Такэсита согласился. Хатанака уточнил, что выступление намечено на 02.00 ночи.
Известие о готовности Японии официально капитулировать достигло и Москвы. Рассказывал все еще находившийся там Эйзенхауэр: «Вечером, накануне нашего отъезда из Москвы, американский посол устроил прием в честь нашей группы… Провозглашались обычные тосты, и после закуски последовал ужин, в самый разгар которого послу позвонили из Министерства иностранных дел с просьбой немедленно прибыть туда… Призвав на помощь американских друзей, одни из которых провозглашали все новые и новые тосты, а другие даже стали подхватывать мелодии игравшего оркестра, нам все же удалось удержать основную часть гостей до возвращения Гарримана. Он вышел на середину комнаты и громко объявил о капитуляции Японии, что вызвало радостные возгласы одобрения со стороны всех присутствовавших».
Завершая повествование о пребывании Эйзенхауэра в СССР, отметим, что он еще посетил Ленинград. «Я высказал свое пожелание совершить короткий визит в этот город, – писал генерал. – Во время блокады Ленинграда умерли от голода сотни тысяч гражданского населения. Много было убито и ранено. Об этом нам рассказывали представители гражданских властей города, которые присоединились к сопровождавшим нас военным, чтобы выступать в роли наших хозяев в Ленинграде. Исключительные страдания населения и продолжительность времени, в течение которого город переносил бедствия и лишения, вызванные боями в условиях осады, превратили эту операцию в одну из самых памятных в истории. Безусловно, в наше время это беспримерный случай…»
Эйзенхауэр улетел в Германию, и на повестку дня встал вопрос об ответном визите Жукова в Соединенные Штаты. «Вскоре после посещения Д. Эйзенхауэром Советского Союза, – вспоминал маршал, – мне позвонил в БерлинВ. М. Молотов.
– Получено приглашение для Вас от американского правительства посетить Соединенные Штаты. Товарищ Сталин считает полезным подобный визит. Как Ваше мнение?
– Я согласен».
Визит так и не состоится. Почему? Узнаем позже.
В Берлине 14 августа собралась трехсторонняя комиссия по разделу флота. Советский Союз представлял адмирал Левченко, США – контр-адмирал Пэрри и от Великобритании – вице-адмирал Майлс.
По документам уточнили состав трофейного флота, выяснили, какие корабли исправны, какие требуют ремонта. А затем довольно механически разделили суда на три приблизительно равные части. В случае споров вокруг того или иного корабля бросали жребий. Разделили между собой более 500 боевых кораблей. В их числе было и тридцать подводных лодок, остальные оказались в таком состоянии, что их не жалко было затопить. Из вспомогательных судов признали подлежавшими разделу 1339.
Черчилль 14 августа устроил в своем номере в «Кларидже» обед для Идена и нескольких коллег-консерваторов. Поздно вечером пришла новость о капитуляции Японии.
– Шесть лет испытаний подошли к концу, – воскликнул Иден.
Черчилль с гостями перешли в соседнюю комнату, где стоял радиоприемник. Выступал Климент Эттли, который выкрикнул несколько пафосных фраз, завершив их словами:
– Война закончилась!
«Наступила тишина, – записал Иден в дневнике. – Господина Черчилля попросили обратиться к народу. Мы отправились по домам. Конец пути».
Тысячи ликующих лондонцев, несмотря на официальное предупреждение относиться сдержанно к сообщению японской стороны о капитуляции, радостно праздновали это событие. Все центральные улицы от Олдвича до площади Оксфорд заполнили толпы радовавшихся людей. Разноцветные ленты, запускаемые с верхних этажей высоких зданий, падали, извиваясь в воздухе, освещенные закатным солнцем.
Выступая в палате общин 16 августа, Эттли воздал должное своему предшественнику на посту премьера:
– В самые темные и опасные часы нашей истории нация нашла в моем уважаемом друге человека, который высшим образом выразил мужество и решимость никогда не сдаваться, который воодушевил мужчин и женщин нашей страны. В неумирающих фразах он кристаллизовал невыраженные чувства всех.
Трумэн в Вашингтоне напряженно ждал. В три часа дня Бирнс сообщил президенту, что только что узнал о получении в Берне из Токио кодового сообщения. В 15.30, утверждал Леги, «мы получили перехваченное сообщение, из которого узнали, что император принял наши условия». В 16.05, как писал Трумэн, Бирнс позвонил Гаррисону, и «тот дал столь нужный и ожидаемый ответ: Япония капитулировала!».
В 18.00 по вашингтонскому времени временный поверенный в делах Швейцарии в США вручил Бирнсу известный нам официальный ответ японского правительства. Госдепартамент немедленно передал его текст в Москву вместе с припиской от Бирнса: «Я считаю это полным принятием Потсдамской декларации, которая определяет условия безоговорочной капитуляции. Оговорки никакой нет.
Мы намерены опубликовать вышеприведенное сообщение в 7 часов вечера по вашингтонскому времени. Это соответствует 2 часам московского времени 15 августа». Гарриман сразу же переслал послание Молотову.
