16 августа
Маршал Василевский подводил итоги первой недели войны с Японией. «Войска 1-го Дальневосточного фронта продолжали развивать наступление. 35-я армия 16 августа вышла на железную дорогу Цзямусы – Тумынь в районе Боли и тем самым прочно обеспечила правый фланг главной группировки фронта, отрезав японскую 4-ю отдельную армию, отходившую перед войсками 2-го Дальневосточного фронта на юг, от муданьцзянской группировки. В это время 1-я Краснознаменная и 5-я армии вели ожесточенные бои за крупный узел железных и шоссейных дорог, важный административно-политический центр Муданьцзян. Яростно обороняясь, противник неоднократно переходил в контратаки… 25-я армия совместно с 10-м механизированным корпусом овладела городом Ванцин, прикрывавшим подступы к Гирину и северным районам Кореи. Одновременно ее войска совместно с морским десантом овладели крупной военно-морской базой Сейсин и вышли на коммуникации 3-й японской армии, отсекая войска 17-го фронта от 1-го фронта и от побережья Японского моря. Уже к исходу первой недели войны была полностью разгромлена 5-я японская армия и нанесен большой урон 3-й армии и другим войскам 1-го фронта…
Войска 2-го Дальневосточного фронта за эти дни овладели городом Цзямусы и во взаимодействии с Краснознаменной Амурской военной флотилией наступали вдоль Сунгари на Харбин. Советская авиация господствовала в воздухе на всем театре военных действий. Тихоокеанский флот прочно закрепил за собой побережье Северной Кореи. Квантунская армия терпела сокрушительное поражение». При этом Василевский подчеркивал: «Однако войска Квантунской армии продолжали упорно сопротивляться. В связи с этим после разговора со мной на эту тему Сталина 16 августа в советской печати было опубликовано разъяснение Генерального штаба Красной армии».
Разъяснение от имени Антонова выглядело следующим образом:
«1. Сделанное японским императором 14 августа сообщение о капитуляции Японии является только общей декларацией о безоговорочной капитуляции. Приказ вооруженным силам о прекращении боевых действий еще не отдан, и японские вооруженные силы продолжают сопротивление. Следовательно, действительной капитуляции вооруженных сил Японии еще нет.
2. Капитуляцию вооруженных сил Японии можно считать только с того момента, когда японским императором будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически выполняться.
3. В виду изложенного Вооруженные силы Советского Союза на Дальнем Востоке будут продолжать свои наступательные операции против Японии».
Утром 16 августа – после соответствующего демарша Макартура – из императорского Генерального штаба все-таки последовало распоряжение японским войскам о прекращении боевых действий.
На марионеточные войска Внутренней Монголии приказ произвел впечатление. Плиев подтверждал: «В середине дня 16 августа в штаб 27-й отдельной мотострелковой бригады прибыл командир 9-й баргутской кавалерийской дивизии противника дивизионный генерал Буянтогтох со своим адъютантом. Он представил проект приказа подчиненным ему частям о капитуляции и сообщил, что многие солдаты 7-й и 8-й кавалерийских дивизий бросают оружие и расходятся по домам…
Сдавшиеся в плен части и соединения были физически измотаны и деморализованы. В многочисленных скоротечных боях и стычках они несли большие потери. В полках началось разложение: процветало пьянство, курение наркотиков, азартные игры на деньги, лошадей и оружие; целыми группами дэвановские солдаты грабили мирное население и монастыри».
В то же время японские войска вовсе не бросились повсеместно сдаваться плен. Штеменко утверждал: «Однако и на сей раз не обошлось без хитроумных уловок: в распоряжении том ни слова не говорилось о сдаче войск в плен. Как показал генерал У. Микио, текст, переданный в войска, гласил: „По повелению императора военные действия прекратить“. И больше никаких уточнений, хотя японские солдаты и офицеры годами воспитывались на так называемых самурайских традициях, не допускавших сдачи в плен. Избегая их пленения, они, естественно, продолжали сопротивляться. Мало того, на некоторых участках фронта имели место даже контрудары».
Наступление наших войск развивалось по ранее утвержденному плану. «О том, что японское командование намеревалось продолжать сопротивление, – писал Мерецков, – говорили такие факты, как контратаки Квантунской армии против наших войск…».
Конно-механизированная группа Плиева продолжала действовать в Хинганских горах. Сам он рассказывал: «Наступление должно было возобновиться с утра 16 августа… Нам предстояло наступать в горах Большого Хингана в то время, когда центральная группировка Забайкальского фронта уже вырвалась на оперативные просторы Маньчжурской равнины и устремилась к жизненно важным центрам страны…
Выполняя требование Верховного Главнокомандующего, командующий Забайкальским фронтом, в свою очередь, приказал конно-механизированной группе решительно увеличить темпы наступления и в самый короткий срок овладеть важными в оперативно-стратегическом отношении городами и рубежами, которые японцы могли использовать как опорные пункты и узлы сопротивления для перегруппировки своих войск.
