПВО.
Командование Военно-Воздушных сил было сосредоточено в опытных руках Главного маршала авиации Александра Александровича Новикова. Инженерную службу возглавил генерал-полковник Константин Степанович Назаров, войска связи – генерал-полковник Николай Демьянович Псурцев.
Непосредственное руководство Военно-Морскими силами на Дальнем Востоке Ставка возложила на Главнокомандующего ВМФ Кузнецова.
Тихоокеанским флотом командовал адмирал Иван Степанович Юмашев. «На редкость спокойный, отлично знающий свое дело моряк, Юмашев в 1937 году был назначен командующим Черноморским флотом. А в марте 1939 года, когда встал вопрос о назначении опытного моряка на Тихоокеанский флот, я без колебаний назвал именно его», – характеризовал его Кузнецов.
В командование флота входили также член Военного Совета генерал-лейтенант береговой службы Семен Егорович Захаров, начальник штаба вице-адмирал Александр Сергеевич Фролов. Тихоокеанский флот к тому времени имел в своем составе 2 крейсера, 1 лидер эсминцев, 12 эсминцев и миноносцев, 78 подводных лодок, 204 торпедных катера, десантные суда, тральщики и другие корабли – всего 427 боевых кораблей. ВВС флота насчитывали 1549 самолетов. Краснознаменная Амурская флотилия располагала 169 боевыми кораблями и более 70 самолетами.
Кузнецов отправился на Дальний Восток сразу после Потсдама. «Когда конференция подходила к концу, И. В. Сталин спросил меня, не собираюсь ли я на Дальний Восток. Я ответил, что намерен после конференции на один-два дня задержаться на Балтийском флоте.
– Медлить не следует, – заметил Верховный…
Уже там, в Потсдаме, я узнал, что на меня возлагается координация действий Тихоокеанского флота и Амурской флотилии с действиями сухопутных войск».