Организовать народ должны мы. Свергнуть китайских реакционеров должен организованный нами народ. Ничто реакционное не рухнет, если не нанести по нему удара. Это тоже нечто вроде подметания пола: где не пройдешься веником, там сор, как правило, не исчезнет сам собой».
Сталин пребывал в благодушном настроении. Именно 13 августа были приняты решения о начале возвращения из Советского Союза военнопленных. Вышло совершенно секретное постановление ГКО № 9843сс, которое гласило: «Обязать НКВД СССР освободить и отправить на родину военнопленных рядового и унтер-офицерского состава из числа находящихся в СССР в районах бывших фронтов, всего в количестве 708 тыс. человек, в том числе:
а) всех военнопленных следующих национальностей: поляков 19 800, чехословаков (чехов, словаков, русинов) – 32 600 чел., югославов (сербов, хорватов, боснийцев, словенцев) – 9500, итальянцев – 19 640, бельгийцев – 1800, голландцев – 1300, люксембуржцев – 720, датчан – 230, болгар – 280, американцев – 40, шведов – 31, швейцарцев – 24, греков – 20, англичан – 15;
б) венгров – 150 000, румын – 30 000, австрийцев – 30 000, в том числе всех инвалидов, больных и других нетрудоспособных;
в) немцев инвалидов и других нетрудоспособных – 412 000.
Не подлежат освобождению и отправлению на родину служившие в войсках „СС“, „СД“, „СА“, гестаповцы и все выявленные участники зверств».
Всего в 1941–1945 годах были взяты в плен 2 733 739 военнослужащих вермахта, из них в плену умерли 381 067. В первую очередь, как мы видим, отсылались партии военнопленных австрийцев, румын, венгров, чехов и только потом – немцев. Таким образом, в первые послевоенные годы основной контингент военнопленных, продолжавших трудиться над восстановлением разрушенного в СССР хозяйства, состоял главным образом из немцев. Отправка военнослужащих из СССР, начавшаяся 13 августа 1945 года, продолжалась до 1956 года.
Эйзенхауэр продолжал свой визит в нашу страну. Одним из наиболее запомнившихся всей американской делегации событий стало посещение ими футбольного матча. Когда вместе с Жуковым Айк появился на стадионе «Динамо», вспоминал Гарриман, «раздался такой гул приветствий, какого я не слышал еще никогда в жизни».
Эйзенхауэр рассказывал: «За те немногие дни, что мы провели в Москве, мы побывали на футбольном матче, где присутствовало 80 тысяч заядлых болельщиков; осмотрели Московский метрополитен, которым русские очень гордятся, и посетили художественную галерею. Мы провели полдня на авиационном заводе, выпускающем штурмовики, и целый день – в совхозе и колхозе. Повсюду мы видели свидетельства простой и искренней преданности родине – патриотизм, который обычно выражался словами: „Это все для матери-Родины“…
Вершиной всех событий, связанных с нашим пребыванием в Москве, стал обед в Кремле. В сверкающем огнями зале находилось множество маршалов Красной армии и ряд работников Министерства иностранных дел, которые выполняли роль переводчиков. Из моей группы здесь присутствовали офицеры, а также посол и генерал Дин. Было провозглашено множество тостов, и каждый из них отражал дух сотрудничества и совместной работы, какая постепенно сложилась в ходе войны. После обеда состоялся просмотр фильма, посвященного операциям русских по взятию Берлина. Как объяснил мне переводчик, в Берлинском сражении участвовали двадцать две дивизии и огромное количество артиллерии. Я заинтересовался фильмом, и генералиссимус с готовностью заметил, что даст мне копию фильма. Я сказал, что хотелось бы иметь также и его фотографию, и он ничего этого не забыл».
Проявлением уникального внимания к генералу стало и то, что Сталин извинился перед Эйзенхауэром за то, что он вводил его в заблуждение в апреле 1945 года, когда убеждал американское командование, что главным направлением удара являлся не Берлин, а Дрезден, а потом обижался на Маршалла за его дезинформацию.
Жуков вспоминал, что Эйзенхауэр тоже каялся, сказав:
– К сожалению, мне дали понять, чтобы я ограничил свои информационные сообщения советскому Верховному командованию…
Сталин много говорил с Эйзенхауэром о боевых действиях советских войск и войск союзников против фашистской Германии и Японии… Эйзенхауэр не раз повторял:
«– Всю гитлеровскую шайку надо всенародно повесить и достойно наказать фашистов, проявлявших зверское отношение к людям».
Эйзенхауэр произвел на Сталина сильное впечатление. Через несколько дней – уже в Берлине – Эйзенхауэр получил от Сталина полную копию фильма, который они смотрели в Кремле, и его фотографию с дарственной надписью: «Знаменитому стратегу, генералу Эйзенхауэру с самыми лучшими пожеланиями». Вскоре Сталин сказал Гарриману:
– Генерал Эйзенхауэр – великий человек, и не только из-за военных свершений, но и как гуманный, дружелюбный, добрый и искренний человек. Он не грубиян, как большинство военных.
Сталин, в свою очередь, тоже произвел большое впечатление на Эйзенхауэра, который сказал корреспонденту «Нью-Йорк таймс», что советский лидер был «милостив и добр», и он чувствовал везде «атмосферу искреннего гостеприимства».