Боевое распоряжение командующего Забайкальским фронтом предписывало конно-механизированной группе к исходу дня 20 августа овладеть районами Фыннин, Чанпин, Ниюнь, Аньцзятунь, Жэхэ. Иначе говоря, нам предстояло за несколько суток преодолеть с боями около 300 километров в труднопроходимом Хингане».
На Сахалине в японском тылу в порту Торо (Шахтерск) был высажен морской десант. Сторожевой корабль «Зарница», четыре тральщика, два транспорта, шесть сторожевых и 19 торпедных катеров доставили в порт Торо 365-й отдельный батальон морской пехоты и один батальон 113-й стрелковой бригады. Десантники тут же вступили в ожесточенную схватку с противником. К утру следующего дня был занят портовый город Эсутору (Углегорск), затем город Маока (Холмск). Японцы, неся потери, отступили в глубь острова. Десантники перекрыли дороги, ведущие к укрепленному району вдоль западного побережья Сахалина.
Тяжелые бои шли за корейский Сейсин (Чхонджин). «Первому эшелону, состоявшему из 355-го батальона морской пехоты, в течение только одной ночи (на 15 августа) пришлось отбить четырнадцать вражеских атак, – свидетельствовал Кузнецов. – Несмотря на фанатически упорное сопротивление противника, 16 августа военно-морская база Сейсин была занята десантными частями флота и 335-й стрелковой дивизией из состава Чугуевской оперативной группы… После освобождения Юки, Расина и Сейсина генерал-лейтенант С. И. Кабанов, назначенный командующим Южным морским оборонительным районом, получил возможность организовать оборону портов, чтобы там могли базироваться наши корабли».
Изучив письмо Трумэна с приказом Макартуру, в Кремле, конечно же, сразу заметили отсутствие в нем Курильских островов. Сталин в своем ответе предложил исправить это положение, причем сделал это весьма изощренно, предприняв еще одну попытку поглубже внедриться в японские дела. Во-первых, он не упустил случая уточнить ялтинскую формулировку «Курильские острова», подчеркнув, что речь идет обо «всех Курильских островах». Во-вторых, он четко отделил эти острова от «собственно японской территории».
При этом Сталин сделал запрос на принятие советскими войсками капитуляции японских войск не только на Курилах (о которых Трумэн пытался «забыть»), но и на Северном Хоккайдо, о чем раньше даже не было разговора. Стратегические преимущества этого для Москвы были очевидны: оккупация нашими войсками Северного Хоккайдо замкнула бы кольцо вокруг Охотского моря, превратив его, по сути, в «советское озеро» (именно так определяла ситуацию разведка США), а также дала бы СССР прямой выход к Японским островам.
Ответ Сталина американскому президенту от 16 августа выглядел так: «Ваше послание с „Общим приказом № 1“ получил. В основном не возражаю против содержания приказа. При этом имеется в виду, что Ляодунский полуостров является составной частью Маньчжурии. Однако предлагаю внести в „Общий приказ № 1“ следующие поправки:
1. Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам все Курильские острова, которые согласно решению трех держав в Крыму должны перейти во владение Советского Союза.
2. Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам северную половину острова Хоккайдо…
Это последнее предложение имеет особое значение для русского общественного мнения. Как известно, японцы в 1919–1921 гг. держали под оккупацией своих войск весь Советский Дальний Восток. Русское общественное мнение было бы серьезно обижено, если бы русские войска не имели района оккупации в какой-либо части собственно японской территории».
Заметим, что слова о Ляодунском полуострове как части Маньчжурии означали, что Порт-Артур и Дальний займут советские войска, а не американцы или гоминьдановцы, которых военные США уже спешили туда направить. А согласие с остальными пунктами приказа Макартуру подразумевало, помимо прочего, принятие Сталиным идеи разграничения в Корее по 38-й параллели. А ведь к тому времени советские части продвинутся значительно южнее, и их придется возвращать назад.
В ночь на 17-е Сталин позвонил Василевскому и, заметив, что американцы «начинают мудрить в вопросе о Курилах», приказал срочно форсировать операцию по освобождению Южного Сахалина и всех Курил.
Трумэн особо не скрывал своего раздражения от ответа Сталина, которое прорывалось в строках мемуаров президента: «Последовавшая за этим переписка мало чем отличалась от резких обменов мнениями между нами и русскими по польской и югославской проблеме. Она продолжалась около двух недель».
Момент формальной капитуляции Японии стал и моментом немедленного прекращения американских поставок по ленд-лизу. Памятуя о печальном опыте 12 мая, когда к полному недоумению Москвы американские корабли разворачивались в Черном море, многолетние ответственные за поставки Кокс и Сполдинг настойчиво советовали своему руководству проявить приличие, заранее предупредив СССР об этом решении. Однако Белый дом проигнорировал их рекомендации и предпочел действовать столь же бесцеремонно, как и в мае. Еще за несколько часов до выхода 17 августа распоряжения Трумэна Комитет протокола остановил уже начатую погрузку советских судов, хотя всем остальным союзникам поставки продолжались еще несколько дней. Только после очередных протестов советской стороны американцы разрешили догрузку советских судов – за исключением боеприпасов – и их ремонт до момента подписания капитуляции Японий. 2 сентября ленд-лиз окончательно прекратит существование.