«Около 19.00, – вспоминал Леги, – Трумэн заглянул ко мне в кабинет и сказал, что он собирается вскоре объявить о безоговорочной капитуляции Японии и хочет, чтобы я присутствовал на этом историческом событии. Когда я вошел к президенту, я застал там всех членов кабинета и бывшего государственного секретаря Корделла Хэлла. Огромная толпа корреспондентов и радиорепортеров заполонила кабинет. Хэлл сидел слева от президента, Бирнс и я – справа».
Трумэн немного иначе запомнил авансцену: «В семь часов вечера корреспонденты Белого дома собрались в моем кабинете. Со мной были миссис Трумэн и большинство членов Кабинета. Я также попросил одного бывшего члена Кабинета присоединиться ко мне в этом важном событии. Корделл Хэлл, теперь уже серьезно больной и много лет занимавший пост самого выдающегося государственного секретаря, прибыл только после окончания конференции, но я был рад, что мы смогли включить его в официальную фотографию, сделанную на этом мероприятии. Он многое сделал для того, чтобы этот день стал возможным».
Журналисты уже знали, что должен сказать им президент – новость с быстротой молнии распространилась по Вашингтону. Когда все вошли, Трумэн встал за свой стол и заявил:
– Сегодня я получил послание от японского правительства в ответ на заявление, направленное этому правительству государственным секретарем одиннадцатого августа. Я считаю этот ответ полным принятием Потсдамской декларации, которая определяет условия безоговорочной капитуляции Японии. В ответе нет никаких оговорок.
«Трумэн также объявил 15 и 16 августа днями празднования нашей великой победы, которая положила конец войне, – писал Леги. – При этих последних словах двери открыли, и журналисты, расталкивая друг друга локтями, буквально за несколько секунд исчезли из кабинета, чтобы сообщить миру официальное заявление о прекращении войны. Неофициально факт окончания войны был известен уже в течение нескольких часов».
А Трумэн сделал небольшое хождение в народ. «Мы с миссис Трумэн пошли к фонтану на северной лужайке. За воротами собралась огромная толпа, и, когда я сделал знак „V“ на манер Черчилля, поднялось громкое ликование. Я пробыл на улице всего несколько минут, а затем вернулся в Белый дом и позвонил матери в ее дом в Грандвью, штат Миссури».
Перед Белым домом росла толпа людей, которая громко скандировала:
– Мы хотим Гарри!
Вместе с супругой Трумэну пришлось вновь выйти на Северный портик и произнести несколько слов через установленный там громкоговоритель.
– Ни одна нация, обладающая военной мощью Соединенных Штатов Америки, не была столь щедра к своим врагам и столь полезна своим друзьям. Возможно, учение Нагорной проповеди претворилось в жизнь.
Помощник президента Кларк Клиффорд был в толпе: «Это был незабываемый день, когда волнение нарастало по мере того, как нация ждала официального сообщения о том, что война закончилась. Огромная толпа собралась вокруг Белого дома, создавая самое радостное настроение, которое я когда-либо видел в Вашингтоне. Наконец, ближе к вечеру, через швейцарское правительство пришло известие: японцы капитулировали безоговорочно. В 7 часов вечера я вышел на улицу, чтобы прогуляться по улицам столицы, как всегда, в форме. Повсюду люди танцевали, дико празднуя. В ту ночь все были друзьями друг другу. Это было чудесное время, чтобы быть живым».
Адмирал Леги «сразу же вернулся к себе в кабинет, чтобы от имени президента направить телеграммы нашим вооруженным силам с указанием о прекращении наступательных операций против японцев, за исключением тех, которые могут оказаться необходимыми для защиты наших войск. Я также информировал правительства союзных стран о прекращении нами военных действий».
Отдельными приказами прекращались военные действия и обозначалось начало фазы оккупации, вступали в силу инструкции Макартуру, которые Трумэн утвердил 13 августа:
«В соответствии с соглашением между правительствами Соединенных Штатов, Китайской Республики, Соединенного Королевства и Союза Советских Социалистических Республик о назначении главнокомандующего оккупационными войсками союзников; в целях обеспечения капитуляции Японии настоящим вы назначаетесь главнокомандующим оккупационными войсками союзников…
С момента капитуляции полномочия императора и японского правительства по управлению государством будут подчинены вам, и вы будете предпринимать такие шаги, которые сочтете необходимыми для выполнения условий капитуляции…
Вы будете осуществлять командование всеми сухопутными, военно-морскими и военно-воздушными силами, которые могут быть выделены для обеспечения выполнения в Японии условий капитуляции союзными державами».
В адрес японского правительства за подписью Бирнса – через Швейцарию – ушло требование: «Вам предлагается: 1. Распорядиться о быстром прекращении военных действий, ведущихся японскими вооруженными силами, и сообщить верховному командующему, представляющему союзные державы, о действительной дате и часе прекращения военных действий.