На пресс-конференции в Москве Эйзенхауэр заявил:
– Я не вижу в будущем ничего такого, что помешало бы России и Соединенным Штатам стать близкими друзьями.
Однако на уточняющий и развернутый вопрос американского журналиста, о том насколько реалистична такая оценка, Эйзенхауэр ответил уже куда более осторожно:
– До использования атомной бомбы я бы ответил «да», я уверен, что мы сможем сохранить мир с Россией. Теперь я не знаю. Я надеялся, что в этой войне атомная бомба не будет использована. Люди повсюду испуганы и обеспокоены. Никто не чувствует себя в безопасности.
Трумэн прождал весь день известий от японцев. Тишина. Никакой реакции на заявление четырех держав. Адмирал Леги писал: «13 августа президент приказал генералу Маршаллу продолжить подготовку всех планируемых операций против Японии до поступления ответа японского правительства на наше требование капитуляции. Главной из этих операций была подготовка к вторжению на остров Кюсю, ориентировочно намеченное на 1 ноября».
Так долго ждать не пришлось.
14 августа
К исходу шестых суток наступления советские и монгольские войска разгромили фанатично сопротивлявшегося противника в 16 укрепленных районах и продвинулись 1-м Дальневосточным фронтом на 120–150 км, Забайкальским фронтом – на 250–450 км и 2-м Дальневосточным фронтом – на 50-200 км.
Войска Забайкальского фронта вышли в центральные районы Маньчжурии и продолжали наступать на столицу Маньчжоу-Го Чанчунь и крупнейший промышленной центр Мукден. Армии 1-го Дальневосточного фронта, овладев семью мощными укрепленными районами, тоже продвинулись вглубь Маньчжурии – с востока. Войска 2-го Дальневосточного фронта вели бои на подступах к Цицикару и Цзямусы. Квантунская армия уже оказалась расчлененной на части.
Василевский 14 августа отдал распоряжение командующему 2-м Дальневосточным фронтом Пуркаеву и командующему Тихоокеанским флотом Юмашеву подготовить и провести имеющимися на Камчатке силами, не дожидаясь прибытия подкреплений, Курильскую десантную операцию с целью занять северную часть Курильских островов. Силы на Камчатке в тот момент были небольшими: соединения и части Камчатского оборонительного района (КОР) во главе с генерал-майором Алексеем Романовичем Гнечко и Петропавловской военно-морской базы (ПВМБ), которой командовал капитан 1-го ранга Д. Г. Пономарев. Именно им Пуркаев приказал, используя благоприятную обстановку, занять острова Шумшу, Парамушир, Онекотан десантом полков 101-й стрелковой дивизии и морской пехоты, дислоцированной на ПВМД. Для переброски задействовать все корабли и плавсредства базы, суда торгового флота и пограничных войск, самолеты 128-й авиадивизии.
Между тем в Москве завершался советско-китайский дипломатический марафон. 14 августа состоялся еще один – последний – тур переговоров между Молотовым и Сун Цзывэнем. Наконец, договоренность была достигнута.
Молотов по итогам переговоров с Суном пригласил Гарримана.
– Хотя советское правительство и уступило китайцам по сравнению с тем, что было предусмотрено в Ялтинском соглашении, мы считаем достигнутые результаты в общем удовлетворительными, – заявил нарком. – Будет подписан договор о союзе и дружбе, соглашения о Порт-Артуре, Дальнем, КВЖД и ЮМЖД. Кроме того, достигнуто соглашение о признании китайским правительством независимости Внешней Монголии, если после окончания войны с Японией, в результате плебисцита, народ Монголии выскажется за независимость. Что касается Маньчжурии, то будет подписано соглашение об отношениях между советским главнокомандующим и китайской администрацией после вступления в Маньчжурию советских войск. Эксплуатация КВЖД и ЮМЖД, которые будут объединены в одну дорогу, будет построена на паритетных началах.
Гарриман поблагодарил за информацию и тут же добавил:
– Президент хотел бы, чтобы в связи с заключением советско-китайских соглашений как советское, так и китайское правительства сделали заявления о своем согласии с политикой открытых дверей в Китае, принципом равных возможностей для торговли и прочего. Опубликование такого заявления сильно помогло бы обеспечить советско-китайским соглашениям поддержку американского общественного мнения и предотвратило бы всякого рода кривотолки.
– Советско-китайские соглашения не содержат каких-либо ограничений в отношении политики других стран в Китае, – ответил Молотов. – Кроме того, в Ялте не предусматривалось опубликования такого заверения, о котором Вы говорите. И советско-китайские соглашения касаются двух стран – Китая и Советского Союза.
– Тем не менее прошу еще раз довести до сведения Сталина эту просьбу президента Трумэна.
Молотов обещал довести. И довел. Сталин просьбу, по сути, проигнорировал.
Договор и так нес на себе слишком сильные следы американского вмешательства, что генсеку не нравилось. Подтверждением этого служат раздраженные пометки самого Сталина на полях его набросков по итогам советско-китайских переговоров. Напротив пункта о Дальнем рукой Генсека написано «вмешательство США». А внизу документа – «постоянный контакт Сун Цзывэня с Гарриманом» и «попытки американского правительства вмешиваться через Гарримана в ход переговоров».